Вязовые

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ulmaceae»)
Перейти к: навигация, поиск
Вязовые

Асимметричные листья Ulmus rubra
Научная классификация
Международное научное название

Ulmaceae Mirb., nom. cons. (1815)


Систематика
на Викивидах

Изображения
на Викискладе
</tr>
GRIN  [npgsweb.ars-grin.gov/gringlobal/taxonomyfamily.aspx?id=1162 f:1162]

Вязовые, или Ильмовые (лат. Ulmaceae) — маленькое семейство крупных деревьев, принадлежащее к порядку Розоцветные (Rosales) класса Двудольные.

Цветки обоеполые, мелкие, в пучках, причём краевые чаще тычиночные и неплодущие, а срединные чаще плодущие. Плод односемянный, сжатый и сухой, реже мясистый. Цветочные почки не содержат листьев (они лишь до распускания прикрыты опадающими прицветниками), раскрываются обыкновенно ранее их и расположены при основании (в углах) годичных веточек, на средине и концах которых располагаются листовые почки, позже раскрывающиеся; это признак всего семейства.



Систематика

Семейство включает всего девять родов (в некоторых источниках от 6 до 10), главный из которых — Вяз (Ulmus L.). Большинство родов тропические, с одним или несколькими видами каждый.

Список родов

Данный список составлен на основе данных сайта GRIN:[2]

Род Каркас (Celtis L.) традиционно включался в семейство Вязовые, однако таксономическое положение рода в настоящее время не вполне выяснено, иногда этот род относят к отдельному семейству Celtidaceae. Согласно системе APG II, род Celtis может быть включён в семейство Коноплёвые (Cannabaceae).

Роды Aphananthe и Trema, иногда ранее относимые к Ulmaceae, часто относят к Cannabaceae.

Напишите отзыв о статье "Вязовые"

Примечания

  1. Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
  2. По данным сайта GRIN (см. карточку растения).

Ссылки

Отрывок, характеризующий Вязовые

Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал: