The Visitors
| The Visitors | ||||
 | ||||
| Студийный альбом ABBA | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска | ||||
| Записан | ||||
| Жанр | ||||
| Длительность | ||||
| Продюсеры | ||||
| Страна | ||||
| Лейбл |
Polar Music | |||
| Профессиональные рецензии | ||||
| Хронология ABBA | ||||
| ||||
The Visitors — восьмой и последний студийный альбом шведской группы ABBA. Был выпущен 30 ноября 1981 года на шведском лейбле звукозаписи Polar Pols. Запись музыкального материала к альбому началась в марте и закончилась в ноябре 1981 года на студии Polar Music Studios в Стокгольме. Это первый альбом, выпущенный на CD.
Пятое переиздание альбома, вышедшее в 2012 году, включало не изданный ранее трек «From a Twinklling Star to a Passing Angel»[1].
Содержание
Об альбоме
В 1982 году альбом The Visitors был запрещён в Советском Союзе, очевидно, из-за участия группы в шоу Let Poland Be Poland, организованном правительством США и транслировавшемся по спутниковому телевидению 31 января 1982 года. Шоу, в котором также принимали участие Фрэнк Синатра, Пол Маккартни, Орсон Уэллс, Генри Фонда и Президент США Рональд Рейган, было протестом против действий СССР в Польше.
Обложка альбома
Дизайнером обложки к альбому выступил Rune Söderqvist, который, по его словам, был вдохновлён темой заключительной песни Like An Angel Passing Through My Room, когда разрабатывал композицию альбома[2]. На обложке альбома помещено фото группы, однако в отличие от других обложек других альбомов, члены группы изображены не вместе, а стоящими немного порознь.
Синглы
- «One of Us»/«Should I Laugh or Cry» (декабрь 1981)
- «Head Over Heels»/«The Visitors» (март 1982)
- «The Visitors» (редактированная версия)/«Head Over Heels» (март 1982)
- «When All is Said and Done»/«Soldiers» (1982)
Список композиций
Все песни написали Бенни Андерссон и Бьорн Ульвеус.
- «The Visitors» — 5:47
- «Head over Heels» — 3:48
- «When All Is Said and Done» — 3:17
- «Soldiers» — 4:41
- «I Let the Music Speak» — 5:23
- «One of Us» — 3:57
- «Two for the Price of One» — 3:38
- «Slipping Through My Fingers» — 3:53
- «Like An Angel Passing Through My Room» — 3:40
Песни
The Visitors — заглавная композиция альбома. Стала последним из числа синглов к этому альбому. Ведущий вокал исполнила Анни-Фрид Лингстад. В Америке сингл достиг № 63 в чарте синглов и № 10 в танцевальном чарте. Считается, что темой песни является протест против притеснений диссидентов в СССР, так как ABBA в заключительный этап своего творчества часто обращались к политическим моментам[3].
Head over Heels — вторая композиция на альбоме. Ведущий вокал исполнила Агнета Фельтског, певшая о своём хорошем друге, которым в клипе стала Анни-Фрид Лингстад, сверхактивной женщиной из высшего общества, бегавшей по магазинам, в то время как её уставший и истощённый муж (сыгранный Ульвеусом) обречённо плетётся позади.
When All Is Said and Done — третья композиция в альбоме. Подобно песне 1980 года, «The Winner Takes It All», объяснившей распад одной из пар (Бьорн Ульвеус и Агнета Фельтског), «When All Is Said and Done» посвящена разладу между Анни-Фрид Лингстад и Бенни Андерссоном. Написанная в период эмоционального беспорядка, песня, по заверению Ульвеуса, не впитывала в себя обстоятельства, связанные с недавним разводом Бенни и Фриды, хотя данный факт абсолютно очевиден. К тому же известно, что Бьорн попросил разрешения у Андерссона и Лингстад, прежде чем группа приступила к работе над треком. Когда в марте 1981 года началась запись песни, с момента их разрыва прошёл всего лишь месяц. В песню «When All Is Said and Done» Фрида вложила всю боль и разочарование, не только свою, но и всех тех, кто так или иначе был связан с разрывом. Фонограмма полностью преобразилась после того, как Анни-Фрид исполнила свою партию со всем присущим ей мастерством и эмоциональностью. Как позднее вспоминала сама Лингштад: «Вся моя грусть была воплощена в этой песне». Эта песня считается одной из лучших в творчестве группы ABBA. И по сей день многие полагают, что стоило ABBA выбрать «When All Is Said and Done» вместо «Head Over Heels» в качестве сингла поддержки для «One of Us» в Европе и других территориях, квартет получил бы ещё один всемирный хит и, может быть, не распался бы в столь скором времени.
One of Us — имела рабочие названия «Number 1» и «Mio Amore» и стала одной из последних песен, записанных ABBA для альбома 1981 года The Visitors, а также одной из немногих композиций, в которой заметно влияние разводов двух авторов текстов группы, (Андерссона и Ульвеуса): в самом деле, песня посвящена стараниям женщины возродить окончившиеся отношения. Несмотря на пессимистичный тон песни и ряд нареканий со стороны менеджера группы, Стига Андерсона, песня была выпущена как первый сингл с альбома The Visitors вместе с внеальбомным треком «Should I Laugh Or Cry» — и стала последней композицией группы, сумевшей занять первые строчки хит-парадов.
Slipping Through My Fingers — пятая композиция на альбоме с ведущим вокалом Агнеты Фэльтскуг. Песня посвящена сожалению матери о том, насколько быстро выросла её дочь и как мало времени они провели вместе. Идея текста пришла в голову Бьорна Ульвеуса, когда он наблюдал за его дочерью Линдой, собирающейся и уходящей в школу(она начала свой первый учебный год осенью 1980 года).
Like An Angel Passing Through My Room — заключительная песня с альбома. Работа над треком началась 26 мая 1981 года в Polar Music Studios[4]. Сначала песня носила название «Another Morning Without You», во время записи — «An Angel Walked Through My Room», «An Angel’s Passing Through My Room» и «Twinkle Twinkle». В какой-то момент запись начала приобретать черты диско, но члены группы отвергли эту идею, так как им показалось, что композиция слишком похожа на «Lay All Your Love on Me»[5]. Первоначально песня содержала вокальные партии как Агнеты Фельтског, так и Фрид Лингстад, но в окончательной версии слышен только голос Лингстад. Это единственная песня ABBA, в которой присутствует вокальная партия только одного человека[6]. Одной из отличительных черт композиции является сравнительная «бедность» мелодии: вся песня состоит из вокала и эффектов синтезатора — звука тикающих часов.
Клипы к альбому
- Head Over Heals
- One Of Us
- When All Is Said And Done
- No Hay A Quien Culpar (испанская версия песни When All Is Said And Done)
Напишите отзыв о статье "The Visitors"
Примечания
- ↑ Ewing, Tom. [pitchfork.com/reviews/albums/16577-the-visitors-deluxe-edition/ ABBA: The Visitors [Deluxe Edition]] (англ.). Pitchfork (18 May 2012). Проверено 20 мая 2012. [www.webcitation.org/68kmJdkyL Архивировано из первоисточника 28 июня 2012].
- ↑ Magnus Palm, C: «Bright Lights, Dark Shadows», page 445. Omnibus Press, 2001
- ↑ [www.abba4therecord.com/singles_results.php abba for the record — vinyl singles]
- ↑ Magnus Palm, C: «ABBA The Complete Recording sessions», page 110. Century 22 Ltd, 1994
- ↑ Magnus Palm, C: «ABBA The Complete Recording sessions», page 113. Century 22 Ltd, 1994
- ↑ [www.abba-world.net/songs/titles/laaptmr.htm Like An Angel Passing Through My Room]
Ссылки
- [www.discogs.com/ABBA-The-Visitors/master/50014 The Visitors на discogs.com]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий The Visitors
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
