The Dictators

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
The Dictators
Жанры

прото-панк
панк-рок
гаражный рок

Годы

1973 - настоящее время

Страна

США США

Город

Нью-Йорк

Бывшие
участники

Andy Shernoff
Ross the Boss
Scott 'Top Ten' Kempner
Stu Boy King

Другие
проекты

Manowar
Twisted Sister
MC5
Del Lords
Manitoba's Wild Kingdom
The Fleshtones

[www.thedictators.com/ www.thedictators.com]
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

The Dictators — американская рок-группа, образовавшаяся в 1973 году в Нью-Йорке[1], считающаяся одной из самых влиятельных прото-панк-групп первой половины 1970-х годов и представленная в панк-крыле Зала Славы рок-н-ролла в Кливленде, штат Огайо. Считается, что The Dictators стали важным звеном, соединившим наследие MC5, Stooges, NY Dolls с панк-культурой середины 1970-х годов[2].





История группы

В первый состав The Dictators вошли поющий бас-гитарист Энди Шернофф (некоторое время издававший фэнзин Teenage Wasteland Gazette), гитарист Росс Фридман (известный также как Ross The Boss), ритм-гитарист Скотт Кемпнер (англ. Scott 'Top Ten' Kempner) и барабанщик Стю Бой Кинг (англ. Stu Boy King). «Секретным оружием» группы считался роуди, нередко выходивший на сцену в качестве музыканта, — «Красавчик» Дик Манитоба (англ. Handsome Dick Manitoba, настоящее имя — Ричард Блюм). Вторым «идеологом» коллектива (нарядку с Шерноффом) считался долгие годы поддерживавший группу рок-критик Ричард Мельцер[2].

Этот состав  с продюсерами Сэнди Пёрлманом и Мюрреем Крюгманом записал в 1975 году дебютный альбом The Dictators Go Girl Crazy!, выпущенный Epic Records. Альбом не имел коммерческого успеха, но впоследствии был признан одним из наиболее значимых релизов раннего американского панк-рока[2].

На несколько месяцев группа распалась, но собралась вновь в начале 1976 года: басист Марк Мендоза (англ. Mark 'The Animal' Mendoza) заменил Шерноффа, который через несколько месяцев согласился вернуться в группу клавишником. Состав, к этому времени получивший ещё и скандальную известность — после широко освещенной прессой стычкой между Манитобой и Уэйном (Джейн) Каунти — подписал контракт с Asylum Records[3] и выпустил второй альбом Manifest Destiny (1977), записанный тем же продюсерским дуэтом Перлман-Кругман.

В 1978 году Мендоза ушел из группы (вскоре став участником Twisted Sister), а Шернофф вернулся к привычной функции бас-гитариста. Манитоба, Шернофф, Фридман, Кемпнер и Рич Титер записали альбом Bloodbrothers: здесь впервые вокалистом во всех песнях предстал Манитоба (позже многие отметили, что перед началом первого трека счёт — «1-2-1-2-3-4» — ведет не кто иной, как Брюс Спрингстин, по сей день остающийся большим почитателем творчества The Dictators).

Вскоре в группу пришел ударник Twisted Sister Мел Андерсон, заменивший Титера; с ним The Dictators записали альбом Baby, Let’s Twist и вскоре распались. Манитоба некоторое время работал шофёром, Шернофф стал продюсером, Фридман — сначала сотрудничал с французской группой Shakin' Street, затем в 1982 году стал одним из основателей Manowar; он же спродюсировал первую демопленку для Anthrax. При этом, как говорил Шернофф, «Dictators не распадались… Да, были перерывы в несколько лет между некоторыми концертами… Но в глубине души мы не забывали, что мы — Dictators. От этого мы не смогли бы уйти, даже если бы очень постарались»[2].

В 1986 году Шернофф и Манитоба с гитаристом Дэниэлем Реем образовали Wild Kingdom. К моменту выхода дебютного альбома группы …And You? Рей ушёл из группы и его место занял Фридман. Таким образом, фактически альбом стал четвертым для Dictators (состав дополнил новый барабанщик Джей Пи Паттерсон, англ. J.P. Patterson). …And You? получил высокие оценки критиков, журнал Rolling Stone назвал его «первым действительно великим панк-альбомом 1990-х». Затем в состав вошёл Кемпнер, большую часть 1980-х годов проведший в Del Lords, и группа, прежде известная как Manitoba’s Wild Kingdom, вернула себе название The Dictators.

Параллельно Шернофф записывался и гастролировал с The Fleshtones, сотрудничал с Джеем Рамоном. Манитоба в 1999 году открыл бар в Ист-виллидж под названием Manitoba’s. Кемпнер завоевал авторитет среди поклонников корневого рока благодаря работам с The Del-Lords. В 1992 году он выпустил сольный альбом Tenement Angels, также получивший хорошую прессу, а год спустя вошел в состав The Brandos. Фридман после Manowar играл также в Brain Surgeons.

В конце 1999 году The Dictators — с ударником Паттерсоном, сменившим Фрэнка Фьюнаро, — приступили к записи следующего альбома, который вышел под названием D.F.F.D. (2001) и получил хорошие рецензии. Критики отметили, что такие песни, как «Who Will Save Rock 'n' Roll» и «I Am Right», могут считаться классикой репертуара группы.

В настоящее время Манитоба поёт в составе MC5 и работает ведущим на канале Underground Garage, принадлежащем Литтл Стивену. The Dictators продолжают давать концерты, в 2005 году вышел их «живой» альбом VIVA Dictators (с Кемпнером на ритм-гитаре). В 2007 на Norton Records был издан сборник редкого материала группы Every Day Is Saturday.

В ноябре 2007 года Манитоба вместе с журналисткой Эми Уоллес (Amy Wallace) выпустил The Official Punk Rock Book of Lists в издательстве BackBeat Books. В июле 2008 года вышел второй сольный альбом Кемпнера Saving Grace.

Дискография

Альбомы

The Dictators

Manitoba’s Wild Kingdom

  • Mondo New York (саундтрек) (1988)
  • …And You? (1990)

Напишите отзыв о статье "The Dictators"

Примечания

  1. [www.thedictators.com/english.html www.thedictators.com]
  2. 1 2 3 4 John Dougan. [www.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=11:0ifixqe5ld6e~T1 The Dictators]. www.allmusic.com. Проверено 29 декабря 2009. [www.webcitation.org/66uwr7VOq Архивировано из первоисточника 14 апреля 2012].
  3. [jaynecounty.com Биография]. — jaynecounty.com. Проверено 29 декабря 2009. [www.webcitation.org/66uwrcAgn Архивировано из первоисточника 14 апреля 2012].

Ссылки

  • www.thedictators.com/
  • [www.cbgb.com/shrine/shriners/dictators.htm At CBGB] (недоступная ссылка с 03-09-2013 (3860 дней) — историякопия)
  • [www.truepunk.com/interviews/the_dictators/ Interview with The Dictators by TruePunk.com] (недоступная ссылка с 03-09-2013 (3860 дней) — историякопия)
  • [www.ross-the-boss.com/ Ross The Boss' Official Web Site]
  • [www.myspace.com/scottkempner Scott Kempner’s MySpace Page]
  • [www.foodisnotlove.com/blog/ Interview with Andy Shernoff on Food Is Not Love] (недоступная ссылка с 03-09-2013 (3860 дней) — историякопия)
  • [weblogs.variety.com/thesetlist/scott_kempner/index.html Kempner 7/08 Variety interview] (недоступная ссылка с 03-09-2013 (3860 дней) — историякопия)

Отрывок, характеризующий The Dictators

– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…