Transmeta
Transmeta Corporation | |
Тип |
публичная компания (NASDAQ: [www.nasdaq.com/symbol/TMTA TMTA]) |
---|---|
Основание | |
Упразднена | |
Причина упразднения |
поглощение |
Преемник | |
Расположение | |
Отрасль |
полупроводниковая электроника |
Продукция | |
Число сотрудников |
24 (2009) |
Transmeta (NASDAQ: [www.nasdaq.com/symbol/TMTA TMTA]) — американская компания, разработчик передовых микропроцессоров и держатель патентного портфолио по микропроцессорным технологиям.
Компания была основана в 1995 году совместно Бобом Чмеликом, Дэйвом Дитцелом, Колином Хантером, Эдом Келли, Дугом Лэйердом, Малкольмом Уингом и Греггом Зайнером, с целью создания процессоров, основанных на технологиях VLIW и морфинге программного кода.
Всего было создано два таких процессора: Crusoe и Efficeon. Низкое потребление энергии и малое выделение тепла позволяет использовать эти процессоры в ультрапортативных ноутбуках, TabletPC, блейд-серверах, а также бесшумных ПК.
Прекратила существование в 2008 году.
Содержание
История развития
В начале развития компании было непонятно, какие цели она преследует. Сайт в Интернете появился в середине 1997 года, но в течение последующих двух с половиной лет он не содержал никакой информации. Через некоторое время стало известно, что компания разрабатывает VLIW-процессор, способный переводить инструкции x86 в собственный программный код. Поскольку запланированный Intel процессор под названием Merced (Itanium) также был основан на VLIW и трансляции кода х86, возникли слухи о том, что новый чип Transmeta будет обладать производительностью суперкомпьютера, будучи при этом дешевле в производстве, чем процессоры Intel, AMD и Cyrix.
Crusoe
В пресс-релизах Transmeta говорилось о революционном предложении для рынка экономичных устройств и о предстоящем лидерстве среди х86-совместимых процессоров. Однако первые же испытания новинки обнаружили значительное отставание в производительности. Новый микропроцессор был представлен публике под названием «Crusoe» в январе 2000 года, но изготовление реальных микросхем началось позже. К сожалению, первые выпущенные процессоры страдали от технологических недоработок и задержек в производстве, что повлекло за собой финансовые потери, и серию перестановок в менеджменте компании.
Тем временем рынок не стоял на месте: Intel и AMD после успешного прибавления вычислительной мощности вплотную занялись вопросами потребляемой энергии, так что для выходящей новинки оставался сегмент экономичных и компактных устройств с невысокой производительностью и малыми объемами производства.
Efficeon
Transmeta отреагировала поспешным ре-дизайном устройства и выпуском новой модели «Efficeon» (анонсирована в августе 2003 года, выпуск с осени того же года), которая обладала вдвое более высокой производительностью. Тем не менее, даже она значительно отставала от конкурентов, при этом сложность чипа значительно возросла. Большие размеры и потребление энергии подрывало главное конкурентное преимущество Transmeta.
Линус Торвальдс и другие
За время своего существования компания несколько раз заключала контракты с известными фигурами в IT, например, Линусом Торвальдсом и Дейвом Тейлором. Цели сотрудничества не раскрывались, что подогревало догадки и теории, и в результате создало компании прекрасную возможность для запуска сенсаций.
Линус Торвальдс работал в корпорации с 1997 по 2003 год. Он покинул компанию в июне 2003 года, чтобы сосредоточиться на продолжении развития ядра Linux.
К этому времени у компании сформировалось значительное патентное портфолио, которое вызывало предположения о её покупке более крупными игроками рынка, например, AMD или Microsoft. Примером чрезмерного внимания средств массовой информации служит редакционная статья в журнале «Upside», назвавшая Transmeta «самой важной компанией в Кремниевой долине». При этом компания никогда не была прибыльной: в 2002 году её убытки составили 114 млн $, в 2003 году — 88 млн $, в 2004 году — 107 млн $.
Переориентирование на патенты
К январю 2005 года стало известно, что компания приняла решение о стратегическом переориентировании из производства процессоров в область исключительно патентного права. Таким образом, Transmeta сосредоточилась на продаже прав на технологии другим производителям микросхем. Февраль 2005 года ознаменовался резким всплеском слухов о предстоящей покупке Transmeta фирмой AMD. В марте 2005 года было объявлено о сокращении 68 сотрудников, что привело к уменьшению штата до 208 человек. Примерно половина из них занялась внедрением технологии сбережения энергии LongRun2 в продукты компании Sony, которая была крупнейшим потребителем патентованных технологий Transmeta.
31 мая 2005 года было объявлено о приобретении активов Transmeta и лицензионных соглашениях со стороны гонконгской компании «Culture.com Technology Limited» (руководитель Чу-Бонг-Фу, один из влиятельных деятелей китайской компьютерной промышленности), однако в в результате задержек необходимых разрешений Американской торговой палаты сделка была расторгнута 9 февраля 2006 года.
11 октября 2006 года Transmeta объявила, что возбуждает иск против Intel Corporation по поводу нарушения десяти патентов, зарегистрированных в США. Иск, поданный в региональный суд штата Делавэр, требовал прекращения продажи изделий, нарушающих патент, и выплаты денежной компенсации. Предполагалось, что Intel будет выплачивать Transmeta 250 млн $ в урегулирование патентного иска[1].
Прекращение деятельности
7 февраля 2007 года инженерное подразделение компании было закрыто, 75 сотрудников уволены. Было объявлено, что компания больше не будет заниматься разработкой и продажей микросхем, а сосредоточит свои усилия на развитии и лицензировании интеллектуальной собственности.
6 июля 2007 года AMD объявила о вложении 7,5 млн $ в Transmeta в обмен на её акции и лицензирование части технологий. Президент AMD Дирк Мейер назвал Transmeta ключевым партнером по энергосберегающим технологиям.
Осенью 2008 года компания Transmeta была куплена американской компанией Novafora, занимавшейся проектированием видеопроцессоров. В августе 2009 года Novafora прекратила свою деятельность в результате банкротства.[2]
Технологии
Процессоры, разработанные компанией, являются VLIW-процессорами. Чтобы выполнять код, написанный для х86, им приходится использовать программный транслятор, который компилирует или переводит команды, опираясь при этом на довольно гибкую логику. Подобные технологии существовали в 1990-е годы (например, WABI у Sun, FX!32 для Alpha, IA-32 EL в Itanium), но Transmeta преследовала гораздо более амбициозную цель — эмулировать все инструкции набора х86, от простейших загрузочных до новейших мультимедийных, при этом сохраняя высокую производительность.
Подобный подход позволял получить следующие преимущества:
- по мере того, как лидеры рынка Intel и AMD расширяли бы набор инструкций х86, их расшифровка процессором могла быть легко внедрена в процессор методом простого обновления его транслирующей программы;
- баланс между потреблением энергии и производительностью мог быть легко настраиваемым программно;
- ошибки в аппаратуре было легко скорректировать с помощью программных заплат;
- инженерные усилия могли быть потрачены на улучшение ядра или уменьшение потребляемой энергии, тогда как другие производители должны были затрачивать их на сохранение аппаратной совместимости с платформой 16-летней давности;
- возникала возможность эмулировать и другие платформы, и даже делать это одновременно (на церемонии представления процессора Crusoe было продемонстрировано одновременное выполнение команд х86 и pico-Java).
До выпуска Crusoe были популярны слухи о том, что эти преимущества позволят Transmeta выпустить гибридный процессор, поддерживающий PowerPC и х86, однако в реальности усилия компании были направлены только на рынок экономичных устройств, совместимых с х86.
Способность к программному апгрейду была продемонстрирована в 2002 году путём простой замены программы в процессоре, работающем в TabletPC модели HP Compaq TC1000. Позднее в 2004 году таким же способом процессор Efficeon получил поддержку бита NX и команд SSE3. На практике, поставщики оборудования не спешили распространять обновления внутреннего транслятора, чтобы не увеличивать расходы на поддержку устройств и избежать составления соответствующих руководств для пользователя, так как это не приносило дополнительной прибыли.
Эффективность технологии
Доверие к компании и её технологиям было серьёзно подорвано низкой производительностью и недостаточной экономичностью выпущенного процессора Crusoe. Измерения показали, что он действительно потребляет меньше энергии, чем конкурирующие изделия Intel и AMD. Однако это лишь незначительно улучшало показатели работы устройства в целом. Во-первых, технология трансляции и оптимизации кэша недооценивала разницу между измерительными тестами и реальными программами, ведь тесты занимали немного места и представляли собой повторяющиеся участки кода.
Затраты на трансляцию и являлись главной причиной недостаточной производительностиюжный мост» (интерфейс ввода-вывода и связи с другими устройствами) обладал слишком низкой пропускной способностью для высококачественной графики или интенсивного обмена данными. Выяснилось, что некоторые тестирующие программы даже не смогли запуститься, так что полная совместимость с х86 оказалась под вопросом.
. Одновременно с этим, простое VLIW-ядро процессора было не в состоянии конкурировать в области математических расчетов, а «Выпущенный позже Efficeon исправил многие недостатки Crusoe, а также продемонстрировал вдвое большую производительность на реальных приложениях. Размер его кремниевой подложки при том же технологическом процессе был значительно меньше, чем у Pentium 4 и Pentium M. Например, при 90-нм процессе он составлял 68 мм², то есть 60 % от площади Pentium 4 (112 мм²), несмотря на то, что оба процессора содержали по 1 МБ кэш-памяти.
Многие наблюдатели не понималиLCD и HDD).
главного принципа — изделия Transmeta предназначались для устройств с чрезвычайно низким потреблением энергии, и пытались сравнивать их с другими процессорами семейства х86. Например, было замечено, что производительность уступает Intel Pentium M (Banias) и AMD Mobile Athlon XP. Также существовало необоснованное утверждение, что Efficeon превосходит по тактовой частоте (1,5 ГГц) другие процессоры аналогичной электрической мощности (7 Вт и 12 Вт). Для сравнения, Centrino при потребляемой мощности в 7 Вт вынужден был снижать рабочую частоту до 1,1 ГГц. Но такие сравнения не учитывали другие важнейшие характеристики производительности: затрачиваемые циклы тактовой частоты на каждую команду, производительность подсистемы памяти и её пропускную способность, от которых также в различной степени зависела общая производительность. Выигрыш за счет снижения только потребления процессора был мало заметен в общей картине, поскольку другие компоненты портативного компьютера расходуют достаточно много энергии (особенноСм. также
Напишите отзыв о статье "Transmeta"
Примечания
Ссылки
- [www.transmeta.com/ Официальный сайт Transmeta] (англ.) (недоступная ссылка)
- [www.transmetazone.com TransmetaZone.com] (англ.)
- [www.ixbt.com/news/hard/index.shtml?11/31/11 Transmeta отчиталась о результатах квартала и согласна, чтобы её купили]. iXBT.com (18 ноября 2008). — (Источник: Transmeta). Проверено 19 ноября 2008. [www.webcitation.org/61FwuvGAx Архивировано из первоисточника 27 августа 2011].
Отрывок, характеризующий Transmeta
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.