The Fugees

The Fugees — авторитетная американская хип-хоп-группа, которая в середине 1990-х способствовала более тесной интеграции хип-хопа с другими музыкальными направлениями. Их музыка представляла собой уникальное сочетание хип-хопа с элементами джаза, ритм-энд-блюза и регги.

Сложилась в Нью-Джерси в конце 1980-х в составе солистки Лорин Хилл и рэперов Праса и Вайклефа Жана. Последние двое были двоюродными братьями и выходцами с Гаити. Название команды образовано от насмешливого обозначения переселенцев из Гаити. Поначалу экстравагантное трио было известно своими концертными выступлениями; первый студийный альбом («Blunted on Reality», 1994) прошел практически незамеченным.

Звездный час пробил с выходом второго альбома The Score в 1996 г. Он был распродан многомиллионным тиражом, выиграл несколько премий «Грэмми» и стал одной из важных вех в истории хип-хопа. Первый сингл с альбома — кавер-версия «Killing Me Softly» Роберты Флэк — на протяжении семи недель удерживал первое место в Великобритании. За ним последовал другой бестселлер — «Ready or Not», построенный на семплировании хита Энии «Boadicea» (за что певица подала на рэперов в суд). Третий сингл — «No Woman No Cry» — впитал в себя элементы регги, будучи перепевкой знаменитой песни Боба Марли.

После оглушительного успеха второго альбома все трое участников группы занялись сольными проектами. В 2004 г. воссоединились для тура по Европе и записи третьего альбома.

Отрывок, характеризующий The Fugees

– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.