U-102 (1940)
U-102 | ||
---|---|---|
Государство флага | Третий рейх | |
Порт приписки | Киль | |
Спуск на воду | 21 марта 1940 | |
Выведен из состава флота | 1 июля 1940 | |
Современный статус | потоплена | |
Основные характеристики | ||
Тип корабля | средняя ДПЛ | |
Обозначение проекта | VIIB | |
Скорость (надводная) | 17,9 узлов | |
Скорость (подводная) | 8 узлов | |
Рабочая глубина погружения | 220 м | |
Предельная глубина погружения | 250 м | |
Автономность плавания | 16 095 км, 175 км под водой | |
Экипаж | 44-48 человек | |
Размеры | ||
Водоизмещение надводное | 753 т | |
Водоизмещение подводное | 857 т | |
Длина наибольшая (по КВЛ) | 66,6 м | |
Ширина корпуса наиб. | 6,2 м | |
Средняя осадка (по КВЛ) | 4,74 м | |
Вооружение | ||
Артиллерия | C35 88 мм/L45 с 220 зарядами | |
Торпедно- минное вооружение |
4 носовых и один кормовой TA калибра 533 мм, 14 торпед или 26 мин TMA | |
ПВО | 2cm Flak 30 |
U-102 — средняя немецкая подводная лодка типа VIIB времён Второй мировой войны.
Содержание
История
Заказ на постройку субмарины был отдан 15 декабря 1937 года. Лодка была заложена 22 мая 1939 года на верфи «Германиаверфт» в Киле под строительным номером 596, спущена на воду 21 марта 1940 года. Лодка вошла в строй 27 апреля 1940 года под командованием капитан-лейтенанта Харро фон Клот-Хейнедфельдта.
Флотилии
- 27 апреля 1940 года — 1 июня 1940 года — 7-я флотилия (учебная)
- 1 июня 1940 года — 1 июля 1940 года — 7-я флотилия
История службы
Лодка совершила один боевой поход. Потопила 2 судна суммарным водоизмещением 5 430 брт. 1 июля 1940 года в Северной Атлантике к юго-западу от Ирландии U-102 потопила пароход Clearton. Вскоре после этого она сама была потоплена в районе с координатами 48°33′ с. ш. 10°26′ з. д. / 48.550° с. ш. 10.433° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=48.550&mlon=-10.433&zoom=14 (O)] (Я) глубинными бомбами с британского эсминца HMS Vansittart. 43 погибших (весь экипаж).
В последний раз лодка выходила на связь 30 июня 1940 года, когда ещё находилась в Бискайском заливе. До декабря 1985 года историки считали, что U-102 пропала без вести.
Потопленные суда
Дата | Тип | Принадлежность | Дата | Тоннаж (БРТ) | Груз | Судьба | Место |
Castleton | траулер | Великобритания | 28 июня 1940 | 211 | потоплен | 59°22′ с. ш. 3°40′ з. д. / 59.367° с. ш. 3.667° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.367&mlon=-3.667&zoom=14 (O)] (Я) | |
Clearton | грузовое судно | Великобритания | 1 июля 1940 | 5 219 | 7320 тонн крупы | потоплен | 47°53′ с. ш. 9°30′ з. д. / 47.883° с. ш. 9.500° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=47.883&mlon=-9.500&zoom=14 (O)] (Я) |
См. также
Напишите отзыв о статье "U-102 (1940)"
Ссылки
- Helgason, Guðmundur [www.uboat.net/boats/U102.htm U-102] (англ.). uboat.net (1995-2009). Проверено 24 июня 2009. [www.webcitation.org/66IrGnTLM Архивировано из первоисточника 20 марта 2012].
Литература
- Бишоп К. Подводные лодки кригсмарине. 1939-1945. Справочник-определитель флотилий = Kriegsmarine U-boats 1939-1945. — М.: Эксмо, 2007. — 192 с. — (Военная техника III Рейха). — ISBN 978-5-699-22106-6.
- Ровер Ю. Субмарины, несущие смерть. Победы подводных лодок стран гитлеровской Оси = Jürgen Rohwer. Axis submarine successes 1939—1945. — М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2004. — 416 с. — 2000 экз. — ISBN 5-9524-1237-8.
Отрывок, характеризующий U-102 (1940)
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.