U-14 (1936)
| U-14 | ||
|---|---|---|
| Государство флага |  Третий рейх
| |
| Порт приписки | Мемель, Киль, Вильгельмсхафен | |
| Спуск на воду | 28 декабря 1935 года | |
| Выведен из состава флота | май 1945 года | |
| Современный статус | затоплена | |
| Основные характеристики | ||
| Тип корабля | Малая ДПЛ | |
| Обозначение проекта | IIB | |
| Скорость (надводная) | 13 узлов | |
| Скорость (подводная) | 7,0 узлов | |
| Предельная глубина погружения | 150 м | |
| Экипаж | 25 человек | |
| Размеры | ||
| Водоизмещение надводное | 279 т | |
| Водоизмещение подводное | 328 т | |
| Длина наибольшая (по КВЛ) | 42,7 м | |
| Ширина корпуса наиб. | 4,08 м | |
| Высота | 8,6 м | |
| Средняя осадка (по КВЛ) | 3,90 м | |
| Вооружение | ||
| Артиллерия | 1 x 2 cm/65 C/30 (1000 снарядов) | |
| Торпедно- минное вооружение |
3 ТА калибра 533 мм, 5 торпед или 18 мин TMB или 12 ТМА | |
U-14 — малая подводная лодка типа IIB, времён Второй мировой войны. Заказ на постройку был отдан 2 февраля 1935 года. Лодка была заложена на верфи судостроительной компании Deutsche Werke, Киль 6 июля 1935 года под заводским номером 249. Спущена на воду 28 декабря 1935 года. 18 января 1936 года принята на вооружение и, под командованием обер-лейтенанта Виктора Эрна вошла в состав 3-й флотилии.[1]
Содержание
История службы
Совершила 6 боевых походов, потопила 9 судов (12 344 брт). 2 мая 1945 года была затоплена в Вильгельмсхафене в рамках операции «Регенбоген».
Первый и второй походы
30 августа 1939 года U-14 вышла из Мемеля в свой первый боевой поход, имея задачей патрулирование Балтики в районе Данцига и Борнхольма.
Возможно именно в этом походе состоялась первая атака военного судна во Второй мировой войне. 3 сентября 1939 года в 20:22 лодка торпедировала польскую субмарину ORP Sęp (под командованием Владислава Саламона (польск. Wladyslaw Salamon)). Торпеда взорвалась не дойдя до цели примерно 200 м. Командир немецкой лодки обнаружил обломки (торпеды) и некоторое количество масла из поврежденных баков ORP Sęp. Пребывая в полной уверенности, он радировал о потоплении и заявил победу.
6 сентября U-14 пришла в Свинемюнде, а на следующий день отправилась в Киль, благополучно прибыв туда 8 сентября.[2]
13 сентября 1939 года U-14 вышла из Киля во второй поход, направившись на сей раз в Северное море для патрулирования Оркнейских островов.
Проведя 17 дней в море в спокойном и непримечательном походе, 29 сентября лодка вернулась в Киль.[3]
Третий поход
В свой третий поход U-14 вышла лишь 17 января 1940 года, и уже под новым командованием. Выйдя из Киля лодка вынуждена была остановиться в Гельголанде, и переждать разрешения ситуации с ледовым покровом, блокировавшим Кильский канал.
20 января лодка, наконец, смогла выйти в патруль в Северное море.
25 января на расстоянии 36 морских миль (примерно 67 км) от Эймоуден, субмарина обнаружила грузовое судно Biarritz, и, в 2:30, торпедировала его. После того, как судно быстро затонуло, на поверхности осталась лишь одна спасательная шлюпка с 19 человеками. 26 членов экипажа и 11 пассажиров (среди которых было несколько женщин) погибло. 21 выживший и три тела были подняты из воды норвежским судном Borgholm, находившимся неподалёку, а затем высажены на берег в Эймоуден. Некоторые из пассажиров являлись моряками, получившими расчет на своих судах, и направлявшиеся домой.
В этом же инциденте U-14 получила повреждения перископа, и была вынуждена прервать патрулирование, придя 26 января в Вильгельмсхафен.[4]
Четвёртый поход
11 февраля 1940 года U-14 вышла из Вильгельмсхафена в дежурство в Северное море у берегов Шотландии.
12 февраля, зайдя в Гельголанд, оставила на берегу заболевшего члена команды.
15 февраля, в 23:15, U-14 обнаружила на расстоянии 50 миль (80 км) к северу от Раттрэй-Хед два парохода, идущих с конвоем. В 23:40 лодка выстрелила по второму торпедой G7e, которая, впрочем, взорвалась не дойдя до цели. Этим судном был Rhone, затонувший через две минуты, после попадания второй торпедой G7e в носовую часть в 23:55. Второй пароход — Sleipner — остановился поднять выживших и послал сигнал о помощи, но так же был атакован и потоплен попаданием торпеды G7e в носовую часть в 0:00. Через 10 минут судно полностью затонуло.
Все три спасательных шлюпки со Sleipner, были уже спущены на воду, и успели поднять 13 выживших с Rhone, однако двое из них умерли, будучи в шлюпках. Тела погибших были положены на плот, и через три для были обнаружены HMS Eclipse (H08) в районе 58°40′ с. ш. 1°05′ в. д. / 58.667° с. ш. 1.083° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=58.667&mlon=1.083&zoom=14 (O)] (Я). Находившиеся в двух шлюпках 18 выживших со Sleipner и 11 с Rhone были спасены 9 часов спустя шведским траулером Standard, и высажены на берег в Уике. 12 выживших в третьей шлюпке были спасены еще 3 часа спустя HMS Kipling (F91). 7 из 23 членов экипажа и 6 из 18 пассажиров (греческие моряки на пути в Данию), находившиеся на Sleipner, погибли.
15 февраля, в 21:25, U-14 на расстоянии 20 миль (32 км) к северу от Киннэрдс-Хед обнаружила и атаковала еще два парохода. Первым был торпедирован Osmed, а десять минут спустя Liana. Оба судна затонули после одиночных попаданий торпедами G7a. На Osmed погибло 13 членов экипажа, а на Liana — 10. 7 выживших с первого судна и 2 со второго были подобраны британским траулером Loch Hope. Еще 8 выживших на Liana, были подобраны Santos, который, в свою очередь, был атакован и потоплен U-63 24 февраля. В этой атаке погибло шестеро из команды Liana.
Во время операции Нордмарк U-14, совместно с U-22, U-23, U-57, U-61 и U-63 вела разведку возле британских баз, расположенных на Шетландских и Оркнейских островах, обеспечивая поддержку безуспешному выходу в море немецкого флота в составе линкоров Scharnhorst и Gneisenau, тяжелого крейсера Admiral Hipper против британских конвоев между Норвегией и Британией с 18 февраля по 20 февраля.
По окончании разведывательной миссии, 20 февраля, U-14 вернулась в Вильгельмсхафен.[5]
Пятый поход
3 марта 1940 года U-14 покинула Вильгельмсхафен в направлении южной части Северного моря
7 марта в 4:30 торпедировала одиночной G7a шедшее без эскорта нейтральное судно Vecht (под командованием П. Смита). Торпеда попала в центр корпуса, и в течение 20 минут судно затонуло. U-boat обнаружила судно тремя часами ранее, но зафиксировала, что оно не несло опознавательных знаков нейтральной стороны.
9 марта в 5:42 U-14, к северу от Зебрюгге, потопила одиночной торпедой G7e шедшее без эскорта грузовое судно Borthwick (под управлением Дж. Симпсона). Взрывом судно разломило надвое. Капитан и 20 членов экипажа были подобраны лоцманским катером Лоодсбут № 9 из Флушинга, и, 10 марта, высажены на берег.
9 марта в 23:30 на том же месте Abbotsford (под командованием Александа Джона Ватсона (англ. Alexander John Watson)) получило от U-14 одиночную торпеду G7e, что привело к пожару на судне. Шедшее первым Akeld под командованием Дэвида Ламберта (англ. David Lambert)) развернулось, чтобы помочь торпедированному судну, но в 23:45 само получило торпеду в центр корпуса, и затонуло в считанные секунды. В 23:55 первое судно было добито ударом милосердия.
Капитаны обоих судов не пережили атаки. На Abbotsford погибло 17 членов экипажа и один стрелок. На Akeld погибло 11 членов экипажа и так же один стрелок.
11 марта субмарина вернулась в Вильгельмсхафен.[6]
Шестой поход
4 апреля 1940 года U-14 вышла из Вильгельмсхафен в свой последний боевой поход для поддержки сил вторжения в операции «Везерюбунг» (вторжение в Норвегию). Совместно с U-9, U-56, U-60 и U-62 составила Третью Группу.
14 апреля лодка зашла в Бремен для пополнения припасов с судна снабжения Carl Peters, а после этого патрулировала прибрежные воды Норвегии.
5 мая 1940 года по окончании похода U-14 пришла в Киль.[7]
Командиры
- 18 января 1936 года — 4 октября 1937 года — обер-лейтенант цур зее (с 1 октября 1936 года капитан-лейтенант) Виктор Эрн (нем. Oberleutnant zur See Victor Oehrn) (Кавалер Рыцарского Железного креста)
- 5 октября 1937 года — 11 октября 1939 года — обер-лейтенант цур зее (с 1 октября 1938 года капитан-лейтенант) Хорст Веллнер (нем. Oberleutnant zur See Horst Wellner)
- 19 октября 1939 года — 1 июня 1940 года — обер-лейтенант цур зее Герберт Вольфарт (нем. Oberleutnant zur See Herbert Wohlfarth) (Кавалер Рыцарского Железного креста)
- 2 июня 1940 года — август 1940 года — капитан-лейтенант Герхард Бигальк (нем. Kapitänleutnant Wolfgang Lüth) (Кавалер Рыцарского Железного креста)
- август 1940 года — 29 сентября 1940 года — обер-лейтенант цур зее Ганс Хейдтман (нем. Oberleutnant zur See Hans Heidtmann) (исполняющий обязанности) (Кавалер Рыцарского Железного креста)
- 30 сентября 1940 года — 19 мая 1941 года — капитан-лейтенант Юрген Кёненкамп (нем. Kapitänleutnant Jürgen Könenkamp)
- 20 мая 1941 года — 9 февраля 1942 года — обер-лейтенант цур зее Хубертус Пуркхольд (нем. Oberleutnant zur See Hubertus Purkhold)
- 10 февраля 1942 года — 30 июня 1942 года — обер-лейтенант цур зее Клаус Петерсен (нем. Oberleutnant zur See Klaus Petersen)
- 1 июля 1942 года — 20 июля 1943 года — обер-лейтенант цур зее Вальтер Кёнтопп (нем. Oberleutnant zur See Walter Köhntopp)
- 21 июля 1943 года — 1 июля 1944 года — лейтенант цур зее (с 1 октября 1943 года обер-лейтенант цур зее) Карл-Герман Бортфельдт (нем. Leutnant zur See Karl-Hermann Bortfeldt)
- 2 июля 1944 года — 6 марта 1945 года — лейтенант цур зее (с 1 октября 1944 года обер-лейтенант цур зее) Ганс-Иоахим Диркс (нем. Leutnant zur See Hans-Joachim Dierks)
Флотилии
- 18 января 1936 года — 1 августа 1939 года — 3-я флотилия (боевая служба)
- 1 сентября 1939 года — 31 октября 1939 года — 3-я флотилия (боевая служба)
- 1 ноября 1939 года — 31 декабря 1939 года — U-Ausbildungsflottille (учебная)
- 1 января 1940 года — 1 апреля 1940 года — U-Ausbildungsflottille (боевая служба)
- 1 мая 1940 года — 30 июня 1940 года — 1-я флотилия (учебная)
- 1 июля 1940 года — 31 декабря 1940 года — 24-я флотилия (учебная)
- 1 января 1941 года — 1 марта 1945 года — 22-я флотилия (учебная)
Потопленные суда
См. также
Напишите отзыв о статье "U-14 (1936)"
Примечания
- ↑ Helgason, Guðmundur [www.uboat.net/boats/u14.htm U-14]. German U-boats of World War II. Uboat.net. [www.webcitation.org/6Gm5YBGdq Архивировано из первоисточника 21 мая 2013].
- ↑ Helgason, Guðmundur [www.uboat.net/boats/patrols/patrol_62.html Данные по походам U-14 (Первый поход)]. U-boat patrols. Uboat.net. [www.webcitation.org/6GpPq6cWY Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].
- ↑ Helgason, Guðmundur [www.uboat.net/boats/patrols/patrol_63.html Данные по походам U-14 (Второй поход)]. U-boat patrols. Uboat.net. [www.webcitation.org/6GpPqkYNz Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].
- ↑ Helgason, Guðmundur [www.uboat.net/boats/patrols/patrol_64.html Данные по походам U-14 (Третий поход)]. U-boat patrols. Uboat.net. [www.webcitation.org/6GpPrK0aA Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].
- ↑ Helgason, Guðmundur [www.uboat.net/boats/patrols/patrol_65.html Данные по походам U-14 (Четвертый поход)]. U-boat patrols. Uboat.net. [www.webcitation.org/6GpPrvNKz Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].
- ↑ Helgason, Guðmundur [www.uboat.net/boats/patrols/patrol_66.html Данные по походам U-14 (Пятый поход)]. U-boat patrols. Uboat.net. [www.webcitation.org/6GpPsXv9G Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].
- ↑ Helgason, Guðmundur [www.uboat.net/boats/patrols/patrol_67.html Данные по походам U-14 (Шестой поход)]. U-boat patrols. Uboat.net. [www.webcitation.org/6FxE7KN2I Архивировано из первоисточника 18 апреля 2013].
Ссылки
- [www.uboat.net/boats/U14.htm U-14 на Uboat.net] (англ.)
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий U-14 (1936)
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…
В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.
Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
