U-40 (1939)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<th colspan="3" align="center" style="color: white; height: 20px; background: navy;font-size: 110%;">История корабля</th> <th colspan="3" align="center" style="color: white; height: 20px; background: navy;font-size: 110%;">Силовая установка</th> </tr><tr> <td colspan="3"> 9-цилиндровый 4-тактный «МAN» M9V40/46 2x2 200
Электродвигатель SSW GU345/34 2x370</td>
U-40
Государство флага Третий рейх Третий рейх
Спуск на воду 9 ноября 1938 года
Основные характеристики
Тип корабля большая ДПЛ
Обозначение проекта IXA
Скорость (надводная) 18,2
Скорость (подводная) 7,7
Предельная глубина погружения 230
Экипаж 4 офицера 44 матроса
Размеры
Водоизмещение надводное 1 032
Водоизмещение подводное 1 153
Длина наибольшая (по КВЛ) 76,5
Ширина корпуса наиб. 6,51
Высота 9,4
Средняя осадка (по КВЛ) 4,7
Вооружение
Артиллерия 1 x 10,5 cm L/45, 1 x 3,7 cm Flak, 1 x 2 cm Flak
Торпедно-
минное вооружение
6 TA 22 торпеды или 66 мин
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

U-40 — большая океанская немецкая подводная лодка типа IX-A, времён Второй мировой войны. Заказ на постройку был отдан 29 июля 1936 года. Лодка была заложена на верфи судостроительной компании «АГ Везер» в Бремене 1 июля 1937 год под заводским номером 945. Спущена на воду 9 ноября 1938 года. 11 февраля 1939 года принята на вооружение и под командованием капитан-лейтенанта Вернера фон Шмидта вошла в состав 6-й флотилии.





История службы

Совершила 2 боевых похода, успехов не достигла. Погибла 13 октября 1939 года на мине в проливе Ла-Манш, погибло 45 из 48 членов экипажа.

1-й поход

19 августа 1939 года, перед началом Второй мировой войны U-40 вышла в свой первый поход из Вильгельмсхафена. Порядка 4 недель она провела на боевом дежурстве возле берегов Гибралтара, прежде чем вернуться 18 сентября в домашний порт.[1]

2-й поход

10 октября 1939 года, U-40 уже под командованием капитан-лейтенанта Вольфганга Бартена вновь вышла в поход из Вильгельмсхафена. Во время этого боевого дежурства она должна была принимать участие в операциях Волчьей стаи Хартманна (англ.) (первой волчьей стаи Второй мировой войны) вдоль берегов Португалии и Испании.[2]

Судьба

В связи с тем, что субмарина вышла из порта поздно, Бартен принял решение срезать путь до назначенной точки встречи к юго-западу от Ирландии. Короткий маршрут проходил через пролив Ла-Манш, который был густо усеян британской минами. Выбор пал на попытку прохода через три с половиной часа после прилива, когда мины не были в их нижней точке.

13 октября 1939 года U-40 в точке 50°42′ с. ш. 00°15′ в. д. / 50.700° с. ш. 0.250° в. д. / 50.700; 0.250 (U-40 (U-boat)) (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.700&mlon=0.250&zoom=14 (O)] (Я) задела одну из этих адских машин и мгновенно затонула.[3]. Всего лишь девяти членам экипажа удалось покинуть лодку через спасательные шлюзы. Используя спасательные средства они смогли достичь поверхности, однако один из них погиб во время этого подъема. Еще пятеро погибло чуть позже от переохлаждения в холодных водах Ла-Манша. Примерно через десять часов после потопления оставшиеся трое выживших были подобраны в статусе военнопленных эсминцем HMS Boreas (англ.).[2][4]

Командиры

Флотилии

См. также

Напишите отзыв о статье "U-40 (1939)"

Примечания

  1. Helgason, Guðmundur [www.uboat.net/boats/patrols/patrol_277.html Patrol info for U-40 (First patrol)]. U-boat patrols. Uboat.net. Проверено 2 мая 2010. [www.webcitation.org/6FHlK7rKs Архивировано из первоисточника 21 марта 2013].
  2. 1 2 Helgason, Guðmundur [www.uboat.net/boats/patrols/patrol_278.html Patrol info for U-40 (Second patrol)]. U-boat patrols. Uboat.net. Проверено 2 мая 2010. [www.webcitation.org/6FHlKbJEL Архивировано из первоисточника 21 марта 2013].
  3. (1966) «[archive.rubicon-foundation.org/8200 Submarine Casualties Booklet]» (U.S. Naval Submarine School). Проверено 2009-09-08.
  4. Kemp, p. 61.

Ссылки

  • [www.uboat.net/boats/U40.htm U-40 на Uboat.net]  (англ.)

Отрывок, характеризующий U-40 (1939)

С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.