Ulver

Ulver
Основная информация
Жанры	1993 — 1996 блэк-метал языческий метал фолк-метал с 1998 эмбиент авангардный метал электроника трип-хоп
Годы	с 1993
Страна	Норвегия Норвегия
Лейбл	Jester Records
Состав	Кристоффер Рюгг (Гарм), Йёрн Сверен, Туре Илвисакер
[www.jester-records.com/ulver ter-records.com/ulver]

UlverUlver

Ulver (у́львер, норв. волки) — норвежский музыкальный ансамбль, образовавшийся в 1993 году. С каждым выпуском музыка Ulver менялась в стиле; разные альбомы причислялись к жанрам блэк-метал, неофолк, трип-хоп и авангардный метал, в целом коллектив всегда отличался необычностью, оригинальностью стиля и новаторством.

История

Создание

Группа была образована в 1992 году Кристофером Рюггом, выбравшим псевдоним Гарм — в честь персонажа скандинавской мифологии, и барабанщиком Карлом-Михаэлем Эйде (Exhurtum). Вместе с клавишником Ховардом Йоргенсеном, двумя гитаристами и сессионным бас-гитаристом Робином Мальмбергом из Mysticum они записали демозапись Vargnatt (Ночь волков). В следующем году Эйде покинул группу, а позиции басиста и ударника заняли соответственно Хью Мингей (Skoll) и Эрик Ланселот (AiwarikiaR). Позже к Ulver присоединился клавишник Торбьорн Педерсен (Aismal).

Трилогия

Первые три альбома Ulver часто называют «трилогией», поскольку их объединяет тематика — очарование северной природой и язычеством — и музыкальная направленность. Дебютный альбом Bergtatt — Et Eeventyr i 5 Capitler вышел в 1994 году. На Bergtatt группа рассказала историю о девушке, которую похищают сверхъестественные существа из норвежских легенд. Музыка представляла собой необычное для того времени сочетание традиционного блэк-метала (скоростной темп, дисторшн, скриминг) с вставками акустических проигрышей и чистого вокала. Ulver, наряду с Satyricon, стали одними из первых, кто добавил в блэк-метал элементы фолка, а их дебютный альбом считается знаковым и в дискографии группы, и в истории всего жанра.

Вторым альбомом стал Kveldssanger (1996), полностью исполненный на акустических инструментах (гитара, скрипка, флейта). Некоторые песни Гарм исполнил а капелла.

В 1997 году на крупном немецком лейбле Century Media вышел записанный ещё до Kveldssanger альбом Nattens Madrigal, который стал для Ulver прорывом и принесший ей международную известность. В группу к этому времени входили Рюгг, Йоргенсен, Педерсен, Мингей и Ланселот. Как и Bergtatt, Nattens Madrigal — это концептуальный альбом, его главные темы — волки и тёмная сторона человека. Несмотря на исключительно «сырое» и «грязное» звучание, мелодии и игра отдельных инструментов хорошо различимы, что выделяло Ulver среди большинства блэк-металических групп. В конце того же года покончил с собой гитарист Grellmund из первого состава.

Электронная музыка

В 1999 году Ulver переложили на музыку поэму Уильяма Блейка «Бракосочетание Рая и Ада» и на только что созданном Гармом лейбле Jester Records выпустили новый альбом Themes from William Blake's The Marriage of Heaven and Hell, состоявший из экспериментов с индастриалом и трип-хопом. Новая работа ознаменовала окончание «блэк-металического периода», с этого момента группа развивалась в сторону электронной музыки. В следующем году вышел техно-эмбиентный мини-альбом Metamorphosis, а через год пятый студийный альбом Perdition City. На нём преобладали мягкие клавишные мелодии и электронные эффекты с сильным привкусом джаза (так, в первом треке «Lost in moments» звучит соло на саксофоне).

В 2001 году группа записала два мини-альбома: Silence Teaches You How to Sing и Silencing the Singing. Первый из них — это двадцатиминутная инструментальная электронная композиция, записанная в ходе работы над Perdition City и вышедшая ограниченным тиражом в 2000 копий. На втором мини-альбоме были три инструментальных трека, выдержанных в том же стиле. Позже обе записи были переизданы на сборнике Teachings in Silence. В следующие годы Ulver записали саундтреки к коротким фильмам Lyckantropen и Svidd neger и мини-альбом A Quick Fix of Melancholy, а кроме того вышел сборник 1993-2003: 1st Decade in the Machines, состоявший из ремиксов, выполненных другими музыкантами (в том числе Merzbow).

Очередной альбом Blood Inside (2005) был спродюсирован Ронаном Крисом Мёрфи, ранее работавшим с Yes и King Crimson. Музыка эволюционировала в сторону арт-рокового звучания с симфоническими аранжировками и электронными эффектами. В 2007 году группа издала Shadows of the Sun — мягкую, мелодичную и гораздо более цельную, чем предыдущий альбом, работу.

Первое в истории Ulver концертное выступление состоялось 30 мая 2009 года в Лиллехамере. В течение года прошло ещё несколько выступлений, а в 2010 году — европейский тур. 25 апреля 2011 года на лейбле Kscope вышел альбом Wars of the Roses. 5 декабря того же года Ulver издали на DVD запись концерта в Норвежской национальной опере, который состоялся 31 июля 2010 года.

28 мая 2012 года вышел сборник Childhood’s End, вместивший 16 кавер-версий песен известных музыкантов психоделического рока 1960-х годов, среди них Jefferson Airplane, The Birds, Electirc Prunes и The Beau Brummels.

Очередной альбом Messe I.X - IV.X был записан в сентябре 2012 года вместе с камерным оркестром Тромсё. 19 августа 2013 года альбом был выпущен в цифровом формате, на осень намечен выход диска на Kskope.

В 2014 году Ulver выпустили через Southern Lord Records альбом Terrestrials — коллаборацию с американскими дроун-металистами Sunn O))). Альбом состоит из трёх импровизационных композиций, записанных вживую в 2008 году.

Композиция "Not Saved" вошла в саундтрек к фильму "Синистер 2" 2015 года. Она используется для озвучки сцены массового убийства "Рождественское утро" на 28й минуте фильма.

Стиль

В творчестве Ulver часто выделяются два периода: первые три альбома и последующие записи. Bergtatt, Kveldssanger и Nattens Madrigal часто характеризуют как «блэк-металическую трилогию». Музыка Kveldssanger по стилю далека от блэк-метала, однако альбом включается в «трилогию», так как тематика (норвежская природа и фольклор) объединяет его с bergtatt и Nattens Madrigal. В буклете Metamorphosis музыканты заявляли: «Ulver безусловно не является блэк-металической группой и не желает быть заклеймённым таковой. Мы признаём близость первой и третьей частей Трилогии к этой культуре, но подчёркиваем, что они были стартовой площадкой, а не завершением». Более поздние альбомы характеризуются музыкальными экспериментами и преобладанием электронных эффектов. Часть альбомов принадлежит к индастриалу и эмбиенту, часть к трип-хопу, присутствуют также вкрапления элементов джаза, классической музыки и прогрессивного рока, отмечается влияние Coil. Иногда поздний Ulver определяют как пост-блэк-метал, как одну из блэк-металических групп, позднее поменявшую направление в сторону авангарда.

Дискография

Студийные альбомы

• Bergtatt — Et Eeventyr i 5 Capitler (1994)
• Kveldssanger (1995)
• Nattens Madrigal — Aatte Hymne til Ulven i Manden (1996)
• Themes from William Blake's The Marriage of Heaven and Hell (1998)
• Perdition City (2000)
• Blood Inside (2005)
• Shadows of the Sun (2007)
• Wars of the Roses (2011)
• Childhood’s End (2012)
• Messe I.X - IV.X (2013)
• Terrestrials (2014, совместно с Sunn O))))
• ATGCLVLSSCAP (2016)

Мини-альбомы

• Metamorphosis (1999)
• Silence Teaches You How to Sing (2001)
• Silencing the Singing (2001)
• A Quick Fix of Melancholy (2003)
• Roadburn (2012)

Демо

• Rehearsal (1993)
• Vargnatt (1993)

Сборники

• Teachings in Silence (2002)
• 1993—2003: 1st Decade in the Machines (2003)

Концертные записи

• The Norwegian National Opera BD/DVD (2011)
• Live at Roadburn (2013)

Музыка к фильмам

• Lyckantropen Themes (2002)
• Svidd Neger (2003)

Участники

Текущий состав

• Кристоффер Рюгг (Garm, Trickster G., G. Wolf, Fiery G. Maelstrom) — вокал, программирование
• Йёрн Сверен (Jørn H. Sværen) — различные инструменты
• Туре Илвисакер (Tore Ylwizaker) — клавишные, программирование
• Дэниел О’Салливан (Daniel O’Sullivan) — гитара, бас-гитара, клавишные

Бывшие участники

• Håvard Jørgensen (Haavard) — гитара
• Torbjørn Pedersen (Aismal или Tykje) — гитара
• Grellmund — гитара (покончил жизнь самоубийством в канун 1998 года)
• A. Reza — гитара
• Erik Olivier Lancelot (AiwarikiaR) — ударные, флейта
• Carl Michael Eide (Aggressor, Czral, Exhurtum) — ударные
• Hugh Steven James Mingay (Skoll) — бас-гитара
• Robin «Mean» Malmberg — бас-гитара

Другие проекты музыкантов

• Head Control System
• Arcturus
• Borknagar
• Ved Buens Ende

Ссылки

• [www.jester-records.com/ulver/ulver.html Официальная страница Ulver] на [www.jester-records.com сайте Jester Records].
• [myspace.com/ulver1 Официальная страница Ulver] (англ.) на сайте Myspace
• [rateyourmusic.com/artist/ulver Ulver] (англ.) на сайте Rate Your Music
• [www.discogs.com/artist/Ulver Ulver] (англ.) на сайте Discogs
• [www.metal-archives.com/band.php?id=1208 Ulver] (англ.) на сайте Encyclopaedia Metallum
• [muslib.ru/b4428/Ulver/ Ulver на Music Library]

Отрывок, характеризующий Ulver

Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.