The Marshall Mathers LP

</td></tr> </td></tr>

The Marshall Mathers LP
Студийный альбом Эминема
Дата выпуска	23 мая 2000
Записан	август 1999 – апрель 2000; The Mix House, Encore Studios, Larrabee Sound Studio, The Record Plant, 54 Sound
Жанры	Хардкор хип-хоп
Длительность	72:14
Продюсеры	The 45 King, Bass Brothers, Dr. Dre (исп.), Эминем, Mel-Man
Лейблы	Aftermath, Interscope, Shady, Goliath
Профессиональные рецензии
Allmusic [www.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=10:cu5k8qt9btc4 ссылка] Entertainment Weekly (A-) [www.ew.com/ew/article/0,,276305,00.html ссылка] PopMatters (Favourable) [www.popmatters.com/music/reviews/e/eminem-marshall.shtml ссылка] Роберт Кристгау (A) [www.robertchristgau.com/get_artist.php?name=eminem ссылка] Rolling Stone [www.rollingstone.com/reviews/album/315749/review/6067689/themarshallmatherslp ссылка] Village Voice (A) [www.villagevoice.com/music/0033,christgau,17318,22.html ссылка] Sputnikmusic [sputnikmusic.com/album.php?albumid=1386 ссылка] The Source XXL Magazine (XXL) [en.wikipedia.org/wiki/Xxl_magazine ссылка]
Хронология Эминема
The Slim Shady LP (1999) The Marshall Mathers LP (2000) The Eminem Show (2002)
Синглы из The Marshall Mathers LP
«The Real Slim Shady» Выпущен: 16 мая 2000 «The Way I Am» Выпущен: 7 сентября 2000 «Stan» Выпущен: 9 декабря 2000 «I'm Back» Выпущен: 3 апреля 2001

К:Альбомы 2000 года

RS	[www.rollingstone.com/music/lists/6862/35223/43429 Позиция № 244] в списке 500 величайших альбомов всех времён по версии журнала Rolling Stone

The Marshall Mathers LP — третий студийный альбом американского рэпера Эминема, выпущенный в 2000 году. Диск, который принято считать самым главным в карьере Эминема, был продан в первую неделю в количестве 1.76 миллиона копий и был занесён в Книгу рекордов Гиннесса как самый быстрораспродаваемый рэп-альбом в мире. Однако альбом встретил не только признание критиков и публики, но и протесты со стороны Ассоциации геев и лесбиянок (GLAAD) за гомофобную и жестокую лирику. По данным на июль 2015 года, альбом разошёлся тиражом 12,678,897 экземпляров в США. А по всему миру тираж составляет 34,567,903 копий. Также пластинка является самой продаваемой, начиная с 2000 года.

5 ноября 2013 года вышел сиквел этого альбома под названием The Marshall Mathers LP 2. Однако в сети он появился 31.10.13.

Об альбоме

Тематика

Эминем назвал альбом своим собственным именем, что говорит о более серьёзном и личном настрое, в отличие от его предыдущего альбома The Slim Shady LP, в котором Маршалл говорил от лица выдуманного персонажа Слима Шейди. В основном, в The Marshall Mathers LP Эминем рассказывает о своём пути к славе, а также отвечает на критику предыдущего альбома. Как и в The Slim Shady LP, присутствуют упоминания об оккультизме. Другие темы альбома это отношения Эминема с его семьёй, в частности женой и матерью.

Продюсирование

Большую часть первой половины альбома спродюсировали Dr. Dre и Mel-Man, чья музыка позволила акцентировать внимание на читке и текстах. F.B.T. Productions и Eminem спродюсировали вторую половину альбома, их звучание различалось от медленной меланхоличной гитарной музыки в песне «Marshall Mathers» до мрачной, жестокой атмосферы дуэта с Bizarre из D12 «Amityville». Музыку к знаменитому хиту «Stan» сделал The 45 King, взяв семпл из песни Dido «Thank You», добавив медленный бас.

Пиратские копии

Первые бутлеги The Marshall Mathers LP появились в начале 2000. В них было 14 треков; «Remember Me», «Marshall Mathers», «I’m Back» и «Ken Kaniff» отсутствовали. В конце «Criminal» был спрятан дисс на Эверлэста (Everlast) «Quitter». Он отличался от других версий дисса тем, что фристайл под музыку из песни Тупака Шакура «Hit ’Em Up» был вырезан.

Критика и противоречия

В первую неделю альбом был продан в количестве 1 760 049 экземпляров (что было абсолютным рекордом для рэп-альбома), превзойдя результат, которого достиг Snoop Dogg в 1993 году со своим дебютным альбомом Doggystyle, и достигнув результата аналогичного рекорду Бритни Спирс, как самого быстро распродаваемого сольного артиста. The Marshall Mathers LP до сих пор является самым успешным альбомом Эминема в плане продаж, к концу года было продано 7.9 миллионов копий — самый высокий результат в 2000 году. На сегодняшний день в США продано более 10 миллионов копий.

Протесты, вызванные жестокой и гомофобной лирикой альбома, достигли предела, когда альбом был номинирован на четыре Грэмми в 2001 году, включая номинацию на Альбом Года (впервые для хардкорного рэп-альбома вообще). На церемонии Эминем исполнил «Stan» в дуэте с певцом-гомосексуалистом Элтоном Джоном, игравшим на пианино и певшим припев вместо Dido. Всё это было сделано, чтобы доказать, что Эминем — не гомофоб, и успокоить GLAAD, однако это не помогло, и ассоциация даже выражала протест против решения Элтона выступить с Эминемом. Несмотря на всю шумиху, The Marshall Mathers LP удостоился номинации в категории Лучший рэп-альбом, но, ко всеобщему удивлению, не получил премию, проиграв группе Steely Dan с их первым за многие годы альбомом Two Against Nature.

Несмотря на протесты и бойкоты со стороны GLAAD и прочие противоречия, альбом встретил восторженную критику. Allmusic назвали альбом практически идеальным, высоко оценив музыкальную составляющую. New Musical Express дал альбому самую высокую оценку со словами «Ошеломляющая атака лирического гения». Entertainment Weekly оценили альбом за его разнообразие и за «беззащитность и одновременную стойкость к критике, лицемерность и чистосердечность, невозможность прослушивать и одновременную невозможность отрицать его качество» и сказав, что это «первая великая поп-пластинка XXI века».

В 2002 году французский джазовый пианист Жак Лусье подал иск на Эминема, требуя 10 миллионов за то, что Эминем якобы украл бит для своей песни «Kill You» из песни Лусьера «Pulsion». Он также требовал, чтобы были приостановлены все продажи альбома, а оставшиеся копии были уничтожены. Однако суд не удовлетворил его требований.

Цензура

Аналогично The Slim Shady LP, в начале альбома был скит «Public Service Announcement 2000», в котором идёт предупреждение о жёсткой лирике и темах альбома (правда, само это предупреждение также изобилует ненормативной лексикой и оскорблениями в адрес особо «чувствительных» слушателей и критиков).

Некоторые фразы были вырезаны даже из «Dirty» (не подверженной цензуре) версии альбома, такие как «I take seven [kids] from [Columbine], stand ’em all in line» из песни «I’m Back», «[your attorney Fred Gibson’s a] faggot!» из «Marshall Mathers» и «there’s a [four] year old little [boy] laying dead with a slit throat» из «Kim». Последние 2 строчки можно услышать в первоначальном варианте на редком сборнике The Shady Shizzle Collection.

Чистая версия альбома оставляет такие слова как «ass», «shit», «bitch», «goddamn» и «nigga». Главным образом были вырезаны все строчки, в которых присутствует оскорбления и насилие по отношению к полиции, проституткам, женщинам, геям и Columbine High School. На большинстве копиях чистой версии альбома 25-секундный «Public Service Announcment 2000» урезан до 2 секунд тишины, однако на других чистых версиях он оставлен. Также полностью вырезана песня «Kim», так как в ней Эминем читает о том, как он убивает свою жену. Трек заменён на песню в стиле мультсериала «Южный парк» о вреде наркотиков «The Kids». Песня «Bitch Please II» и в чистой, и в «Dirty»-версиях обозначена как «B**** Please II». В этой песне кстати вырезана фраза «Bang-Bang» в чистой версии, которую читает Snoop Dogg. В песне «Marshall Mathers» кроме вырезанной «your attorney Fred Gibson’s a» вырезана вся строчка «[your attorney Fred Gibson’s a faggot!]». В песне «I’m Back» из чистой версии вырезаны строки «Add an AK-47, a revolver, a nine A mack 11 and an all assault a problem of mine». «Kill You» в чистой версии обозначена как «**** You». Песня «Drug Ballad» обозначена в чистой версии как просто «Ballad». «Criminal» на 1-2 минуты короче, чем в версии без цензуры. «Amityville» на несколько секунд короче, чем в версии без цензуры.

Диссы на Insane Clown Posse

В ответ на дисс на Эминема, записанный детройтской рэп-группой Insane Clown Posse «Eminem’s Mom», Маршалл записал скит «Ken Kaniff», в котором пародируются члены Insane Clown Posse Shaggy 2 Dope и Violent J, делающие минет Кену Каниффу и в тот момент, когда он просит назвать его по имени, они говорят «Эминем».

В песне «Marshall Mathers» Эминем заявляет следующее «I was put here to put fear in faggots who spray Faygo Root Beer and call themselves „clowns“ cause they look queer. Faggot 2 Dope and Silent Gay claiming Detroit, when y’all live twenty miles away (fuckin' punks) and I don’t wrestle, I’ll knock you fucking faggots the fuck out». («Я пришёл чтобы устрашать тех педиков, что расплескивают Faygo Root Beer и называют себя клоунами, потому что ими себя и выставляют. Faggot 2 Dope и Silent Gay, вы говорите о Детройте, хотя сами живёте за двадцать миль от него (грёбаные панки) и я не рестлер, я, грёбаные педики, навешаю вам»). (ICP также участвовали в реслинге и тут намек, что реслинг, это постановочная борьба, где всё не по-настоящему, а Эминем сделает это с ними на самом деле)

Синглы

На все три сингла были сняты клипы.

The Way I Am

«The Way I Am» была вторым синглом. Песня более мрачная, агрессивная и серьёзная, чем главный сингл альбома «The Real Slim Shady».

Это был первый бит, который сделал Эминем, он использовал зловещий бас, клавишные и колокольный звон. В песне Эминем выплёскивает свою злость на оказывающих слишком много давления на него — фанатов, просящих автограф у Маршалла, даже когда он в туалете, и на управляющих лейбла, которые требуют сделать такой же успешный хит, как «My Name Is». Он также выражает своё мнение по поводу стрельбы в школе Columbine.

В припеве Эминем пытается разобраться в самом себе, кем он стал. Предыдущий альбом, The Slim Shady LP, был менее серьёзным и «мультяшным», и в нём Эминем читал от лица Слима Шейди, тогда как критики ошибочно посчитали, что Эминем, Маршалл Мэтерс и Слим Шейди — одна и та же личность. Как и многие артисты, кто создал себе альтер-эго (такие как (Дэвид Боуи, Элис Купер), Эминем сомневается в том, кем он стал и кем будет.

Припев использует рифмы, похожие на те, что сделал рэпер Rakim в песне «As The Rhyme Goes On» из его дебютного альбом с DJ Eric B..

I’m the R the A to the K-I-M

If I wasn’t, then why would I say I am?

Stan

Песня «Stan» стала третьим синглом с The Marshall Mathers LP. Она заняла первое место в чартах Соединённого Королевства и Австралии. Эта песня лучше всех была принята критиками, получив звание 'Веха в культуре'.

«Stan» — это история об одержимом Эминемом фанате по имени Стэн, который постоянно шлёт ему письма, но не получает ответа. Окончательно разочаровавшись в своём кумире, Стэн падает на машине с моста, со своей беременной девушкой в багажнике. Первые три куплета читаются от лица Стэна, первые два — письма, а третий куплет Стэн записывает на кассету, пока едет в машине. Он собирался отослать её Эминему, но, будучи пьяным за рулём, не справляется с управлением и падает в реку. В песне используется много звуковых эффектов: звуки дождя и грома, пишущего по бумаге карандаша, и звуков машины Стэна в третьем куплете. Когда машина падает с моста, мы слышим скрип шин, грохот машины, разбившей ограждение, всплески воды, что очень напоминает песни «Dead Man’s Curve» и «Leader of the Pack». В четвёртом куплете Эминем пишет письмо Стэну, в котором советует ему не так сильно увлекаться музыкой и уделять больше внимания своей беременной девушке. В качестве аргумента он приводит услышанную в новостях историю о том, как молодой человек вместе со своей беременной девушкой погиб, упав с моста на машине, но в последний момент понимает, что это и был Стэн.

Песня также является ответом критикам, заявлявшим что Эминем читает слишком много о насилии и наркотиках. Но «Stan» даёт нам понять, что Эминем не хочет и не предполагает того, чтобы его тексты воспринимали всерьёз: «what’s this shit you said about you like to cut your wrists too? I say that shit just clownin dogg, c’mon — how fucked up is you?» («что за дерьмо ты нёс про то, как ты любишь резать свои вены? Я говорю это дерьмо просто дурачась, чувак, ладно тебе, ты что, совсем больной?» Подобная тема будет дальше встречаться в творчестве Эминема.

Бит сделал The 45 King и взял первые строчки песни Dido «Thank You», использовав их в качестве припева.

Песня заняла 3-е место в списке лучших рэп-песен по версии журнала Q magazine, и 10-е в аналогичном списке сайта Top40-Charts.com.; журнал Rolling Stone в своём списке 500 величайших песен всех времён поставил её на 290-е место, Acclaimedmusic.net. поставил её на 45-е место в списке «100 Величайших Рэп-песен», а также на 222-е место в списке 500 Лучших песен всех времён.

Радио-синглы

«Bitch Please II» и «Drug Ballad» были выпущены как радио-синглы, все попали в чарты, как сингл «Kill You».

Список композиций

#	Название	Совместно с	Продюсер(ы)	Продолжительность
1	«Public Service Announcement 2000»	Jeff Bass		0:26
2	«Kill You»		Dr. Dre, Mel-Man	4:24
3	«Stan»	Dido	The 45 King, Eminem (co)	6:44
4	«Paul» (Skit)	Полом Розенбергом		0:11
5	«Who Knew»		Dr. Dre, Mel-Man	3:48
6	«Steve Berman» (Skit)	Steve Berman		0:54
7	«The Way I Am»		Eminem	4:50
8	«The Real Slim Shady»		Dr. Dre, Mel-Man	4:44
9	«Remember Me?»	Sticky Fingaz, RBX	Dr. Dre, Mel-Man	3:39
10	«I’m Back»		Dr. Dre, Mel-Man	5:10
11	«Marshall Mathers»		F.B.T., Eminem	5:21
12	«Ken Kaniff» (Skit)			1:02
13	«Drug Ballad»	Dina Rae	F.B.T., Eminem	5:00
14	«Amityville»	Bizarre from D12	F.B.T.	4:15
15	«Bitch Please II»	Dr. Dre, Snoop Dogg, Xzibit, Nate Dogg	Dr. Dre, Mel-Man	4:48
16	«Kim»		F.B.T.	6:18
17	«Under the Influence»	Swift, Bizarre, Proof, Kuniva, Kon Artis	F.B.T., Eminem	5:22
18	«Criminal»		F.B.T., Eminem	5:19
19	«The Kids» (бонус-трек)		F.B.T., Eminem	5:06

* — Просто «Ballad» на чистой версии альбома. Несмотря на то что Дина Рэй поёт в песне, она не упомянута ни в трек-листе, ни в списке исполнителей альбома.
** — В чистой версии, «Amityville» на 13-14 секунд короче, чем в нецензуренной версии. «Criminal» в чистой версии на 2 минуты короче. *** — В трек-листе в обеих версиях альбома значится как «B**** Please II».
**** — «Kim» из чистой версии альбома вырезана. Её заменила песня в стиле мультсериала «Южный парк» «The Kids». В Великобритании, переиздание и двух-дисковая версия альбома включают в себя обе песни.
***** — «Kill You» значится как «**** You» в чистой версии

Ограниченное издание

Существует ограниченное издание The Marshall Mathers LP, содержащее, кроме самого альбома, бонус-диск, включающий инструментальные версии синглов, нецензуренную версию «The Kids» и ремикс «The Way I Am», в котором рокер Мэрилин Мэнсон поёт припев вместо Эминема. Также бонус-диск включает в себя полные версии клипов на синглы.

#	Название	Совместно с	Продюсер(ы)	Продолжительность
1	«The Real Slim Shady Instrumental»	-	Dr. Dre & Mel-Man	4:44
2	«The Way I Am Instrumental»	-	Eminem	4:50
3	«Stan Instrumental»	-	The 45 King and Eminem (co-producer)	6:43
4	«The Kids (Explicit Version)»	-	Eminem	5:03
5	«The Way I Am (Danny Lohner Remix)»	Marilyn Manson	Eminem	4:53

Приглашённые исполнители

На втором альбоме Эминема было гораздо больше приглашённых гостей, чем на первом. В треке Remember Me первый куплет читает рэпер RBX, а второй — Sticky Fingaz, который сотрудничал с Эминемом ранее (трек If I Was White с альбома Sticky Fingaz — Black Trash). Также на треке Drug Ballad поёт Дина Рэй, которая почему-то не упомянута ни в треклисте, ни в списке исполнителей. Также трек Bitch Please II — продолжение трека Snoop Dogg`а Bitch Please, в первом куплете читают Dr. Dre и Snoop Dogg, в припеве — Nate Dogg и во втором куплете — Xzibit. В треке «Under The Influence» помимо самого Эминема читает его группа D12

Присвоенные сертификаты

• США — Бриллиантовый (10 Million +))
• Мексика — Платиновый (150,000+)
• Австралия — 4x Платиновый (280,000+)
• Норвегия — 2x Платиновый (20,000+)
• Канада — 8x Платиновый (800,000+)
• Австрия — 2x Платиновый (70,000+)
• Швеция — 2x Платиновый (80,000+)
• Бразилия — Платиновый (60,000+) *International Artists certification
• Венгрия — Золотой
• Германия — 2x Платиновый (400,000+)
• Европа — 6x Платиновый IFPI (6 Million+)
• Швейцария — 4x Платиновый
• Новая Зеландия — 6x Платиновый (90,000+)
• Нидерланды — 2x Платиновый(140,000+)
• Франция — 2x Платиновый (400,000+)
• Великобритания — 5x Платиновый (1.5 Million+)
• Финляндия — Платиновый
• Бельгия — 2x Платиновый
• Япония — Золотой (100,000+)
• Корея — 3x Платиновый

Общая сумма продаж: 22 миллиона копий

Примечания

• Изначально альбом занимал 302 место в списке журнала Rolling Stone лучших альбомов. В книжном формате этого списка, альбом занял 298 место.
• В 2006 году альбом был выбран журналом TIME как один из ста лучших альбомов.
• В 2007 году Famoso Magazine включил алюбом в список «10 Альбомов, которые Вы Обязаны Купить».
• В 2004 году IGN включил альбом в список 25 лучших альбом в стиле рэп.
• Альбом находится на 14 месте в списке «20 величайших альбомов всех времен и народов» по версии MTV.
• Digital Dream Door назвали альбом 19-м лучшим рэп-альбомом.
• В 2005 году Pitchfork Media и Stylus Magazine поставили на #93 и #24 места соответственно в списке лучших альбомов вышедших между 200
• Этот альбом получил самое высокое место в списке National Association of Recording Merchandisers и Rock and Roll Hall of Fame 200-х величайших альбомов всех времён, заняв 28 место.
• В 2006 году Q Magazine поставил альбом на #85 место в списке величайших альбомов всех времён, это самая высокая позиция, которую занял рэп-альбом в этом списке.
• В 2007 году Q Magazine назвал этот альбом одним из трёх лучших рэп-альбомов. Остальные два — альбом группы Public Enemy It Takes a Nation of Millions to Hold Us Back и группы Wu-Tang Clan Enter the Wu-Tang (36 Chambers).
• Это один из немногих альбомов, получивших оценку «XXL» журнала XXL. Это также был первый альбом Эминема, который оценивал этот журнал.

Участники записи

• Dr. Dre — Executive producer/Producer/Performer/mixing
• Eminem — Vocals, Producer, Mixing
• DJ Mark the 45 King — Producer
• Snoop Dogg — Performer
• Jeff Bass — Producer/Performer
• Steve Berman — Performer
• John Bigham — Guitar
• Chris Conway — Engineer, Mixing
• Steven King — Engineer
• Joe Martin — Production Coordination
• Lance Pierre — Engineer
• Michelle Lynn Forbes — Engineer, Mixing
• Xzibit — Performer
• Tom Coster, Jr. — Keyboards
• Mark Bass — Producer
• Mike Elizondo — Bass, Guitar, Keyboards
• Larry Chatman — Project Coordinator
• Aaron Lepley — Engineer
• Camara Kambon — Keyboards
• Rick Behrens — Engineer, Mixing
• Sticky Fingaz — Performer
• RBX — Performer
• Bizarre — Performer
• D12 — Performers
• Les Scurry — Production Coordination
• Kirdis Tucker — Project Coordinator
• Jason Noto — Art Direction, Design
• James McCrone — Engineer
• Mike Butler — Engineer, Mixing
• Rob Ebeling — Engineer, Mixing
• Akane Nakamura — Engineer, Mixing

Позиция в чартах

Год	Место
	Billboard 200	Top R&B/Hip Hop Albums	Top Canadian Albums	Top Internet Albums	Australian ARIA Albums Chart
2000	1	1	1	1	1

Позиции в чартах (синглы)

Год	Сингл	Место
		Billboard Hot 100	Hot R&B/Hip-Hop Singles & Tracks	Hot Rap Singles	Modern Rock Tracks	Rhythmic Top 40	Top 40 Mainstream	Top 40 Tracks	Canadian Singles Chart	Latin Pop Airplay	Latin Tropical/Salsa Airplay
2000	«Bitch Please II» (feat. Dr. Dre, Snoop Dogg, Xzibit, & Nate Dogg)	—	61	—	—	—	—	—	—	—	—
	«The Real Slim Shady»	4	11	7	19	1	13	9	15	28	23
	«The Way I Am»	58	26	—	—	5	—	36	—	—	—
	«Stan» (feat. Dido)	51	26	—	—	9	33	34	—	—	—
2001	«Drug Ballad»	—	71	—	—	—	—	—	—	—	—

Интересные факты

• В The Marshall Mathers LP иногда присутствуют строчки, напоминающие те, что были в альбоме Eric B. & Rakim Paid in Full. Припев «The Way I Am» схож с припевом «As the Rhyme Goes On», а первые две строчки третьего куплета «I’m Back» основаны на строчках «My Melody».
• Инструментальная версия песни Dr. Dre «What’s the Difference» из его альбома 2001 играет на фоне «Steve Berman (skit)».
• Припев песни «Remember Me?» поётся каждым из трёх рэперов (Eminem, RBX, и Sticky Fingaz, кто читают в песне), и каждая строчка припева взята из предыдущих песен рэперов. У RBX’а из «High Powered» из альбома Dr. Dre The Chronic, строчки Sticky Fingaz’а из первого альбома группы Onyx Bacdafucup, строчки Эминема взяты из The Slim Shady EP и The Slim Shady LP.
• Pacewon и Young Zee (из группы Outsidaz) должны были читать в песне «Amityville». Эминем и Pacewon поссорились из-за куплета последнего, поэтому оба куплета были вырезаны.
• Фраза из «Kill You», «A blood stain is orange after you wash it three or four times in the tub / But that’s normal, ain’t it Norman?» — намёк на Нормана Бэйтса (Norman Bates), убийцу из фильма «Психо».
• Строчку «I used to give a fuck/ now I give a fuck less/ What do I think of success/ It sucks too much to stress/ I guess I blew up quick…» из «I’m Back» позаимствовал Jay-Z для своей песни «Success», из альбома American Gangster.
• The Marshall Mathers LP был первым альбомом, где в слове «Eminem» вторая «E» была повёрнута в другую сторону — «Ǝ». С тех пор это стало особым символом Эминема.
• Дом, который изображён на обложке альбома, в действительности был домом, где вырос Эминем. Он ехал в машине, чтобы показать его друзьям, и они предложили сделать фотографию с Эминемом, сидящим на ступеньках, на что тогдашний владелец дома согласился.

Ссылки

• [www.mp3musicsongs.com/The_Marshall_Mathers_lp_By_Eminem.ashx The Marshall Mathers lp By Eminem]
• [www.trshady.com/eminemlyrics/The_Marshall_Mathers_LP/album/ The Marshall Mathers LP lyrics] (недоступная ссылка с 03-09-2013 (3887 дней) — история, копия)
• [www.eminem.com Eminem’s official website]

Отрывок, характеризующий The Marshall Mathers LP

– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.