Ultimate Fighting Championship

Ultimate Fighting Championship
Вид спорта	Смешанные единоборства
Основание	1993 год
Основатель	Арт Дейви Рорион Грейси
Страна	США США
Владелец	ООО «WME-IMG»
Руководитель	Дэйна Уайт
Ключевые фигуры	Лоренцо Фертитта, CEO Джо Силва, матчмейкер
Слоган	Реальнее не бывает (англ. As real as it gets)
Чемпион(ы)	Стипе Миочич (+93 кг) Дэниел Кормье (93 кг) Майкл Биспинг (84 кг)<br /Баетов Нургазы(80 кг)</br>Конор Макгрегор (67 кг) Баетов Нургазы (80 кг) [[[Вудли, Тайрон|Тайрон Вудли]] (77 кг) Эдди Альварес (70 кг)<br /Доминик Крус (61 кг) Деметриус Джонсон (56 кг)
Сайт	[www.ufc.com ufc.com]

Ultimate Fighting Championship (рус. Абсолютный бойцовский чемпионат) — спортивная организация, базирующаяся в Лас-Вегасе, США, и проводящая бои по смешанным правилам (также известные как ММА — от англ. Mixed Martial Arts) в Северной Америке, Европе, Азии. Изначально UFC задумывалась создателями как одноразовый турнир, позволяющий определить самое эффективное боевое искусство, и напоминала ранние бразильские состязания по вале-тудо. Успех первого турнира, состоявшегося в Денвере в 1993 году, стал мотивом проведения новых состязаний, однако под давлением властей штата Невада компании пришлось существенно изменить правила, превратив соревнования из зрелища в спорт.

В 2001 году, после приобретения компании владельцами сети казино «Station Casinos», Лоренцо и Фрэнком Фертитта и назначения на должность президента организации бывшего промоутера бокса Дэйны Уайта, UFC начала агрессивную экспансию в Соединённых Штатах и в других странах.

Начиная с 2006 года, турниры UFC (вследствие отмены официальных турнирных сеток, ныне известные как события или эвенты от англ. event) составляют значительную конкуренцию профессиональному боксу на платном телевидении: количество заказов платных трансляций нередко превышает 1 000 000. В 2007 году, после выкупа главного конкурента, японской организации Pride Fighting Championships, UFC превратилась в одного из крупнейших в мире промоутеров боёв по смешанным правилам.

По состоянию на 2012 год под эгидой UFC выступает большинство бойцов ММА, занимающих лидирующие позиции в мировых рейтингах, а бои транслируются в 130 странах на 20 разных языках.

История UFC

Происхождение

Своим появлением UFC обязана, в первую очередь, калифорнийскому бизнесмену Арту Дейви. В 1991 году Дейви, проводя исследование боевых искусств для торгового клиента, встретил Рориона Грейси, который заведовал школой бразильского джиу-джитсу в Торрансе, Калифорния, и стал его учеником.

У семьи Грейси была долгая история проведения матчей по вале-тудо — предшественнику смешанных боевых искусств в Бразилии. В 1992 году, вдохновленный видеосериями о победах Грейси над мастерами разных боевых искусств, Дейви предложил Рориону и Джону Милиусу провести турнир из восьми участников под названием «Война Миров». Турнир должен был демонстрировать противоборство боевых искусств разных стилей без запретов, чтобы определить лучшее единоборство, повторяя азарт матчей на видео. Милиус, известный кинорежиссёр и сценарист, а также ученик Грейси, согласился быть креативным директором этого соревнования. Дейви составил бизнес-план и двадцать восемь инвесторов внесли начальный капитал для создания компании WOW Promotions с намерением превратить турнир в телевизионное шоу.

В 1993 году WOW Promotions в поисках телевизионного партнера начала переговоры с каналами кабельного телевидения TVKO (канал HBO), SET (канал Showtime) и Semaphore Entertainment Group (сокр. SEG). TVKO и SET отказались, но SEG — пионер платного кабельного телевидения, стал партнёром WOW в мае 1993 года. Ранее SEG уже продюсировал нетрадиционные состязания как, например, турнир «Битва полов» — соревнование между мужчинами и женщинами по теннису, включавшее встречу Джимми Коннорса против Мартины Навратиловой. SEG связался с арт-директором Джейсоном Кассоном, попросив его создать изображение «Восьмиугольника», по форме клетки, в которой планировалось проводить бои. В дальнейшем, «Восьмиугольник», также известный как «Октагон» (от англ. octagon), превратился в символ соревнования, а Кассон стал художником UFC и проработал в организации до 2000 года. Также SEG придумала название для шоу — The Ultimate Fighting Championship (рус. Абсолютный бойцовский чемпионат).

12 ноября 1993 года WOW и SEG спродюсировали первый турнир на спортивной арене Макниколс в Денвере, Колорадо. В турнире приняли участие кикбоксёры Патрик Смит и Кевин Розье, представитель савата Жерар Гордо, шутбоксёр Кен Шемрок, каратист Зейн Фрейзер, сумоист Тейла Тули, боксёр Арт Джиммерсон и представитель бразильского джиу-джитсу Ройс Грейси, младший брат Рориона, лично выбранный им как представитель семьи Грейси. Шоу ждал мгновенный успех: 2 800 человек присутствовали на трибунах арены Макниколс и ещё 86 592 подписчика заказали просмотр на платном канале.

Главной интригой соревнования для спортивных фанатов стал вопрос: «Может ли борец побить боксёра?». В то время большинство представителей боевых искусств владели лишь одним стилем и имели ограниченный опыт борьбы с практиками других единоборств. На первом турнире эффективнее всех оказался представитель борьбы: используя технику бразильского джиу-джитсу, Ройс Грейси одержал победы над тремя соперниками и стал чемпионом UFC 1.

Изначально организаторы не планировали повторных турниров, однако, из-за успеха UFC 1 они решили организовать новые состязания.

Это шоу должно было быть единственным в своём роде, но оно собрало столько зрителей на платном телеканале, что они решили сделать ещё одно и ещё одно. Они бы никогда не подумали, что создают вид спорта.

Оригинальный текст (англ.)  

That show was only supposed to be a one-off. It did so well on pay-per-view they decided to do another, and another. Never in a million years did these guys think they were creating a sport.

— Президент UFC Дэйна Уайт

В апреле 1995 года Дейви и Грейси продали SEG свою долю компании и распустили WOW Promotions. Дейви продолжал отношения с SEG, как букмекер и матчмейкер (англ. matchmaker — составитель турнирной сетки), а также председатель UFC до декабря 1997 года.

Специфика ранних турниров

Несмотря на то, что организация действовала под громким девизом — «Без правил!» — это было не совсем точным, так как UFC изначально был создан с определёнными ограничениями. Не разрешалось кусаться и выдавливать глаза, а захваты за волосы, бодание головой, атаки в пах и цепляние пальцами за щеку (англ. fish-hooking) хоть и дозволялись, но не одобрялись. В целом, бойцы, следуя неписаным этическим законам единоборств, избегали подобных атак. Например, в квалификационном раунде турнира UFC 5, участники Джейсон Фэйрн и Гай Мезгер перед боем договорились не дёргать друг друга за волосы и оба затянули причёски в хвосты. Случаи же намеренных ударов в пах вообще единичны. Наиболее известным с этой точки зрения является бой Кит Хэкни — Джо Сан, также состоявшийся на UFC 4 и запомнившийся зрителям именно тем, что, находясь в партере, Кит Хэкни, намеренно нанёс несколько размашистых ударов кулаком в пах Сану. Любопытно то, что, несмотря на тяжёлые удары, Сан продолжил бой как ни в чём не бывало, хотя и проиграл в конце в результате удушения. Впрочем, несмотря на ограниченное использование приёмов, традиционно считающихся «грязными», UFC заработала репутацию крайне жестокого спорта, о чём перед боями неоднократно предупреждалась аудитория.

Ранние турниры UFC проводились в открытой весовой категории, и разница в весе между двумя бойцами порою достигала 180 килограммов, как в бою Кита Хэкни и Эммануэля Ярборо на UFC 3. Тем не менее, бои UFC быстро доказали, что рост и вес не являются определяющим фактором для победы: три из первых четырёх турниров выиграл 182-сантиметровый, 78-килограммовый Ройс Грейси.

Противоречия и реформа

UFC почти немедленно приобрела широкую популярность, благодаря своей новизне, реализму и большому освещению в печати, хотя не всё из этого было благоприятным. Жёсткость соревнований и манера, в которой SEG их продвигал, в частности, рекламируя турниры как «бои без правил», быстро привлекли внимание критиков. Сенатору Джону Маккейну прислали кассету с записью первого турнира UFC, который Маккейн сразу же счёл отвратительным. Маккейн лично провел кампанию по запрету UFC, назвав это «человеческими петушиными боями» и послал письма в правительства всех 50 штатов США с просьбой запретить турниры.

В результате UFC лишилась возможности транслировать бои по общественному кабельному каналу Viewer’s Choice и частному — TCI Cable. Это решение было весьма противоречивым: Маккейн впоследствии обвинялся в получении многочисленных взяток от промоутеров бокса, разглядевших в новом зрелище потенциального конкурента. Тридцать шесть штатов ввели закон, который запрещает «бои без правил», включая Нью-Йорк, который запретил UFC 12, принудив турнир перебазироваться в Дотан, Алабама. UFC продолжал транслироваться на DirecTV Pay-Per-View, хотя аудитория была мизерной по сравнению с платформами других кабельных каналов.

В ответ на критику UFC усилил сотрудничество с государственными спортивными комиссиями и изменил правила, убрав неприятные элементы боя, но сохранив при этом основные элементы ударных и борцовских техник. На UFC 12 были введены весовые категории, а, начиная с UFC 14, стали обязательными перчатки, в то время, как удары лежачего ногами, таскание за волосы, цепляние пальцами за щеку, удары головой и удары в пах попали под запрет. На UFC 15 были введены дополнительные ограничения: запрещены удары по затылку, шее и спине, а также манипуляции с малыми суставами. На UFC 21 поединок был разграничен на пятиминутные раунды, и UFC окончательно превратился из зрелища в спорт.

Также UFC продолжала работу с государственными спортивными комитетами, продвигая соревнования и в другие штаты, включая Айову, Миссисипи, Луизиану, Вайоминг и Алабаму.

30 сентября 2000 года в Нью-Джерси состоялся турнир по правилам ММА, проведения которого добился другой промоушен смешанных боевых искусств — International Fighting Championships. Всего лишь два месяца спустя UFC организовал UFC 28 по «Объединенным правилам» главного государственного спортивного комитета Нью-Джерси. После реформы мнение Маккейна изменилось:

Спорт вырос. Правила были изменены, чтобы дать спортсменам лучшую защиту и гарантировать более справедливое состязание.

Оригинальный текст (англ.)  

The sport has grown up. The rules have been adopted to give its athletes better protections and to ensure fairer competition.

— Джон Маккейн

Покупка «Зуффой»

После долгих мытарств c получением разрешения на проведение боёв SEG находилась на грани банкротства. В 2001 году компании поступило предложение от бывшего промоутера бокса Дэйны Уайта и руководителей сети казино «Station Casinos», Фрэнка и Лоренцо Фертитта, приобрести UFC. Месяцем позже, в январе 2001 года, Фертитта купили UFC за 2 миллиона долларов через специально созданную для этого компанию «Зуффа» (от итал. zuffa — драка).

Лоренцо Фертитта, ранее являвшийся членом спортивной комиссии штата Невада, через свои связи обеспечил для «Зуффы» разрешение на проведение боёв в Неваде. Вскоре после этого UFC вернулась на платное кабельное телевидение c UFC 33, представив болельщикам сразу три титульных боя.

Борьба за выживание и возрождение

После покупки марки «Зуффой» популярность UFC начала медленно расти, благодаря отчасти эффективной рекламе, корпоративной финансовой поддержке, возможности проводить бои в больших залах казино Тадж Махал и MGM Grand Arena, возвращению на платное кабельное телевидение и последовавшим релизам записей боёв на видео и DVD.

UFC достигла договорённости с телеканалом Fox Sports Net (FSN), который начал показывать бои по смешанным правилам, а также транслировал главный бой UFC 37.5 между Чаком Лидделлом и Витором Белфортом. Позже FSN стал показывать репортажи с боёв UFC и лучшие схватки.

Критически важным событием для организации со времён покупки «Зуффой» стал UFC 40, состоявшийся 22 ноября 2002 года. Билеты в зале «MGM Grand Arena» были полностью распроданы, а клиенты кабельного телевидения купили 150 000 просмотров, что в три раза превосходило продажи предыдущих турниров. Главным боем вечера стало противостояние тогдашнего чемпиона UFC в полутяжёлом весе Тито Ортиса и бывшего чемпиона Кена Шемрока, который на время покидал ММА, перейдя в реслинг. UFC 40 удостоили своим вниманием даже такие медиа-гиганты как ESPN и USA Today, предоставив обзоры боёв для зрителей и читателей, соответственно. Не исключено, что именно успех UFC 40 и ожидание боя Ортис-Шемрок спасли UFC от банкротства: уровень покупок предыдущих шоу «Зуффы», в среднем, не превышал 45 000 трансляций, и организация несла большие убытки. Результаты UFC 40 позволили организации надеятся, что будущее ММА может быть успешным. Но несмотря на успех одного шоу, «Зуффа» по-прежнему испытывал серьёзные финансовые затруднения: со времён покупки UFC компания понесла убытки на сумму в 34 миллиона долларов.

The Ultimate Fighter и закрепление на телевидении

Чтобы избежать краха, UFC вышла за пределы платного кабельного вещания на основные каналы телевидения. Будучи упомянутыми в реалити-шоу «Американское казино» и убедившись в его эффективности как инструмента для популяризации, братья Фертитта приняли решение создать свою собственную программу для UFC.

Их идея, получившая название «The Ultimate Fighter» (сокр. TUF, рус. Абсолютный боец) — реалити-шоу, показывающее перспективных бойцов ММА, сражающихся за право получения шестизначного контракта и выступления в UFC — была предложена нескольким телесетям, но везде была отвергнута. Единственным согласившимся каналом стал Spike TV и то, лишь после того как Фертитта предложили взять на себя 10 миллионов долларов производственных расходов.

В январе 2005 года «The Ultimate Fighter» стартовал на Spike TV. Шоу мгновенно приобрело популярность, а финальный бой в полутяжёлом весе между Форрестом Гриффином и Стефаном Боннаром впоследствии был признан «Лучшим боем 2005 года» по результатам опроса более 19 000 болельщиков на сайте MMA Weekly и в 2009 году признался «Лучшим боем в истории UFC». Дэйна Уайт охарактеризовал бой как «самый важный бой в истории UFC», спасший промоушен.

Вскоре после боя Гриффин-Боннар, в августе 2005 год вышел второй сезон передачи, а в 2006 году было выпущено ещё два сезона. По состоянию на 2010 год Spike и UFC продолжали выпускать шоу. Также Spike запустил «UFC Unleashed» (рус. Спущенный с привязи) — одночасовую передачу с лучшими боями прошлых лет. В августе 2005 года дебютировала передача «UFC Fight Night» (рус. Вечер боёв), бесплатно транслировавшая некоторые бои в прямом эфире. Наряду с этими нововведениями стала выпускаться передача «Countdown» (рус. Отсчёт), выходящая перед платными событиями и усиливающая интерес к боям и UFC в целом.

Рост популярности и расширение организации

После выхода на Spike TV популярность UFC многократно выросла. Количество покупок платной трансляции, UFC 52 16 апреля 2005 года, первого события после финала дебютного сезона «The Ultimate Fighter», превысило 300 000, удвоив предыдущий рекорд, установленный на UFC 40. Главным боем вечера стало противостояние двух будущих членов Зала Славы UFC — Рэнди Кутюра и Чака Лидделла. Следующий бой между этими бойцами, состоявшийся по окончании второго сезона «The Ultimate Fighter», на UFC 57 в феврале 2006 года, собрал 410 000 покупок на кабельном телевидении, количество которых продолжало резко возрастать до конца 2006 года. UFC 60 от 27 мая, в главном бою которого в октагон впервые за 11 лет вернулся легендарный Ройс Грейси для встречи с Мэттом Хьюзом, собрал 620 000 заказов. Июльский UFC 61, в главном бою которого в очередной раз сошлись Кен Шемрок и Тито Ортиc, получил 775 000 заказов. Однако рекордным в этом плане оказался UFC 66, преподнёсший зрителям в конце 2006 года бой Ортис-Лидделл: количество заказов превысило 1,1 миллиона.

Рост популярности заставил UFC расширить состав руководства. В марте 2006 года UFC объявила о найме Марка Ратнера, бывшего исполнительного директора спортивной комиссии штата Невада, на должность вице-президента. Ратнер, некогда бывший союзником Джона Маккейна в его стремлении запретить «бои без правил», стал катализатором развития санкционированных боёв ММА в США, читая курсы лекций для атлетических комиссий штатов в попытках улучшить имидж UFC и легализовать ММА в юрисдикциях, где спорт по-прежнему запрещён.

Популярность UFC была также замечена интернет-тотализатором BodogLife.com, который заявил в июле 2007 года, что в этом году, впервые в истории UFC превзойдёт бокс по количеству ставок. На тот момент UFC уже побила рекорды индустрии, заработав более 223,8 миллиона долларов в 2006 году, превзойдя бокс и WWE, крупнейший промоушен реслинга. Также в 2007 году UFC всё чаще стала попадать в обзоры средств массовой информации: боец организации Роджер Уэрта появился на обложке журнала Sports Illustrated, а его коллега Чак Лидделл попал на обложку журнала ESPN.

По состоянию на 2010 год бои и программы UFC транслировались в 130 странах на 20 языках, в то время как UFC планирует дальнейшее расширение за границы США: в Канаде и Великобритании функционируют официальные представительства компании. UFC уже успела провести бои в Германии, Ирландии, Австралии и Объединённых Арабских Эмиратах, тогда как Япония, Афганистан, Китай, Мексика и Филиппины находятся в числе кандидатов на проведение будущих событий.

Приобретение Pride

В марте 2007 года UFC и её японский конкурент Pride Fighting Championships объявили о заключении сделки, в результате которой активы Pride были приобретены братьями Фертитта и UFC менее, чем за 70 миллионов долларов. Лоренцо Фертитта назвал приобретение Pride практически эпохальным событием, которое изменит лицо ММА, фактически, создавая огромную спортивную ассоциацию по типу Национальной Футбольной Лиги.

Планировалось, что организации будут проводить события параллельно друг другу, периодически устраивая совместные мероприятия среди своих чемпионов и претендентов. Однако позже Дэйна Уайт заявил, что бизнес-модель Pride не окупается, и деятельность компании будет свёрнута, а многие бойцы, такие как Антонио Родриго Ногейра, Маурисио Руа, Мирко «Крокоп» Филипович, Вандерлей Силва и другие, будут выступать под эгидой UFC. Многие из перешедших из Pride бойцов, в частности, Антонио Родриго Ногейра, Маурисио Руа, Андерсон Силва и Куинтон Джексон, впоследствии добились чемпионского титула в UFC.

В начале октября 2007 года Pride Worldwide закрыла филиал, уволив 20 человек, работавших там со времён закрытия материнской компании Pride — Dream Stage Entertainment (DSE). Таким образом, UFC ликвидировала своего самого опасного конкурента и стала самым большим промоушеном ММА в мире.

Дальнейшее развитие

В 2008 году UFC объявила о заключении спонсорских сделок с двумя крупными американскими брендами: производителем мотоциклов Harley-Davidson и пивоваренным конгломератом Anheuser-Busch, производителем одной из самых популярных в США марок пива Bud Light.

В июне 2008 года Лоренцо Фертитта объявил о своём уходе из Station Casinos и намерении полностью посвятить себя международному развитию UFC. Подобное изменение пришлось как нельзя кстати для UFC, так как Фертитта обеспечил заключение договоров с китайской, французской, мексиканской и немецкой телесетями, а также организовал альтернативные источники доходов на базе торговой марки UFC, среди прочего, включая видеоигры и куклы бойцов.

Популярность UFC увеличилась в 2009 году, достигнув пика на UFC 100, собравшем более 1 700 000 заказов на платном телевидении. Состав бойцов на событии включал бывшего чемпиона NCAA по борьбе, звезду WWE, Брока Леснара; бывшего чемпиона UFC Фрэнка Мира, канадскую суперзвезду ММА Жорж Сен-Пьер, легенду Pride — Дэна Хендерсона и других выдающихся бойцов.

UFC 100 также стал уникальным мероприятием, поскольку интерес СМИ, в частности, ESPN, был поистине беспрецедентным: самый большой спортивный обозреватель США, традиционно фокусирующийся на бейсболе, баскетболе и американском футболе, подробно освещал событие задолго до и значительно после его проведения. C мая 2010 года ESPN начал выпускать программу «MMA Live», освещающую события в UFC и мире ММА в целом.

Дальнейший рост затормозился во второй половине года, когда у многих бойцов возникли травмы или другие проблемы со здоровьем, вынудив организаторов постоянно тасовать составы перед событиями. Печальную известность в этой связи приобрёл UFC 108 — из-за травм или болезней, включая дивертикулит, поставивший под угрозу жизнь Брока Леснара, состав участников менялся девять раз.

Впрочем, в начале 2010 года, организация вновь начала активизироваться. Успешно отстояли свои чемпионские титулы Жорж Сен-Пьер и Андерсон Силва, в то время как Маурисио Руа сместил на чемпионском троне Лиото Мачиду, нокаутировав своего соотечественника в первом раунде. Соперничество между тренерами десятого сезона «The Ultimate Fighter», Куинтоном Джексоном и Рашадом Эвансом, вылилось в главный бой UFC 114, который собрал более миллиона заказов. Летом 2010 UFC предложила своим болельщиками бой, в котором встречались вернувшийся после тяжёлой болезни Брок Леснар и претендент на постоянный чемпионский пояс (в отсутствие Леснара был разыгран «временный чемпионский пояс») — Шейн Карвин. С большим трудом выдержав град ударов Карвина в первом раунде, Леснар сумел применить к противнику удушающий приём во втором и сохранил свой пояс. Продажи платных трансляций события превысили 1 250 000 заказов Зрелищность всего события, включая бои между Ёсихиро Акиямой и Крисом Либеном, а также Стефаном Боннаром и Кшиштофом Сошински, способствовала позитивному освещению UFC в СМИ, в результате чего некоторые бои повторно транслировались по Spike TV.

Слияние с WEC

В декабре 2006 «Зуффа» приобрела калифорнийский промоушен World Extreme Cagefighting (WEC) (рус. Экстремальный бой в клетке), тем самым сорвав выход конкурирующей организации International Fight League (IFL) (рус. Международная Бойцовская Лига) на телеканал Versus. В то время Spike обладал эксклюзивными правами на показ боёв UFC, и покупка WEC позволяла заблокировать IFL, не нарушая условий контракта.

На протяжении четырёх лет WEC существовала как дочерняя компания UFC. В 2008 году компания упразднила свои самые тяжёлые весовые категории — средний вес и полусредний, в результате чего бои стали проводиться в весовых категориях от легчайшей до полусредней. Данное положение вещей продолжалось до октября 2010 года, когда Дэйна Уайт объявил о слиянии двух организаций, что фактически стало закрытием WEC и переходом всех бойцов из этой организации в UFC.

Новая структура вступила в силу с 1 января 2011 года. Согласно президенту UFC, действующие чемпионы WEC по состоянию на 31 декабря 2010 года сохранили свои титулы: таким образом первыми чемпионами UFC в полулёгком и легчайшем весах стали Жозе Алду и Доминик Крус, соответственно. Единственный дивизион, в котором возникло пересечение между двумя промоушенами — лёгкий вес, где Фрэнки Эдгар обладает титулом UFC, а Энтони Петтис владеет поясом WEC, завоёванным в бою против Бена Хендерсона 16 декабря 2010 года. Изначально планировалось, что победитель боя Хендерсон-Петтис сойдётся в титульном поединке с триумфатором ранее запланированного противостояния Эдгар-Мейнард. Однако, бой Эдгара с Мейнардом закончился ничьей, в результате чего между двумя бойцами был назначен повторный поединок, отложив объединение поясов на неопределённое время.

Покупка «Strikeforce»

В марте 2011 Дэйна Уайт анонсировал приобретение «Strikeforce». Согласно Уайту, Strikeforce будет продолжать функционировать как и прежде.

Финансовое состояние

Несмотря на рост числа заказов платных трансляций, финансовые показатели и бизнес-модель «Зуффы» остаются скрытыми от широкой публики. Не являясь публичной компанией, «Зуффа» не обязана обнародовать свои финансовые результаты и делает это крайне редко, тщательно контролируя информацию.

Помимо ограниченного круга владельцев и управляющих компании, к показателям «Зуффы» имеет доступ Standard & Poor's (S&P) — одно из крупнейших рейтинговых агентств. S&P отслеживает финансовые результаты компании, но не имеет права их публиковать. Агентство рисует лишь общую картину, касаясь важнейших показателей, таких как ликвидность и прибыльность, и выражает своё мнение касательно дальнейшего будущего компании. Из кратких отчётов, выпускаемых S&P известно, что примерно 75 % доходов «Зуффа» получает от организации событий, большую часть которых составляют покупки телевизионных трансляций. В свою очередь, 40 % от этих доходов получает телевизионная компания. Остальные 25 % доходов «Зуффа» получает благодаря контракту со Spike TV. Так как фиксированного графика проведения событий не существует, доходы варьируются от месяца к месяцу. В среднем, в месяц проходит примерно одно большое событие с участием лидирующих бойцов, и одно-два менее масштабных мероприятия, например, «UFC Fight Night», которое бесплатно транслируется по Spike TV, но вместе с этим представляет поединки средних или начинающих бойцов.

EBITDA (объём прибыли до вычета расходов по процентам, уплаты налогов и амортизационных отчислений) более чем удвоился между 2005 и 2006 годами, составив более 40 % доходов в 2006 году. Согласно Дейву Мельцеру, обозревателю журнала «Wrestling Observer Newsletter», в 2006 году «Зуффа» заработала 190 миллионов долларов, получив прибыль в 76 миллионов (до уплаты налогов).

С тех пор доходы от продаж продолжили рост, однако, выросли и расходы, во многом из-за расширения за рубеж. Расходы по организации двух событий в Великобритании и связанная с ними агрессивная маркетинговая кампания, снизили показатель EBITDA более, чем на 50 %. Примечательно, что несмотря на большие расходы, прибыль «Зуффы» от зарубежных мероприятий в конце 2009 года составляла лишь 10 %.

В 2007 году «Зуффа» взяла кредит в размере 350 миллионов долларов, из которых 325 миллионов составил долгосрочный займ с датой погашения в 2015 году. Другие 25 миллионов пришлись на автоматически возобновляемый кредит, истекающий в 2012 году. Средства долгосрочного займа были выплачены в форме одноразового дивиденда братьям Фертитта и Дэйне Уайту (сумма выплат не разглашается), а также использованы для рефинансирования текущего долга компании. Таким образом, братья Фертитта и Уайт переложили денежный риск в случае дефолта «Зуффы» на банк-кредитор, в то же время оставаясь в самой выгодной позиции, если компания будет продолжать приносить прибыль. В 2007 году стоимость компании в случае принудительной ликвидации оценивалась S&P в 150—240 миллионов долларов, из которых основную часть составляли бренд UFC, договоры и наличные средства.

Правила

Современные правила для UFC первоначально были установлены Спортивным департаментом управления Нью-Джерси. «Объединенные правила смешанных боевых искусств», принятые в Нью-Джерси также были утверждены в Неваде, Луизиане и Калифорнии. Эти правила использовались и другими промоушенами в пределах США, став обязательными для тех штатов, которые приняли эти условия, и таким образом стали «де-факто» стандартным списком правил для профессиональных спортсменов ММА.

Раунды

Каждый раунд на UFC соревнованиях длится пять минут. На титульных матчах (за чемпионский пояс) длительность боя составляет пять раундов, а на нетитульных — три раунда. Между раундами перерыв продолжительностью в одну минуту.

Весовые категории

По состоянию на январь 2016 года в UFC существовало 9 весовых категорий (в нетитульных боях допускался перевес в полкилограмма):

Вес (кг)	Вес (lbs)	Русское название категории	Английское название категории	Пол
93 — 120	206 — 265	Тяжёлый вес	Heavyweight	Мужской
84 — 93	186 — 205	Полутяжёлый вес	Light heavyweight	Мужской
77 — 84	171 — 185	Средний вес	Middleweight	Мужской
70 — 77	156 — 170	Полусредний вес	Welterweight	Мужской
66 — 70	146 — 155	Лёгкий вес	Lightweight	Мужской
61 — 66	136 — 145	Полулёгкий вес	Featherweight	Мужской
57 — 61	126 — 135	Легчайший вес	Bantamweight	Мужской/Женский
53 — 57	116 — 125	Наилегчайший вес	Flyweight	Мужской
48 — 52	106 — 115	Минимальный вес	Strawweight	Женский

Наилегчайшая весовая категория (англ. flyweight; до 57 кг / 125 фунтов) была анонсирована руководством организации в 2011 году. Незадолго после объявления она появилась на UFC on FX 2, где чемпиона этой категории отбирали методом расстановки бойцов по турнирной сетке. А уже в 2013 году было заявлено об открытии женского минимального весового дивизиона, чемпионку которой должен был определить один из сезонов «The Ultimate Fighter». Кроме того, есть ещё одна весовая категория, указанная в «Объединенных правилах», которая по состоянию на февраль 2016 года в UFC не использовались:

Вес (кг)	Вес (lbs)	Русское название категории	Английское название категории
от 120	от 266	Супертяжёлый вес	Super Heavyweight

Клетка

Бои UFC проходят в ограждённом восьмиугольнике, официально носящем название «Октагон». Изначально SEG зарегистрировал торговую марку «Восьмиугольник» и препятствовал другим организациям ММА использовать тот же самый тип клетки. Но в 2001 году «Зуффа» дала своё согласие конкурентам на использование восьмиугольной клетки, аргументируя это тем, что молодой спорт нуждается в единообразии и повсеместном признании властями. Тем не менее, название «Октагон» осталось закрепленным за «Зуффой», и среди изобилия организаций ММА лишь UFC официально носит название «Восьмиугольник».

Клетка UFC — это восьмиугольное сооружение, установленное на платформе высотой 120 см от земли, с диаметром 9.75 метра и металлическим проволочным ограждением высотой 165—173 см. Во избежание порезов, рассечений и царапин от соприкосновения, на металлическую сетку нанесено виниловое покрытие. Столбы в углах восьмиугольника и верх забора защищены плотным брезентом, набитым пеной. В клетке есть два входа, расположенных напротив друг друга. Мат, украшенный логотипами спонсоров, заменяется для каждого соревнования.

Формат

Начиная с UFC 12 турнирная сетка была упразднена. Вместо неё место заняли индивидуальные бои, в связи с чем слово «турнир» стало некорректным, а мероприятия, организуемые UFC, стали называться события или эвенты (от англ. event).

Экипировка

Все соперники должны драться в разрешенных шортах, без обуви. Футболки, рубашки, ги, включая длинные штаны, запрещены. Бойцы должны использовать одобренные лёгкие перчатки, которые содержат, по крайней мере, один дюйм (2,5 см) набивочного материала вокруг костяшек, (от 110 до 170 грамм/ от 4 до 6 унций), которые позволяют бойцам делать захваты. Эти перчатки дают бойцам возможность бить руками с меньшим риском повреждения или перелома руки, в то время как сохраняется способность делать захваты и бороться.

Также обязательны капа и защитная раковина для паха, наличие которых проверяется рефери перед боем.

Система подсчёта баллов

Во всех боях UFC используется десятибалльная система подсчёта очков; трое судей подсчитывают очки каждый раунд, оценивая мастерство, степень доминирования, агрессивность и защиту. Победитель получает десять очков, проигравший получает девять или меньше. Если бой равный, то оба бойца получают по 10 очков. В Нью-Джерси минимальное количество очков, которое может получить боец за один раунд, равняется семи. В других штатах боец традиционно получает за раунд не менее восьми очков.

Нарушения

Спортивная атлетическая комиссия штата Невада в настоящее время составила список следующих нарушений:

Полный список

Удары головой Выбивание глаз любым способом Укусы Таскание за волосы Хватание пальцами за щёку Атаки в пах любым способом Засовывание пальцев в отверстия на теле (нос, уши и пр.) Порезы или нанесение ран оппоненту Манипуляции с малыми суставами (пальцы рук) Удары по позвоночнику или по затылку Нисходящие удары с использованием острой точки локтя (также известные как «двенадцать — шесть») Удары в горло любым способом, захват трахеи Царапание, щипание или выкручивание кожи Захват ключицы Удары лежащего соперника ногами в голову Удары лежащего соперника коленями в голову Топтание лежащего соперника Удары пяткой по почкам Втыкание соперника в мат вниз головой или шеей Выкидывание соперника за пределы ринга или ограждённого пространства Удерживание шорт или перчаток соперника Плевки на соперника Неспортивное поведение, которое может быть причиной травмы соперника Удерживание за ограждение Матерная ругань на ринге или в ограждённом пространстве Атака соперника во время перерыва Атака соперника, находящегося на попечении рефери Атака соперника после гонга, оповестившего об окончании раунда Злостное пренебрежение инструкциями рефери Нерешительность, избегание контакта с соперником, намеренное или умышленное выплёвывание капы, или симулирование травмы. Помехи с использованием угла ринга Выкидывание полотенца во время состязания.

Когда нарушение засчитано, рефери, на своё усмотрение, может вычесть одно или больше очков в качестве наказания. В случае неспособности одного из бойцов продолжать бой из-за нарушений, бой может закончиться дисквалификацией, если нарушение было умышленное, или быть объявленным «несостоявшимся» в случае непреднамеренного нарушения. Если нарушение является причиной неспособности бойца продолжать схватку, тогда выносится техническая победа травмированному бойцу, если он лидирует по очкам. В противном случае, объявляется техническая ничья.

Ведение боя

• Бойцов, достигших безвыходного положения в партере (ни один из них не находится в доминирующем положении или не стремится его занять), рефери может остановить и поднять в стойку. Это правило также известно, как «правило ведения боя в стойке».
• Если рефери приостанавливает бой и возвращает бойцов в партер, то бой продолжается, когда бойцы будут в своем прежнем положении и рефери даст команду на продолжение.
• Захватывание за клетку приводит к устному предупреждению, после чего следует попытка рефери прекратить это нарушение. Если эта попытка безуспешная или боец продолжает держаться за клетку, рефери может засчитать нарушение.
• Во время ранних турниров UFC вербальные перепалки во время матча не запрещались. По «Объединённым правилам» эксцентричные поступки разрешены перед состязанием, чтобы добавить азарта, но нецензурная брань во время боя запрещена.

Эволюция правил UFC

• UFC 1 — Несмотря на то, что реклама гласила, что правил нет, ограничения присутствовали: запрещалось кусаться, выдавливать глаза, совершать манипуляции с малыми суставами. Отсутствовало и ограничение на время. Бои же заканчивались только в результате нокаута или добровольной сдачи. Тем не менее первый бой турнира был завершён остановкой рефери (технический нокаут), что не было официально признанным способом завершения боя.
• UFC 2 — Временные ограничения были отменены. Были разрешены удары в пах (исключения составляли захваты паха) и добавлены изменения в клетке (ограждение стало выше, а маты тоньше).
• UFC 3 — Рефери официально получил полномочия останавливать бой, если один из бойцов терял возможность осознанно защищаться. Также боец, носивший обувь, не мог бить ногами. Это правило позже было отменено.
• UFC 4 — После того как Стив Дженнум выиграл UFC 3, проведя всего один бой (Дженнум заменил травмированного бойца), новым заменяющим пришлось выигрывать квалификационный бой, чтобы получить допуск на турнир.
• UFC 5 — Введён 30-минутный лимит времени на бой. Введён «Супербой» — отдельный бой между двумя участниками, выбираемыми организаторами. Победитель объявлялся чемпионом Супербоя и был вынужден защищать этот титул на следующем турнире.
• UFC 6 — Рефери получил возможность возобновлять бой в стойке в случае «недостатка активности» бойцов в партере. Введён пятиминутный овертайм сверх 30-минутного лимита.
• UFC 8 — Временной лимит боя снижен до 10 минут в первых двух раундах турнира и до 15 минут в финале и Супербое. По истечении времени решение об исходе стали принимать судьи, каждый из которых поднимал карточку с именем победившего по его мнению бойца. Ничья была невозможна.
• UFC 9 — Местное политическое давление вынудило организаторов запретить удары кулаками в голову. Изменение правила произошло в последнюю минуту, в результате чего комментаторы даже не знали о нём, а рефери Джон Маккарти был вынужден постоянно выносить бойцам предупреждения. Впрочем, ни один из бойцов не был оштрафован.
• Ultimate Ultimate 1996 — Введён запрет на цепляние пальцами за ограждение.
• UFC 12 — Главный турнир разбит на тяжёлый и полутяжёлый дивизионы. Турнирная сетка из восьми участников отменена. Введён бой за чемпионский титул, заменив Супербои.
• UFC 14 — Становятся обязательными перчатки весом от 4 до 6 унций (110—170 грамм)
• UFC 15 — Введён запрет на удары головой, удары в пах, удары локтями по шее и голове, пинки лежачего противника, удары в болевые точки и дёргание за волосы.
• UFC 21 — Введены пятиминутные раунды. Нетитульные бои длятся три раунда, титульные — пять. Введена десятибалльная оценочная система, аналогичная используемой в боксе.
• UFC 28 — Спортивный комитет Нью-Джерси санкционировал первый бой UFC в своём штате согласно «Объединённым правилам ММА». Введено подразделение на весовые категории, ограничения на экипировку и более строгие медицинские требования к бойцам. Новый свод правил «де факто» является стандартом для боёв по смешанным правилам в США и по-прежнему используется в UFC.
• UFC 31 — Весовые категории подогнаны к современным стандартам. Верхний лимит в легчайшем весе повышен от 68 кг до 70 кг, и категория переименована в «лёгкий вес». Бывший лёгкий вес стал «полусредним весом». Средний вес стал «полутяжёлым весом». Введена новая категория среднего веса — от 77 до 84 кг.
• UFC 43 — В случае остановки рефери бой возобновляется в той же позиции, в которой был остановлен.
• UFC 94 — После инцидента, когда Жорж Сен-Пьер был обвинён в нанесении вазелина на тело, секундантам было запрещено приносить вазелин внутрь восьмиугольника. Вазелин должен наноситься за пределами клетки до начала первого раунда.
• UFC 131 — Нетитульные бои продлеваются до пяти раундов по аналогии с титульными, за исключением уже назначенного на UFC 133 боя между Рашадом Эвансом и Филом Дэвисом.
• UFC on FX 2 — введена новая весовая категория — наилегчайший вес (до 57 кг).

Заработки

Как правило, бойцы UFC не получают стабильную зарплату, и их заработки варьируются в зависимости от условий контракта. У малоизвестных бойцов гонорар может быть всего 4 000 долларов, в то время как чемпионы и знаменитые бойцы могут получать до 1 млн за один бой. Первым бойцом, получившим гонорар в размере 1 млн долларов за бой, стал ирландец Конор Макгрегор, в том же году Конор стал первым бойцом который заработал 3 млн долларов за бой. Боец сам несёт ответственность за оплату услуг тренеров, менеджеров, угловых и т. д. Следует отметить, что многие бойцы также зарабатывают благодаря спонсорской поддержке, и эта сумма зачастую значительно превышает базовый гонорар.

Также предусмотрена система бонусов в размере $50 000 поверх основного гонорара за «Выступление вечера» (2 награды) и «Лучший бой вечера» (награждаются оба участника).

Выдающиеся бойцы

Действующие чемпионы

(данные по состоянию на февраль 2016 года)

Дивизион	Весовой лимит	Чемпион	Дата завоевания титула	Количество защит
Мужчины
Тяжёлый вес	120 кг	Стипе Миочич	14 мая 2016 года (UFC 198)	1
Полутяжёлый вес	93 кг	Дэниел Кормье	23 мая 2015 года (UFC 187)	1
Средний вес	84 кг	Майкл Биспинг	4 июня 2016 года (UFC 199)	1
Полусредний вес	77 кг	Тайрон Вудли	30 июля 2016 года (UFC 201)	0
Легкий вес	70 кг	Эдди Альварес	8 июля 2016 года (UFC Fight Night: dos Anjos vs. Alvarez)	0
Полулегкий вес	66 кг	Конор МакГрегор	12 декабря 2015 года (UFC 194 5	0
Легчайший вес	61 кг	Доминик Крус	17 января 2016 года (UFC Fight Night 81)	1
Наилегчайший вес	57 кг	Деметриус Джонсон	22 сентября 2012 года (UFC 152)	8
Женщины
Легчайший вес	61 кг	Аманда Нуниш	9 июля 2016 года (UFC 200)	0
Минимальный вес	52 кг	Йоанна Енджейчик	14 марта 2015 года (UFC 185)	4

Члены Зала Славы UFC

(в порядке избрания)

• Ройс Грейси (избран 21 ноября 2003 года на UFC 45)
• Кен Шемрок (избран 21 ноября 2003 года на UFC 45)
• Дэн Северн (избран 16 апреля 2005 года на UFC 52)
• Рэнди Кутюр (избран 24 июня 2006 года на The Ultimate Fighter 3 Finale)
• Марк Коулмен (избран 1 марта 2008 года на UFC 82)
• Чак Лидделл (избран 10 июля 2009 года на UFC 100 Fan Expo)
• Чарльз «Маска» Льюис (посмертно избран 10 июля 2009 года на UFC 100 Fan Expo)
• Мэтт Хьюз (избран 28 мая 2010 года на UFC 114 Fan Expo)
• Тито Ортис (избран 6 июля 2012 года на UFC 148 Fan Expo)
• Форрест Гриффин (избран 4 июля 2013 на UFC 162 Fan Expo)
• Стефан Боннар (избран 4 июля 2013 на UFC 162 Fan Expo)
• Бас Рюттен (избран 11 июля 2015 на UFC 189)
• Би Джей Пенн (избран 11 июля 2015 на UFC 189)
• Джеффри Блатник (посмертно избран 11 июля 2015 на UFC 189)

Известные бойцы

Тяжёлый вес

• Мирко Филиппович (ветеран смешанных единоборств)
• Фабрисиу Вердум (бывший чемпион в тяжёлом весе)
• Кейн Веласкес (бывший двукратный чемпион в тяжёлом весе)
• Жуниор дус Сантус (бывший чемпион в тяжёлом весе)
• Брок Леснар (бывший чемпион в тяжёлом весе)
• Шейн Карвин (бывший временный чемпион в тяжёлом весе)
• Фрэнк Мир (бывший чемпион в тяжёлом весе)
• Антонио Родриго Ногейра (бывший чемпион в тяжёлом весе)
• Рэнди Кутюр (победитель турнира UFC 13, бывший трёхкратный чемпион в тяжёлом весе и бывший двукратный чемпион в полутяжёлом весе и член Зала Славы UFC)
• Тим Сильвия (бывший двукратный чемпион в тяжёлом весе)
• Андрей Орловский (бывший чемпион в тяжёлом весе)
• Джош Барнетт (бывший чемпион в тяжёлом весе)
• Кевин Рэндлмен (бывший чемпион в тяжёлом весе)
• Рикко Родригес (бывший чемпион в тяжёлом весе)
• Кен Шемрок (первый двукратный победитель Супербоёв, первый чемпион после отмены турнирного формата)
• Дэн Северн (победитель турнира UFC 5, победитель турнира Ultimate Ultimate (1995 год) в открытой весовой категории)
• Марк Коулмен (победитель турниров UFC 10 и UFC 11, первый чемпион в тяжёлом весе и член Зала Славы UFC)
• Бас Рюттен (бывший чемпион в тяжёлом весе)
• Морис Смит (бывший чемпион в тяжёлом весе)
• Марко Руас (победитель турнира UFC 7 в открытой весовой категории)
• Дон Фрай (победитель турнира UFC 8 и чемпион турнира Ultimate Ultimate № 2 (1996 год) в открытой весовой категории)
• Марк Керр (победитель турниров UFC 14 и UFC 15)
• Стив Дженнум (победитель турнира UFC 3)
• Алистар Оверим

Полутяжёлый вес

• Дэниел Кормье (действующий чемпион в полутяжёлом весе)
• Джон Джонс (бывший чемпион в полутяжёлом весе)
• Маурисиу Руа (бывший чемпион в полутяжёлом весе)
• Лиото Мачида (бывший чемпион в полутяжёлом весе)
• Куинтон Джексон (бывший чемпион в полутяжёлом весе)
• Тито Ортис (бывший чемпион в полутяжёлом весе)
• Рашад Эванс (победитель второго сезона The Ultimate Fighter в тяжёлом весе и бывший чемпион в полутяжёлом весе)
• Форрест Гриффин (победитель первого сезона The Ultimate Fighter в полутяжёлом весе и бывший чемпион в полутяжёлом весе)
• Витор Белфорт (победитель турнира UFC 12 и бывший чемпион в полутяжёлом весе)
• Чак Лидделл (бывший чемпион в полутяжёлом весе)
• Гай Мезгер (победитель турнира UFC 13 в полутяжёлом весе)
• Джерри Боландер (победитель турнира UFC 12 в полутяжёлом весе)
• Фрэнк Шемрок (первый чемпион в полутяжёлом весе)

Средний вес

• Ден Хендерсон (бывший чемпион в среднем весе,победитель турнира UFC 17)
• Майкл Биспиннг (действующий чемпион в среднем весе)
• Люк Рокхолд (бывший чемпион в среднем весе)
• Крис Вайдман (бывший чемпион в среднем весе)
• Андерсон Силва (бывший чемпион в среднем весе)
• Рич Франклин (бывший чемпион в среднем весе)
• Дейв Менн (Первый чемпион в среднем весе)
• Мурило Бустаманте (бывший чемпион в среднем весе)
• Ройс Грейси (победитель турниров UFC 1, UFC 2 и UFC 4 в открытой весовой категории)
• Эван Таннер (бывший чемпион в среднем весе)

Полусредний вес

• Тайрон Вудли (действующий чемпион в полусреднем весе)
• Робби Лоулер (бывший чемпион в полусреднем весе)
• Джони Хендрикс (бывший чемпион в полусреднем весе)
• Жорж Сен-Пьер (бывший чемпион в полусреднем весе)
• Мэтт Хьюз (бывший двукратный чемпион в полусреднем весе и член Зала Славы UFC)
• Мэтт Серра (победитель 4 сезона The Ultimate Fighter 4 и бывший чемпион в полусреднем весе)
• Карлос Ньютон (бывший чемпион в полусреднем весе)
• Пат Милетич (Первый чемпион в полусреднем весе)
• Карлос Кондит (бывший временный чемпион UFC и чемпион WEC в полусреднем весе)
• Ник Диас (бывший чемпион Strikeforce и чемпион WEC в полусреднем весе)

Лёгкий вес

• Эдди Альварез (действующий чемпион в лёгком весе.)
• Рафаэл дуз Анжус (бывший чемпион в лёгком весе)
• Энтони Петтис (бывший чемпион в лёгком весе)
• Бенсон Хендерсон (бывший чемпион в лёгком весе)
• Фрэнки Эдгар (бывший чемпион в лёгком весе)
• Би Джей Пенн (бывший чемпион в лёгком и полусреднем весах)
• Шон Шерк (бывший чемпион в лёгком весе)
• Дженс Пулвер (первый чемпион в лёгком весе)
• Нейт Диас (победитель пятого сезона The Ultimate Fighter)

Полулёгкий вес

• Конор Макгрегор (действующий чемпион в полулёгком весе)
• Жозе Алду (временный чемпион в полулёгком весе)

Легчайший вес

• Доминик Крус (действующий двукратный чемпион в легчайшем весе)
• Ти Джей Диллашоу (бывший чемпион в легчайшем весе)
• Ренан Барао (бывший чемпион в легчайшем весе)

В культуре

Телевидение

Помимо передач, освещающих бои UFC, организация также была упомянута в популярном американском телесериале «Друзья». В третьем сезоне, в «Эпизоде с чемпионом по боям без правил», бойфренд Моники, Пит Бекер (Джон Фавро), намеревается стать чемпионом UFC, ради чего усердно тренируется у «бывшего наёмного убийцы». Примечательным является выступление Пита против действительного бойца UFC — Дэвида «Танка» Эбботта.

Поскольку премьера эпизода состоялась в 1997 году, до реформы правил, то UFC преподнесена зрителю как «кровавый спорт».

Музыка

• UFC: Ultimate Beat Downs, Vol. 1, альбом, включающий песни, проигрываемые на событиях и вдохновлённые боями UFC.

Видео игры

• Ultimate Fighting Championship (Dreamcast и PlayStation)
• UFC: Tapout (Xbox)
• UFC: Throwdown (PS2 и NGC)
• UFC: Tapout 2 (Xbox)
• UFC: Sudden Impact (PS2)
• UFC 2009 Undisputed (PS3 и Xbox 360)
• UFC Undisputed 2010 (PSP, PS3 и Xbox 360)
• UFC Personal Trainer (PS3, Xbox 360 и Wii)
• UFC Undisputed 3 (PS3 и Xbox 360)
• EA Sports UFC (PS4 и Xbox One)

В январе 2007 года «Зуффа» и разработчик видеоигр THQ объявили о получении THQ лицензии на создание игр под торговой маркой UFC. Соглашение дало THQ эксклюзивное право на разработку игр для нынешних и будущих игровых приставок, а также для ПК и портативных игровых систем. Срок соглашения истекает в 2011 году. UFC 2009 Undisputed, вышедшая 19 мая 2009 года, стала первой игрой, выпущенной после подписания контракта. После банкротства THQ лицензию выкупила EA, перезапуск серии состоится летом 2014.

Фигурки бойцов

В июне 2008 года было объявлено, что UFC подписала эксклюзивный контракт на 4 года с компаний «Jakks Pacific» для создания фигурок бойцов. Среди продукции фирмы в продаже имеются фигурки Ройса Грейси, Брока Леснара, Фрэнка Мира, Рашада Эванса, Джона Джонса и многих других бойцов.

Также выпуском фигурок занимается компания «Round 5». В серию входят фигурки Куинтона Джексона, Мэтта Хьюза, Тито Ортиса, Рэнди Кутюра, Вандерлея Силвы, Шона Шерка, Рича Франклина и Андерсона Силвы.

DVD

Все турниры и события UFC были выпущены на DVD. Исключение составили события с UFC 23 по UFC 29, так как SEG не смогла обеспечить их телетрансляции, вследствие чего, этот период был назван болельщиками «тёмными днями UFC». Позже эти события были выпущены в составе коллекций, включающих около десяти событий на одном диске.

См. также

• Список событий UFC
• Действующие чемпионы мира по смешанным единоборствам

Ссылки

• [www.ufc.com Официальный сайт организации]

Отрывок, характеризующий Ultimate Fighting Championship

– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».