Trans-Am
| Trans-Am | |
| Категория | |
|---|---|
| Страна или регион | |
| Дебют | |
| Официальный сайт |
[www.gotransam.com gotransam.com] |
 Текущий сезон | |
Серия Trans-Am — североамериканская кузовная автогоночная серия, существующая с 1966 года и управляемая SCCA.
Содержание
История
Первые годы
Серия появилась не на пустом месте: задолго до того SCCA санкционировала различные гонки клубного типа для седанов классов А и B, прописав в регламенте возможность участия в них модифицированной серийной техники. В 1966-м году тогдашниЙ президент SCCA Джон Бишоп санкционировал на их основе полупрофессиональный чемпионат. Первоначальный проект имел название Трансамериканский чемпионат среди седанов (англ. Trans-American Sedan Championship), который позднее был сокращён до Trans-Am.
Первоначальный регламент Trans-Am базировался на регламенте кузовной группы 2, утверждённый FIA для кольцевых и раллийных гонок, но со временем организаторы отошли от концепции модифицированный седанов класса А, допустив на старт изменённые машины GT. В первые годы на старт серии выходили автомобили, оснащённые достаточно разными, по рабочему объёму, силовыми агрегатами. В связи с этим до 1973-го года вся заявленная на старт техника делилась на две категории: некоторое время рубежом был объём двигателя в два литра, а в 1971-72-м годах грань была повышена ещё на половину литра. Дабы каждый раз стабильно собирать достаточный заявочный лист, оба класса соревновались вместе. Технический регламент чемпионата имел и более мелкие ограничения: колёсная база заявляемой техники не должна была превышать 111 мм, а максимальный рабочий объём двигателя был установлен на отметке в пять литров. Подобные требования позволили привлечь в серию владельцев весьма популярных в то время автомобилей класса Pony Car.
Первый сезон серии стартовал в последние выходные марта 1966 года на трассе Sebring International Raceway во Флориде; дистанция дебютной гонки составила чуть более 560 км. Первым победителем заезда серии стал австриец Йохен Риндт, пилотировавший Alfa Romeo GTA старшего класса. В дальнейшем по ходу года было проведено ещё шесть гонок, дистанция которых значительно различалась: например в конце июля была проведена 400-километровая гонка на Virginia International Raceway в Виргинии, а уже две недели спустя в Мэриленде прошла 12-часовая гонка. Марафонский характер гонок обусловил и ещё одно положение регламента: по ходу заезда командам разрешалось производить замену пилота.
В 1967-м году SCCA допустила в чемпионат автомобиль Porsche 911 и в первый же сезон немецкая техника смогла выиграть Кубок конструкторов старшего класса. В это же время в чемпионат пришёл ещё одна крупная организация: Penske Racing и их пилот Марк Донохью выиграли на Chevrolet Camaro и AMC Javelin в 1967-1970-м годах не один десяток гонок в рамках младшего класса серии. К началу 1970-х годов популярность Trans-Am достигла такой величины, что почти все американские производители автомобилей класса Pony Car были представлены в серии, а сильнейшие пилоты и команды, выступающие в Северной Америке, охотно выступали в соревнованиях чемпионата.
1970-2012
«Золотой век» Trans-Am продлился недолго: к началу 1970-х годов гонки становятся всё менее популярны, падает количество заявок на участие в младшем классе. В 1973-м году чемпионат унифицирует регламент, устранив разбивку по классам. Резко сокращается число гонок: в 1974-м сезон состоит всего из трёх гонок. Одной из причин подобного являлось создание конкурирующего первенства организации IMSA: IMSA GT, на старт поначалу допускалась и техника Trans-Am.
В 1976-м году регламент серии был подкорректирован: желающие должны были подготовить технику под требования одного из двух классов — один из них базировался на регламенте FIA для кузовных гонок Группы 4, а второй — Группы 5.
После некоторого периода доминирования в чемпионате 2600-фунтовых 5-литровых монстров в чемпионате постепенно стали набирать всё большую популярность лёгкие турбированые машины с трубчатой рамой. Автомобиль Mercury Capri в какой-то момент становится доминирующей машиной серии, набирает силу организация Roush Racing.
В 1988-м году в серии удачно дебютирует Audi со своей полноприводной машиной 200 Quattro Turbo. Пилоты немецкой компании выигрывают восемь из тринадцати гонок сезона, завоёвывая кубок конструкторов. В конце сезона компания переключается на гонки IMSA GT. Преимущество техники подобного типа обеспокоило SCCA и на старт следующего сезона были допущены машины лишь с приводом на одну ось; на некоторое время в серию был закрыт доступ зарубежным автопроизводителям.
В 1990-е годы большинство команд использовали автомобили с V-образным восьмицилиндровым двигателем. За титул боролась техника производства Ford и Chevrolet. Гонки серии становятся всё более любительскими и возрастными, в начале XXI века, дабы как-то поднять конкуренцию в серии, из регламента был исключён пункт о чистоамериканской технике. В гонках серии постепенно выходит на ведущие роли Пол Джентилоцци и его команда Rocketsports Racing: как пилот Пол на рубеже веков выигрывает четыре титула, а как владелец заявки ещё три. Джентилоцци же приводит в серию марку Jaguar.
К 2005-му году серия серьёзно теряет популярность. Выигравший по итогам того сезона личный кубок Клаус Граф несколько лет носит звание последнего чемпиона Trans-Am. Осенью 2006-го года при содействии SCCA чемпионат проводит два последних полувыставочных этапа.
В начале 2009-го года первенство было возобновлено. Грег Пикетт при поддержке бренда Muscle Milk возродил чемпионат, используя регламент клубных гонок SCCA GT-1. Стартовое поле в дальнейшем ещё расширяется, за счёт допуска на старт техники чемпионатов SCCA GT-2 и SCCA GT-3. Постепенно серия расширяет своё присутствие в автоспортивном мире США и осенью 2012 года SCCA становится не просто санкционирующей организацией, а также забирает себе права на организацию гонок чемпионата.
Похожие серии
С начала 1980-х годов Trans-Am приходится конкурировать с несколькими сериями, с похожим техническим регламентом: поначалу аналогичная техника допускалась на старт IMSA GT, а с 1985-го года у чемпионата появились и прямые конкуренты: всё та же SCCA организовала канадо-американское первенство Pro Racing World Challenge; 19 лет спустя Grand American Road Racing Association организовала под своей эгидой первенство Continental Tire Sports Car Challenge. Последнний чемпионат в какой-то момент переманил у Trans-Am их телевизионного вещателя — компанию Speedvision, поспособствовав будущему кризису серии.
Чемпионы серии
Примечание: Личный кубок в 1966-71-м годах не разыгрывался, но позднее Альберт Бочроч в своей книге о первом двадцатилетии серии рассчитал таблицы личного зачёта по схеме начисления очков, принятой с 1972 года.[10] Эта версия не была утверждена SCCA, но очень часто используется с тех пор в обзорной литературе.
Напишите отзыв о статье "Trans-Am"
Примечания
- ↑ [www.deepthrottle.com/History/transam_champs.shtml Trans-Am Drivers' and Manufacturers' Champions] Retrieved from www.deepthrottle.com on 13 August 2009
- ↑ [www.trans-amseries.com/results/1966.pdf 1966 Trans-Am Box Scores]. Sports Car Club of America. Проверено 29 апреля 2011. [www.webcitation.org/5yJjYyV9e Архивировано из первоисточника 29 апреля 2011].
- ↑ [www.trans-amseries.com/results/1967.pdf 1967 Trans-Am Box Scores]. Sports Car Club of America. Проверено 29 апреля 2011. [www.webcitation.org/5yJp6jjyg Архивировано из первоисточника 29 апреля 2011].
- ↑ [www.trans-amseries.com/results/1968.pdf 1968 Trans-Am Box Scores]. Sports Car Club of America. Проверено 29 апреля 2011. [www.webcitation.org/5yJx5HwPP Архивировано из первоисточника 29 апреля 2011].
- ↑ [www.trans-amseries.com/results/1969.pdf 1969 Trans-Am Box Scores]. Sports Car Club of America. Проверено 29 апреля 2011. [www.webcitation.org/5yK3G9obW Архивировано из первоисточника 29 апреля 2011].
- ↑ [www.trans-amseries.com/results/1970.pdf 1970 Trans-Am Box Scores]. Sports Car Club of America. Проверено 29 апреля 2011. [www.webcitation.org/5yK9fXyFS Архивировано из первоисточника 29 апреля 2011].
- ↑ [cms.scca.com/documents/Pro%20Racing/Archives/Trans-Am/1971.pdf 1971 Trans-Am Box Scores]. Sports Car Club of America. Проверено 29 апреля 2011. [www.webcitation.org/5yKG4UP0c Архивировано из первоисточника 29 апреля 2011].
- ↑ де Йонг, Фрэнк [homepage.mac.com/frank_de_jong/Pages/1971%20Transam%20Class.html 1971 Trans-Am Championship Table]. Touring Car Racing History(недоступная ссылка — история). Проверено 2 мая 2011. [web.archive.org/20050124213047/homepage.mac.com/frank_de_jong/Pages/1971%20Transam%20Class.html Архивировано из первоисточника 24 января 2005].
- ↑ [cms.scca.com/documents/Pro%20Racing/Archives/Trans-Am/1972.pdf 1972 Trans-Am Box Scores]. Sports Car Club of America. Проверено 29 апреля 2011. [www.webcitation.org/5yKIW8Mlu Архивировано из первоисточника 29 апреля 2011].
- ↑ Бочроч Альберт Р. Trans-Am Racing, 1966-85: Detroit's Battle for Pony Car Supremacy. — Motorbooks International.
Ссылки
- [www.gotransam.com/ Официальный сайт] (англ.)
- [www.trans-amseries.com/ История серии] (англ.)
- [www.transamdvd.com История гонок серии на DVD] (англ.)
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Trans-Am
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.
Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
