The Gits

The Gits
Жанр	панк-рок
Годы	1986 — 1993
Страна	США США
Город	Сиэтл
Язык песен	английский

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

The Gits — панк-рок-группа из Сиэтла, существовавшая с 1986 по 1993. Главной особенностью их звучания был необузданный, уличный вокал Мии Сапаты. В своих песнях она пела о своей внутренней борьбе, выпивке, смерти, выживании, отчаянии. Группа распалась в июле 1993, после дикого убийства Мии, которую изнасиловали и убили ночью, когда она возвращалась домой. Это преступление оставалось нераскрытым до 2004 года.

Состав

• Миа Сапата — вокал
• Джо Сплин — гитара
• Мэтт Дрезднер — бас
• Стив Мориарти — ударные

История

The Gits

The Gits впервые собрались в 1986 году, в Antioch College, Ohio. Они назвали себя Snivelling Little Rat Faced Gits, но скоро сократили название до просто «The Gits». В 1988 они записали и самостоятельно выпустили свой «неофициальный» дебютный альбом (эта запись не получила широкого распространения до 1996 года, когда альбом был переиздан Broken Rekids label как Kings & Queens). Затем, после окончания школы группа переехала в Сиэтл, в поисках больших возможностей.

После приезда в Сиэтл группа открыла магазин возле 'Крысиного дома', здания в округе Capitol Hill, где музыканты жили и репетировали. Они быстро влились в местное музыкальное движение, и нашли многих друзей и почитателей, в основном среди панк-рокеров. Первый их «официальный» релиз вышел в 1990 году в виде сингла «Precious Blood», выпущенного местной звукозаписывающей компанией Big Flaming Ego Records. Сингл был вскоре дополнен ещё двумя синглами («Second Skin» (1991), «Spear & Magic Helmet» (1991), также известный как Bobbing For Pavement compilation (Rathouse/Broken Rekids, 1991), которые представили The Gits среди лучших групп Сиэтла.

В 1992 году группа записала и выпустила дебютный альбом Frenching the Bully на местной компании C/Z Records. Как раз в это время Сиэтл стал очень популярным в музыкальном плане. Группы из Сиэтла начали получать национальное признание. The Gits тоже получили частицу славы, о них узнали не только в Америке, но и в Европе, несмотря на то, что у них не было постоянной записывающей компании.

В 1993 году стало ясно, что Gits дошли до края, стали достаточно популярными, чтобы на них обратила внимание большая звукозаписывающая компания. Работа, начатая в середине 1993 года, называлась Enter: The Conquering Chicken, второй альбом, который должен был стать прорывом для The Gits. Все шло хорошо, но в ночь на 7 июля 1993 вокалистка, автор текстов их песен Миа Сапата была изнасилована и убита, когда она возвращалась домой от своих друзей поздней ночью.

Расследование убийства

После того, как прошёл шок от смерти Сапаты, оставшиеся члены Gits и музыкальная общественность Сиэттла начали интенсивное расследование её смерти. Полицейский департамент Сиэттла сконцентрировал своё расследование на друзьях Сапаты, считая, что убил её кто-то из них. Используя средства, собранные музыкальной общественностью Сиэттла, оставшиеся члены группы наняли частного детектива Ли Хирона. Три года Хирон и полиция Сиэттла расследовали убийство без малейших продвижений. В 1996 информация об расследовании впервые получило распространение в эпизоде программы «Нераскрытые тайны». Потом это преступление ещё было освещено в нескольких ТВ программах — A&E’s Американское правосудие, Cold Case Files, City Confidential, CBS’s 48 Hours and FOX’s America’s Most Wanted.

Прошло семь лет, пока не появились новые зацепки в расследовании. Случайная проверка ДНК, проведенная полицией Сиэттла, привела к аресту рыболова Джизеса Мескии (Хесуса Мескуйа, выходца с Кубы), который некоторое время жил в Сиэттле в период, когда была убита Сапата. Его ДНК совпала с образцами, которые извлекли из слюны, найденной на теле Сапаты. Образец оставался на сохранении до того времени, пока не была разработана технология STR, которая позволила полностью извлечь информацию из ДНК. ДНК Мескии был занесен в базу данных ДНК после его ареста за кражу со взломом во Флориде в 2002 году.

25 марта 2004 года суд признал Джизеса Мескию виновным в убийстве Мии Сапаты, и приговорил его к 36 годам лишения свободы — наибольшему разрешенному в штате Вашингтон сроку тюремного заключения.

Близкие проекты

После смерти Мии Сапаты и посмертного издания Enter: The Conquering Chicken бывшие члены Gits организовали несколько собственных проектов. Первым был Dancing French Liberals of '48, который собрал всех бывших членов the Gits, а также гитариста Джулиана Гибсона (бывший DC Beggars). Их музыка была схожа со звуком Gits, но с уклоном в более тяжелый панк. Они выпустили один EP (Scream Clown Scream) и полноценный альбом (Powerline) на студии Broken Rekids, затем распались в поздних 90-х.

Параллельно с Dancing French Liberals of '48, Spleen, Dresdner и Moriarty играли в Evil Stig, проекте, основанном рок-легендой Джоан Джетт. Речь о проекте зашла когда группа узнала, что Джетт — давняя поклонница Gits. После смерти Сапаты Джетт и фронтвумен Bikini Kill/Le Tigre Кэтлин Ханна совместно написали песню «Go Home» в память о Мии. В конце клипа прозвучала просьба сообщить любую известную информацию об убийстве Сапаты. После просмотра клипа оставшиеся члены группы попросили Джетт присоединится к Evil Stig. Группа отправилась на гастроли в 1995: в её репертуаре были песни Gits и Джоан Джетт. Средства, вырученные в турне, были отправлены на расследование убийства Сапаты. Одноименный альбом вышел в том же году, гонорар тоже был отправлен на расследование.

Отметим также, что группа 7 Year Bitch, участницы которой дружили с Сапатой, записали в память о ней, а также о своей скончавшейся от удушья гитаристке Стефани Сарджент свой второй альбом — Viva Zapata.

Фильм

История The Gits была отражена в документальном фильме, названном просто The Gits. Фильм впервые был показан в 2005 году на Интернациональном Кинофестивале в Сиэтле и получил хорошие отзывы. Окончательная версия фильма была принята и показана в 2007 году на фестивале SXSW в Остине, штат Техас.

Прочие сведения

Хардкор-группа из Калифорнии Retching Red включила кавер на песню Gits («Spear and Magic Helmet») в свой дебютный альбом «Get Your Red Wings». Кантри-группа Richmond Fontaine написали для Gits песню-трибьют, названую «The Gits».

Дискография

Альбомы

• Frenching the Bully (C/Z Records), (1992)
• Enter: The Conquering Chicken (C/Z Records), (1994)
• Kings & Queens (Broken Rekids), (1996)
• Seafish Louisville (Broken Rekids), (2000)
• Frenching The Bully (Reissue) (Broken Rekids), (2003)
• Enter: The Conquering Chicken (Reissue) (Broken Rekids), (2003)

Синглы/ЕР

• Precious Blood b/w «Seaweed» and «Kings & Queens» (Big Flaming Ego Records), (1990)
• Second Skin b/w «Social Love» (Broken Rekids), (1991)
• Spear And Magic Helmet b/w «While You’re Twisting, I’m Still Breathing» (Empty Records), (1991)

Компиляции/Саундтреки

• «Here’s to Your Fuck» and «Ain’t Got No Right» on Bobbing For Pavement: The Rathouse Compilation (Rathouse/Broken Rekids), (1991)
• «Drinking Song» on Power Flush: San Francisco, Seattle & You (Broken Rekids), (1993)
• «Guilt Within Your Head» and «Social Love (Live)» on Home Alive: The Art Of Self-Defense (Epic Records), (1996)
• «Second Skin (Live)» on Hype! The Motion Picture Soundtrack, (Sub Pop Records), (1996)
• «Another Shot of Whiskey» on Wild and Wooly: The Northwest Rock Collection (Experience Music Project/Sub Pop Records), (2000)
• «Whirlwind» on Girls Kick Ass (Vitaminepillen), (2001)
• «Absynthe» on Whatever: The 90’s Pop & Culture Box (Rhino/WEA), (2005)
• «Another Shot of Whiskey» on Sleepless In Seattle: The Birth of Grunge (LiveWire Recordings, 2006)

См. также

• Клуб 27
• 7 Year Bitch

Ссылки

• [www.thegits.com Официальный сайт]
• [www.thegitsmovie.com Документальный фильм о The Gits]

Отрывок, характеризующий The Gits

Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.