The Beatles at the Hollywood Bowl

</td></tr>

The Beatles at the Hollywood Bowl
концертный альбом The Beatles
Дата выпуска	4 мая 1977
Записан	23 августа 1964 и 30 августа 1965, Голливуд-боул, Голливуд, Калифорния, США
Жанр	рок-н-ролл, бит
Длительность	33:15
Продюсеры	Войл Гилмор (исходная запись), Джордж Мартин (чистка и микширование для издания)
Лейблы	Capitol (США), Parlophone (Великобритания)
Профессиональные рецензии
Allmusic Robert Christgau (A)
Хронология The Beatles
Rock ’n’ Roll Music (1976) The Beatles at the Hollywood Bowl (1977) Live! at the Star-Club in Hamburg, Germany; 1962 (1977)
Обложка CD-издания 2016 года

К:Альбомы 1977 года

The Beatles at the Hollywood Bowl — концертный альбом группы The Beatles, выпущенный 4 мая 1977 года, на котором собраны песни, исполнявшиеся группой в Голливуд-боуле в районе Голливуд в Лос-Анджелесе в штате Калифорния в США, во время выступлений в августе 1964 и августе 1965 годов. Альбом был выпущен в США и Канаде лейблом Capitol Records, в Великобритании — лейблом Parlophone.

Альбом никогда официально издаван на CD-дисках в 2016 году.

История создания альбома

Первоначально Capitol Records рассматривало возможность записать концерт The Beatles в феврале 1964 года в концертном зале Карнеги-холл в Нью-Йорке, но лейбл не смог получить необходимые разрешения от Американской федерации музыкантов на запись выступления. Шесть месяцев спустя организатор телевизионных шоу Боб Юбэнкс заключил контракт с The Beatles на выступление 23 августа 1964 в концертном зале под открытым небом Голливуд-боул в Лос-Анджелесе, где Capitol записала их выступление с целью выпустить концертный альбом в Америке. Качество звука на записи оказалось слишком низким для выпуска коммерческого альбома. Когда в следующем, 1965 году The Beatles вновь выступали в Голливуд-боул в рамках своего тура по США, Capitol записала два их выступления, 29 и 30 августа 1965. Качество записей, сделанных в 1965 году, также оказалось разочаровывающим. Однако, Capitol всё же использовал небольшой кусок из записи 1964 года (48-секундный отрывок песни Twist and Shout) в выпущенном в 1964 году документальном альбоме The Beatles’ Story.

The Beatles оставались одними из немногих крупных артистов 1960-х, у которых не выпускался ещё ни один концертный альбом, и пожелания среди фанов The Beatles на выпуск подобного альбома продолжали нарастать. В действительности Джон Леннон заблуждался, когда в 1971 в интервью журналу «Rolling Stone» ошибочно назвал неясного происхождения записи, выпущенные в Италии на сборнике The Beatles in Italy, как «концертный альбом» («Это кто-то записал там же, в Италии»; англ. "There’s one in Italy apparently, that somebody recorded there"). Однако, несмотря на очевидный спрос, плёнки, записанные Capitol на трёх выступлениях группы в Голливуд-боул, продолжали лежать в хранилище уже более пяти лет. В 1971 году, после того как известный американский продюсер Фил Спектор спас проект записи для планировавшегося альбома Get Back, результатом чего стал последний студийный альбом группы Let It Be, ему были переданы плёнки, записанные в Голливуд-боул, чтобы он мог рассмотреть возможность сделать альбом из этого материала. Точно неизвестно — либо Спектор не завершил работу, либо результат оказался неудовлетворительным, — но записи продолжали оставаться неизданными до второй половины 1970-х. Наконец, под влиянием предстоящего выпуска конкурентами альбома концертных записей в клубе Star Club в Гамбурге (альбом 15-летней давности и плохого качества Live! at the Star-Club in Hamburg, Germany; 1962), фирма-владелец лейбла Capitol — EMI — решила вернуться к работе над записями из Голливуд-боул. Записи были переданы продюсеру группы Джорджу Мартину с просьбой скомпоновать удобоваримый для прослушивания «официальный» концертный альбом.

Когда президент Capitol Records Бхаскар Менон попросил Джорджа Мартина в середине 1970-х прослушать записи, Мартин был впечатлён качеством самого представления, но не удовлетворён качеством записанного звука. Работа над записями из Голливуд-боул, сделанными на три дорожки, оказалась для Мартина сложной задачей. Первой трудностью оказалось найти работающий трёхдорожечный магнитофон, аналогичный тому, на который велась запись, чтобы воспроизвести записи на плёнках. После того, как один такой магнитофон был найден, оказалось, что он перегревается при работе. Мартин и звукоинженер Джефф Эмерик пришли к решению охлаждать магнитофон струёй холодного воздуха из пылесоса, пока записи будут воспроизводиться для перезаписывания их на 16-дорожечный современный магнитофон для дальнейшей очистки, корректировки по частотам (эквализации), редактирования и микширования. Затем Мартин обнаружил, что записи, сделанные на концерте 29 августа 1965, практически непригодны для использования, и, за исключением нескольких фрагментов, взятых с записей от 29 августа, чтобы примонтировать их к записям с других выступлений, альбом был скомпилирован Мартином практически только из песен, записанных 23 августа 1964 и 30 августа 1965 (на обложке альбома указана и дата 29 августа 1965, хотя материал из записей этого дня практически не был использован).

Поскольку альбом компоновался из песен, исполненных на двух концертах с промежутком в год между ними, то некоторое количество песен, исполнявшихся на сцене Голливуд-боул, в альбом не вошло. С концерта 1964 года в альбом не вошли: Twist and Shout, You Can’t Do That, Can’t Buy Me Love, If I Fell, I Want to Hold Your Hand и A Hard Day’s Night. С концертов 1965 года в альбом не вошли: I Feel Fine, Everybody’s Trying to Be My Baby, Baby’s in Black, I Wanna Be Your Man и I’m Down. Однако, запись Baby’s in Black с концерта в Голливуд-боул в 1965 году была издана на стороне «Б» сингла Real Love, выпущенного в 1996 году; запись песни I Want to Hold Your Hand с концерта 1964 года была смикширована со студийной версией этой же песни и вошла в альбом 2006 года Love.

Одним из непреднамеренных последствий того, что альбом компоновался из записей, сделанных одна через год после другой, являются несовместимые между собой реплики и диалоги между участниками группы в паузах между песнями, где они называют как свой «самый новый» альбом то A Hard Day’s Night (вышедший в 1964 году), то Help! (вышедший в 1965 году).

Хотя на обложке альбома указано, что записи сделаны только в два дня, 23 августа 1964 и 30 августа 1965, но на самом деле песни Ticket to Ride и Help записаны на концерте 29 августа 1965, а Dizzy Miss Lizzy скомпонована из частей, записанных как 29 августа, так и 30 августа 1965.

Выпуск альбома

Альбом был выпущен 4 мая 1977 в Великобритании лейблом Parlophone (номер по каталогу EMTV 4, 0C 062-06377), в США и Канаде — лейблом Capitol Records (номер по каталогу SMAS-11638). В том же году он был выпущен в различных странах (Колумбия, Франция, Испания, Австралия, Югославия и др.) как этими двумя лейблами, так и ещё одним дочерним лейблом EMI — Odeon Records.

Несмотря на то, что на альбоме были представлены записи The Beatles, сделанные 12 и 13 лет назад, альбом достиг вершины британского чарта альбомов New Musical Express, а также дошёл до 2-го места в чарте альбомов Billboard 200 в США.

9 сентября 2016 года ремастированный альбом The Beatles: Live at the Hollywood Bowl вышел на CD и в виде цифровой версии, доступной через iTunes, GooglePlay, Аmazon и другие сервисы. Виниловый диск выйдет 18 ноября. К альбому прилагается 24-страничный буклет с комментариями Дэвида Фрика (David Fricke) из Rolling Stone.

Список композиций

Все песни написаны Джоном Ленноном и Полом Маккартни, за исключением особо отмеченных.

Сторона 1
№	Название	Автор	Дата исполнения (записи)	Длительность
1.	«Twist and Shout»	Фил Медлей, Берт Бернс	30 августа 1965	1:32
2.	«She’s a Woman»		30 августа 1965	2:53
3.	«Dizzy Miss Lizzy»	Ларри Уильямс	29/30 августа 1965	3:37
4.	«Ticket to Ride»		29 августа 1965	2:51
5.	«Can’t Buy Me Love»		30 августа 1965	2:16
6.	«Things We Said Today»		23 августа 1964	2:20
7.	«Roll Over Beethoven»	Чак Берри	23 августа 1964	2:28

Сторона 2
№	Название	Автор	Дата исполнения (записи)	Длительность
8.	«Boys»	Лютер Диксон, Вес Фаррел	23 августа 1964	2:12
9.	«A Hard Day’s Night»		30 августа 1965	3:15
10.	«Help!»		29 августа 1965	2:46
11.	«All My Loving»		23 августа 1964	2:14
12.	«She Loves You»		23 августа 1964	2:16
13.	«Long Tall Sally»	Энотрис Джонсон, Ричард Пенниман, Роберт Блэкуэлл	23 августа 1964	2:53

Позиции в чартах

Чарт	Год	Наивысшая позиция
UK Albums Chart	1977	1
Canadian RPM 100 Albums Chart	1977	8

Ссылки

• [www.norwegianwood.org/beatles/disko/uklp/bowl.htm Gatefold and back cover]  (Проверено 13 июля 2013)
• [www.collectorsmusicreviews.com/beatles/beatles-live-at-the-hollywood-bowl-dr-ebbett-dbm-032ab Live At The Hollywood Bowl by Dr. Ebbett]  (Проверено 13 июля 2013)
• www.thebeatles.com/news/now-available-pre-order-%E2%80%98-beatles-live-hollywood-bowl%E2%80%99-album-be-released-worldwide-september
• thebeatles.lnk.to/LATHB_CD

Отрывок, характеризующий The Beatles at the Hollywood Bowl

Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.