Time Takes Time

</td></tr> </td></tr>

Time Takes Time
Студийный альбом Ринго Старра
Дата выпуска	22 мая 1992
Записан	февраль-сентябрь 1991, февраль 1992
Жанр	рок-н-ролл
Длительность	40:04
Продюсеры	Don Was, Джефф Линн, Питер Эшер, Фил Рамон
Язык песен	английский
Лейбл	Private Music
Профессиональные рецензии
Allmusic Rolling Stone
Хронология Ринго Старра
Ringo Starr and His All-Starr Band (1990) Time Takes Time (1992) Ringo Starr and His All Starr Band Volume 2: Live from Montreux (1993)
Синглы из Time Takes Time
«Don't Go Where the Road Don't Go» Выпущен: январь 1992 (только в Германии) «Weight of the World» Выпущен: 30 апреля 1992 (США) 4 мая 1992 (Великобритания)

К:Альбомы 1992 года

Time Takes Time — десятый студийный альбом Ринго Старра, выпущенный в 1992 году. Первый студийный альбом Старра после большой паузы в записи студийных альбомов, последовавшей вслед за его альбомом Old Wave, выпущенным в 1983. Альбом был записан после успешного мирового тура Старра в 1989—1990 годах совместно с All-Starr Band. Альбом был очень хорошо принят критиками.

Об альбоме

Time Takes Time записывался нерегулярно, с паузами на протяжении 1991 года под руководством таких известных продюсеров, как Don Was, Питер Эшер, Фил Рамон и Джефф Линн. Песни для альбома написали сторонние авторы (англ. outside writers); Ринго Старр стал соавтором трёх песен — «Don’t Go Where the Road Don’t Go», «After All These Years» и «Runaways». В записи альбома приняли участие (как часто у Старра) несколько его знаменитых приятелей: Брайан Уилсон, Гарри Нилссон, ведущий вокалист группы Electric Light Orchestra Джефф Линн. При работе над Time Takes Time Старр также впервые сотрудничал с Марком Хадсоном,, который помогал придумать вокальные аранжировки для треков, которые продюсировал Фил Рамон; продуктивное сотрудничество Старра и Хадсона продолжилось и в дальнейшем.

Подготовка к записи началась в феврале 1991, запись была начата в марте 1991 в Калифорнии, окончательная доработка была сделана в феврале 1992.

Неизданные треки

Несколько песен было исключено из альбома, в том числе песня Пола Маккартни под названием «Angel in Disguise», в которую Старр добавил ещё один куплет; песня до сих пор так и не выпущена. Ринго записал кавер-версию на хит Элвиса Пресли «Don't Be Cruel», которая была издана только на стороне «Б» CD-сингла «Weight Of The World» (за исключением Японии, где песня была издана на альбоме как бонус-трек). Ещё две песни никогда (по крайней мере, на конец 2012 года) не были изданы: песня Фила Пикета (Phil Picket) «Love Is Going to Get You», спродюсированная Филом Рамоном, и «Call Me», спродюсированная Джеффом Линном; Линн рассказывал журналисту Питеру Палмиере (Peter Palmiere) в интервью, вошедшем в большую статью Палмиере о Старре в журнале «DISCoveries Magazine» в 1993 году, что «Call Me» не будет выпущена никогда и нигде. Хотя Старр и записал за 18 лет до того на альбом Goodnight Vienna песню «Call Me», но она не имеет ничего общего с той песней, которую спродюсировал Линн.

Выпуск альбома

Альбом был выпущен 22 мая 1992 лейблом Private Music. Многие критики сочли его лучшим из всех альбомов Старра, выпущенных после альбома 1973 года Ringo; обозреватель журнала Rolling Stone писал: «Наиболее последовательный, наиболее бодрый альбом барабанщика после Ringo, после 1973 года» (англ. «The drummer’s most consistent, wide-awake album since Ringo, from 1973»). Но мнение критиков не совсем совпало с мнением покупателей, поскольку альбом не попал в чарты. Однако сингл «Weight of the World» достиг в чарте синглов Великобритании 74-го места; впервые сингл Старра попал в чарты после сингла «Only You (And You Alone)», вышедшего в 1974 году.

Time Takes Time был продан в США в количестве 70 тысяч экземпляров, хотя в лейбле Private Music утверждали, что альбом был продан в США в количестве немногим более чем 200 тысяч экземпляров.

Альбом стал последним альбомом Старра, изданным на виниле, до альбома Y Not, но только в Мексике, Бразилии, Испании и Германии.

Несмотря на успешный тур All-Starr Band в 1992 году, посвященный рекламе альбома, Time Takes Time остался единственным альбомом Старра, выпущенным на лейбле Private Music, прежде чем лейбл прекратил сотрудничество со Старром. Оставшийся нераспроданным тираж альбома был уничтожен несколько лет спустя.

Список композиций

№	Название	Автор	Длительность
1.	«Weight of the World»	Brian O'Doherty, Fred Velez	3:54
2.	«Don't Know a Thing About Love»	Richard Feldman, Stan Lynch	3:49
3.	«Don't Go Where the Road Don't Go»	Ричард Старки, Johnny Warman, Gary Grainger	3:20
4.	«Golden Blunders» (cover of The Posies)	Jonathan Auer, Kenneth Stringfellow	4:06
5.	«All in the Name of Love»	Jerry Lynn Williams	3:42
6.	«After All These Years»	Старки, Warman	3:10
7.	«I Don't Believe You»	Andy Sturmer, Roger Manning	2:48
8.	«Runaways»	Старки, Warman	4:51
9.	«In a Heartbeat»	Дайан Уоррен	4:29
10.	«What Goes Around»	Rick Suchow	5:50
11.	«Don't Be Cruel» (Japan Bonus Track)	Otis Blackwell, Элвис Пресли	2:08

Хотя в буклете имеется предложение: «Tom Petty appears courtesy of MCA Records», Том Петти не указан (в этом же буклете) как музыкант или вокалист ни в одном из составов, записывавших какой-либо из треков альбома.

Над альбомом работали

• Ринго Старр — вокал (1-11), барабан (1-11), перкуссия (1-11), тамбурин (4)
• Benmont Tench — клавишные (1, 2), фортепиано (7, 10), электроорган Hammond B-3 (7, 10), электроорган Hammond C3 (9), harmonium (9)
• Джефф Линн — продюсер, гитара, бас-гитара, фортепиано, клавишные, бэк-вокал (3, 6)
• Andy Sturmer и Roger Manning (из группы Jellyfish) — бэк-вокал (1, 2, 9, 10), акустическая гитара (7)
• Andrew Gold — акустическая гитара (4), соло-гитара (4), бэк-вокал (4, 9, 10)
• Mark Hart — дополнительные синтезаторы, клавишные, гитары (5), бэк-вокал (5, 8, 9)
• Марк Хадсон — дополнительная перкуссия (5), бэк-вокал (5, 8, 9), аранжировка бэк-вокала (9)
• James "Hutch" Hutchinson — бас-гитара (1, 2, 7, 9, 10)
• Гарри Нилссон — специально приглашенный гость в «Runaways»
• Питер Эшер — продюсер, тамбурин (4)
• Berton Averre — бэк-вокал (2)
• Jeff Baxter — гитара (5, 8)
• Robbie Buchanan — клавишные (4, 9)
• Doug Fieger — бэк-вокал (2, 9)
• Bob Glaub — бас-гитара (4)
• Mark Goldenberg — гитара (1, 2, 9)
• David Grissom — акустическая гитара (7, 10)
• Jim Horn — саксофон (3)
• Suzie Katayama — виолончель (3)
• Michael Landau — гитара (8, 10)
• Jamie Muhoberac — клавишные (9)
• Neil Stubenhaus — бас-гитара (5, 8)
• Michael Thompson — гитара (5, 8)
• Jeffrey Vanston — аранжировка (5, 8), клавишные (5, 8)
• Waddy Wachtel — гитара (4)
• Don Was — аранжировка для струнных (10)
• Бэк-вокал — Craig Copeland (5, 8), Kathryn Cotter (8), Darlene Koldenhoven (5, 8), Brian O’Doherty (9), Naomi Star (5, 8), Johnny Warman (8), Брайан Уилсон (9)
• Дополнительный бэк-вокал в «Golden Blunders»: Питер Эшер, Raven Kane, Rosemary Butler, Valerie Carter, Terri Wood, Carmen Twillie, Wendy Fraser, Stephanie Spruill, Andrea Robinson, Bobbi Page

Технический персонал

• Продюсеры: Don Was (tracks 1, 2, 7, 9, 10), Джефф Линн (3, 6), Питер Эшер (4), Фил Рамон (5, 8)
• Инженеры звукозаписи: Ed Cherney, Richard Dodd, Bill Drescher, Mark Linnet, Rik Pekkonen, Frank Wolf
• Ассистенты инженеров звукозаписи: Elaine Anderson, Dan Bosworth, Mark Hagen, Marnie Riley
• Микширование: Ed Cherney, Джефф Линн, Frank Wolf, Bob Clearmountain
• Мастеринг: Doug Sax
• Ремастеринг: Kouzi Tanaka

Ссылки

• [www.discogs.com/Ringo-Starr-Time-Takes-Time/master/79312 Ringo Starr — Time Takes Time] at Discogs (англ.)
• [www.jpgr.co.uk/pm262902.html Time Takes Time] at Graham Calkin’s Beatles Pages (англ.)

Великобритания   Музыка

Отрывок, характеризующий Time Takes Time

Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.