U-3 (1935)

<th colspan="3" align="center" style="color: white; height: 20px; background: navy;font-size: 110%;">История корабля</th> <th colspan="3" align="center" style="color: white; height: 20px; background: navy;font-size: 110%;">Силовая установка</th> </tr><tr> <td colspan="3"> 6 цилиндровый 4-х тактный «MWM» RS127S 2x350 электродвигатель «Siemens»2x180</td>

U-3
Государство флага	Третий рейх Третий рейх
Порт приписки	Киль, Вильгельмсхафен
Спуск на воду	19 июля 1935 года
Выведен из состава флота	1 августа 1944 года
Современный статус	Разделана на металл в 1945 году
Основные характеристики
Тип корабля	Малая ДПЛ
Обозначение проекта	IIA
Скорость (надводная)	13 узлов
Скорость (подводная)	6,9 узла
Рабочая глубина погружения	80 м
Предельная глубина погружения	120 м
Экипаж	25 человек
Размеры
Водоизмещение надводное	254 т
Водоизмещение подводное	303 т
Длина наибольшая (по КВЛ)	40,9 м
Ширина корпуса наиб.	4,08 м
Высота	8,6 м
Средняя осадка (по КВЛ)	3,83 м
Вооружение
Артиллерия	1 x 2 cm/65 C/30 (1000 снарядов)
Торпедно- минное вооружение	3 TA, 5 торпед или 18 мин (по другим данным 12 ТМА)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

U-3 — малая U-boat типа IIA, времён Второй мировой войны. Заказ на постройку был отдан 2 февраля 1935 года. Подлодка была заложена на верфи судостроительной компании Deutsche Werke, Киль 11 февраля 1935 года под заводским номером 238. Спущена на воду 19 июля 1935 года. 6 августа 1935 года принята на вооружение и под командованием обер-лейтенанта Ганса Меккеля вошла в состав Unterseebootsschulflottille.

История службы

Совершила пять боевых походов, в которых потопила два судна, суммарным тоннажем 2 348 брт. Остальное время использовалась как учебная подлодка. 1 июля 1944 года переведена в 21 учебную флотилию. Выведена из состава флота 1 августа 1944 года в Готенхафене. Разделана на металл в 1945 году.

Эмблема

U-3 известна как подлодка, имевшая три эмблемы. Одна из них представляла собой дубовый лист с якорем и ножом или кинжалом. Эту эмблему также носили U-29, U-120, U-747, U-1274 и U-1308.

Первый и второй походы

Оба похода были ничем не примечательны. Оба начинались и заканчивались в Вильгельмсхафене, имея задачей патрулирование прибрежных вод.

• Первый: 4 сентября 1939 года по 8 сентября 1939 года в районе побережья Германии.
• Второй: 13 сентября 1939 года по 24 сентября 1939 года в районе побережья восточной Англии.

Третий поход

Vendia

Gun

Места потопления кораблей

27 сентября 1939 года U-3 вышла из Вильгельмсхафена в направлении южных берегов Норвегии с приказом контролировать поток контрабанды, провозимой нейтральными судами.

В 10:17 30 сентября 1939 года U-3, примерно в 35 морских милях (65км) к северо-западу от Ханстхольма, всплыла возле нейтрального (датского) судна Vendia под командованием П.Лунда, следовавшего без эскорта, и сигнальными флагами приказала остановиться. Вахтенные с Vendia поначалу имели серьезные трудности с распознаванием U-boat, так как она шла в солнечной дорожке параллельным курсом за кормой, и не смогли прочесть флажный сигнал. Однако, после нескольких предупредительных выстрелов из пулемёта, в 10:40 судно остановило машины. Дальнейшие события до сих пор являются предметом споров. По словам Шепке, судно медленно останавливалось, и больше ничего не происходило, как вдруг в 11:24 Vendia снова пришла в движение, недвусмысленно разворачиваясь для тарана U-3. Шепке поспешно выстрелил плохо нацеленной торпедой, которая попала в заднюю часть судна и оторвала корму, моментально затонувшую. Остававшаяся на плаву часть затонула после взрыва в 12:05. Шестеро выживших, включая капитана, были подняты немцами на борт через 45 минут и вскоре высажены на датский грузовой пароход Svava для возвращения на родину.

Датский морской суд позже расследовал претензию немецких военно-морских чинов о том, что датское судно пыталось протаранить U-boat во время досмотра, соответствовавшего правилам ведения морской войны. Капитан и остальные выжившие отрицали намерение таранить U-boat в связи с отсутствием причин вести какие либо агрессивные действия против неё. Капитан утверждал, что приказал рулевому держать Vendia на курсе до тех пор, пока она не остановится, однако из-за волнения и ветра нос начало сносить на юг, до тех пор, пока судно не оказалось развёрнуто в направлении примерно между юго-западом и западом-юго-западом, в то время как нос подлодки был направлен на его левую раковину с расстояния около 150 м. Тогда капитан спросил по-немецки, должен ли он спустить шлюпку, но не получил ответа вплоть до внезапного попадания торпеды. Рулевому никаких команд не отдавалось и машинный телеграф не использовался. Кроме того, капитан подписал бумагу с названием и тоннажем его судна, однако эта бумага позднее была представлена как доказательство с текстом на немецком, гласившим, что он пытался таранить U-boat. Датский МИД направил официальную ноту протеста в немецкое консульство в 1939 году.

В 21:08 30 сентября 1939 года, примерно в 30 морских милях (56км) к северо-западу от Ханстхольма, U-3 остановила ещё одно нейтральное судно — шведский грузовой пароход Gun. Капитан перешёл на подлодку с бумагами, которые подтвердили, что судно перевозит контрабанду. Пока немцы допрашивали капитана, судно внезапно пришло в движение и развернулось на U-boat. Уже наученная неприятным опытом с Vendia, U-3 уклонилась и отправила на судно абордажную команду из 4 человек, высадившуюся ориентировочно в 22:00. Вскоре U-3 была вынуждена погрузиться, заметив приближение судна, оказавшегося британской субмариной HMS Thistle (N24). В 22:56 U-3 выпустила по противнику торпеду G7a, которая прошла мимо. Не заметив этой атаки, субмарина погрузилась и прошла под кормой стоящего парохода. Британцы не знали, что на его борту находится абордажная команда и готовит его к затоплению. Через час субмарина всплыла и покинула район, встретив спасательную шлюпку со шведской командой. Британцы велели команде вернуться на судно, так как оно осталось на плаву. Тем временем, на Gun были открыты кингстоны и заложены подрывные заряды. Абордажная команда покинула судно на другой спасательной шлюпке, которая вскоре была подобрана датским грузовым пароходом Dagmar вместе со шведскими моряками. В 05:30 U-3 остановила этот пароход и забрала членов своего экипажа, а затем вернулась к дрейфующему Gun и потопила его торпедой в 9:10.

3 октября 1939 года U-3 пришла в Киль, закончив свой единственный результативный поход.

Четвёртый и пятый походы

С 16 марта по 29 марта 1940 года U-3 вновь участвовала в боевом походе, выйдя из Киля и вернувшись по окончании в Вильгельмсхафен. Имела целью охоту на субмарины противника, но смогла обнаружить только свои собственные U-boat.

12 апреля 1940 года U-3 вышла из Вильгельмсхафена для поддержки сил вторжения в операции «Везерюбунг» (вторжение в Норвегию). Совместно с U-2, U-5 и U-6 составила Восьмую Группу. После выхода субмарина ненадолго вернулась в порт для ремонта перископа и 13 апреля 1940 года вновь отправилась в море.

16 апреля 1940 года британская субмарина HMS Porpoise (N14) выпустила 6 торпед по U-3 в 10 милях юго-восточнее Эгерсунда. Торпеды в цель не попали, хотя британцы услышали взрыв: это взорвалась на исходе пробега выпущенная по ним немецкая торпеда G7a, также прошедшая мимо. Долгое время считалось, что в ходе этой атаки HMS Porpoise (N14) была потоплена U-1.

16 апреля 1940 года U-boat успешно вернулась в Вильгельмсхафен.

Судьба

U-3 была исключена из состава флота 1 августа 1944 года в Готенхафене. 19 мая 1945 года была захвачена Великобританией и в том же году разделана на металл.

Командиры

• 6 августа 1935 года — 29 сентября 1937 года — обер-лейтенант цур зее Ганс Меккель (нем. Oberleutnant zur See Hans Meckel)
• 30 сентября 1937 года — июль 1938 года — обер-лейтенант цур зее Эрнст-Гюнтер Хайникке (нем. Oberleutnant zur See Ernst-Günter Heinicke)
• 29 октября 1938 года — 2 января 1940 года — обер-лейтенант цур зее Йоахим Шепке (нем. Oberleutnant zur See Joachim Schepke) (Кавалер Рыцарского Железного креста)
• 3 января 1940 года — 28 июля 1940 года — капитан-лейтенант Герд Шрайбер (нем. Kapitänleutnant Gerd Schreiber)
• 29 июля 1940 года — 10 ноября 1940 года — капитан-лейтенант Гельмут Францке (нем. Kapitänleutnant Helmut Franzke)
• 11 ноября 1940 года — 2 июля 1941 года — капитан-лейтенант Отто фон Бюлов (нем. Kapitänleutnant Otto von Bülow) (Кавалер Рыцарского Железного креста)
• 3 июля 1941 года — 2 марта 1942 года — обер-лейтенант цур зее Ганс-Хартвиг Тройер (нем. Oberleutnant zur See Hans-Hartwig Trojer) (Кавалер Рыцарского Железного креста)
• 3 марта 1942 года — 30 сентября 1942 года — обер-лейтенант цур зее Йоахим Цандер (нем. Oberleutnant zur See Joachim Zander)
• 1 октября 1942 года — 18 мая 1943 года — лейтенант цур зее (с 1 апреля 1943 года обер-лейтенант цур зее) Герберт Цолле (нем. Oberleutnant zur See Herbert Zoller)
• 19 мая 1943 года — 9 июня 1944 года — лейтенант цур зее (с 1 февраля 1944 года обер-лейтенант цур зее) Эрнст Хартманн (нем. Oberleutnant zur See Ernst Hartmann)
• 10 июня 1944 года — 16 июля 1944 года — лейтенант цур зее Херманн Ноймайстер (нем. Leutnant zur See Hermann Neumeister)

Флотилии

• 1 августа 1935 года — 31 августа 1939 года — Unterseebootsschulflottille (учебная)
• 1 сентября 1939 года — 30 сентября 1940 года — Unterseebootsschulflottille (боевая служба)
• 1 октября 1940 года — 1 февраля 1940 года — Unterseebootsschulflottille (учебная)
• 1 марта 1940 года — 1 апреля 1940 года — Unterseebootsschulflottille (боевая служба)
• 1 мая 1940 года — 30 июня 1940 года — Unterseebootsschulflottille (учебная)
• 1 июля 1940 года — 31 июля 1944 года — 21-й флотилии (учебная)

Потопленные суда

Название	Тип	Принадлежность	Дата	Тоннаж (брт)	Груз	Судьба	Место
Vendia	грузовое судно	Дания Дания	1939-09-3030 сентября 1939 года	011501 150	в балласте	потоплен	57°39′ с. ш. 07°48′ в. д.57.650° с. ш. 7.800° в. д. / 57.650; 7.800
Gun	грузовое судно	Швеция Швеция	1939-09-3030 сентября 1939 года	011981 198	генеральный груз, включая 56 тонн военной амуниции	потоплен	57°27′ с. ш. 07°55′ в. д.57.450° с. ш. 7.917° в. д. / 57.450; 7.917

См. также

• Список подводных лодок Третьего рейха

Ссылки

• [www.uboat.net/boats/U3.htm U-3 на Uboat.net]  (англ.)

Отрывок, характеризующий U-3 (1935)

– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»