USS Birmingham (CL-2)
USS Birmingham (CL-2) — лёгкий крейсер флота США времён Первой мировой войны, второй корабль типа «Честер».
История создания
Заложен 14 августа 1905 года на верфи Fore River Shipbuilding Company в Квинси, штат Массачусетс, спущен на воду 29 мая 1907 года, «крещён» миссис L. Underwood, вошёл в строй 11 апреля 1908 года под командованием коммандера B. T. Wallin.
История службы
Служил в Атлантическом флоте, стал первым военным кораблём, с палубы которого взлетел самолёт[2].
С 1909 года по 1910 год корабль «USS Birmingham» вместе с USS Salem ходили из США в Ливию и обратно[3], участвуя по заказу ВМФ США в исследовании распространения радиоволн на большие расстояние под руководством радиофизика Л. Остином. В результате на основе полученных данных Остин и его помощник доктор Луис Кохен определили эмпирические зависимости между мощностью радиосигналов, их частотой и расстоянием, на которое они были переданы, и была выведена формула для определения мощности сигнала, переданного на большие расстояния (формула Остина или формула Остина-Кохена).
В 1913 году переоборудован в плавбазу торпедных катеров. Во время Первой мировой войны эскортировал конвой с войсками во Францию, эскортировал конвои от Гибралтара до Британских островов и Франции, в январе 1919 года вернулся в США. До 1922 года базировался на Сан-Диего, был флагманом эскадрона эсминцев, затем переведён в Бальбоа, был флагманом эскадрона особого назначения, в 1923 году списан, в 1930 году разделан на металл.
Напишите отзыв о статье "USS Birmingham (CL-2)"
Примечания
- ↑ Все данные на момент вступления в строй.
- ↑ Friedman, Norman (1983). U.S. Aircraft Carriers: An Illustrated Design History. Naval Institute Press. стр. 31. ISBN 0870-2-1739-9
- ↑ [ethw.org/Louis_W._Austin Louis W. Austin/]
Ссылки
- [www.wunderwaffe.narod.ru/Magazine/MK/1996_05/05.htm В. Л. Кофман. ВМС США и стран Латинской Америки 1914—1918 гг. Справочник по корабельному составу. Лёгкие и бронепалубные крейсера.]
- www.historycentral.com/navy/cruiser/Birmingahm.html
- www.navsource.org/archives/04/002/04002.htm
Литература
- Ненахов Ю. Ю. Энциклопедия крейсеров 1910—2005. — Минск: Харвест, 2007.
- Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1860—1905. — London: Conway Maritime Press, 1980. — ISBN 0-85177-133-5.
- Conway's All The Worlds Fighting Ships, 1906—1921 / Gray, Randal (ed.). — London: Conway Maritime Press, 1985. — 439 p. — ISBN 0-85177-245-5.
Отрывок, характеризующий USS Birmingham (CL-2)
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
