UNPROFOR
 Силы Организации Объединенных Наций по охране | |
| Аббревиатуры |
UNPROFOR |
|---|---|
| Статус |
завершена |
| Основана | |
| Штаб-квартира | |
| Миссия | |
United Nations Protection Force (UNPROFOR; Силы Организации Объединенных Наций по охране, СООНО) — миротворческая миссия Организации Объединённых Наций на территории стран бывшей Югославии, действовавшая в 1992—1995 годах.
Миссия UNPROFOR была учреждена 21 февраля 1992 года резолюцией Совета Безопасности ООН 743. Первоначальной задачей миссии был контроль за перемирием между враждующими сторонами в Хорватии (см. Война в Хорватии). После начала боевых действий в Боснии мандат миссии был расширен и включал в себя защиту международного аэропорта Сараево (с июня 1992), а в дальнейшем (с сентября 1992) — защиту гуманитарных операций на всей территории Боснии и Герцеговины. Также войска UNPROFOR были размещены в Македонии.
В ходе миссии войска ООН понесли значительные потери, так как периодически подвергались нападениям со стороны всех сил, участвовавших в конфликте. Например, за одну неделю в конце июня 1995 года позиции миротворцев в Боснии подвергались обстрелам 17 раз (в том числе 15 со стороны боснийских сербов), дважды миротворцы открывали ответный огонь[1].
Всего в составе UNPROFOR служили воинские контингенты и прочие подразделения примерно 40 стран мира (в том числе России и Украины). Общая численность миссии, включая гражданский персонал, достигала 44 тыс. человек на март 1995 года. Потери миссии за всё время составили около 200 человек погибшими[2].
По решению СБ ООН, принятому 31 марта 1995 года, UNPROFOR была реорганизована в три самостоятельные, но взаимосвязанные миротворческие миссии.
Напишите отзыв о статье "UNPROFOR"
Примечания
- ↑ [www.independent.co.uk/news/world/french-target-serb-gun-near-sarajevo-1588356.html French target Serb gun near Sarajevo] (The Independent, 26 июня 1995)
- ↑ [www.un.org/Depts/dpko/dpko/co_mission/unprof_p.htm UNITED NATIONS PROTECTION FORCE PROFILE]
Ссылки
- [www.un.org/russian/peace/pko/yugoslav.htm Силы Организации Объединенных Наций по охране (СООНО)]
- [www.un.org/Depts/dpko/dpko/co_mission/unprof_b.htm История UNPROFOR (до конца 1994 года)] (англ.)
|
Это заготовка статьи об ООН. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий UNPROFOR
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
