Найпол, Видиадхар Сураджпрасад

Видиадхар Сураджпрасад Найпол
V. S. Naipaul
В. С. Найпол
Место рождения:	Чагуанас, Тринидад и Тобаго
Род деятельности:	прозаик
Премии:	Нобелевская премия по литературе (2001) Букеровская премия (1971)

Видиадхар Сураджпрасад Найпол (англ. Vidiadhar Surajprasad Naipaul; 17 августа, 1932 года, Чагуанас, Тринидад и Тобаго) — англоязычный писатель индийского происхождения, лауреат Нобелевской премии по литературе. Выступал с открытой критикой ислама.

В 1993 году получил первую премию Дэвида Коэна. В 2001 году становится лауреатом Нобелевской премии по литературе за «непреклонную честность, что заставляет нас задуматься над фактами, которые обсуждать обычно не принято».

В 1953 году окончил Оксфордский университет, получив степень бакалавра искусств.

Биография

Найпол родился в маленьком городе Чагуанас на островах Тринидад, которые в то время были британской колонией. Он был вторым ребёнком в семье. Его дедушки со стороны отца и матери работали на плантациях сахарного тростника. Его отец, Сиперсад Найпол, сделал карьеру журналиста, который с 1929 года писал рассказы для Trinidad Guardian, а затем стал провинциальным корреспондентом. Уважение отца к писателям сильно повлияла на выбор карьеры Видиадхара Найпола.

В истории семьи Найполов были индуистские брахманы, но все суровые запреты не соблюдались в поколении, когда родился писатель. Сменилась также одежда и даже язык, на котором разговаривали в семье. Все было подражанием культуры запада, и соответственно, в семье разговаривали на английском. Когда писателю было 7 лет, его семья переехала в столицу Тринидада.

В скором времени Найпол поступил в Королевский колледж, который считался очень престижным. Ему не было ещё 17, когда он выиграл государственную стипендию на обучение за границей. Таким образом он поступил в Оксфордский университет для получения степени по английскому языку.

Прибыв в Оксфорд в 1950 году, он подавал большие надежды, но через год впал в депрессию из-за неспособности что-либо написать. Он взял все свои сбережения и поехал развеяться в Испанию.

В университете он встретил Патрисию Енн Хейл, с которой у него завязались серьезные отношения. Но родители с обеих сторон были против их брака.

В 1953 году заболел и умер отец писателя. Но Найпол не смог приехать на его похороны так как у него не было ни времени чтобы поспеть к похоронам, ни денег на билет.

Несмотря на все попытки Найпола найти работу, все его обращения в то или другое учреждение отклоняли, а его попытки что-либо опубликовать заканчивались ничем. В это время на него стала нажимать и его семья, которая ждала помощи от него. Подрабатывая на разных случайных работах и беря в долг, он начал работать над получением степени по литературе, фокусируясь на испанской литературе. Но в 1953 году он провалил экзамен и с этим пропали все надежды на поддержку его обучения в Оксфорде.

После этих событий Найпол уезжает в Лондон, где поселяется в квартире кузена. Патрисия получает стипендию на обучение в Бирмингеме и переезжает на съемную квартиру, где её может посещать Найпол. Несмотря на помощь друзей, ему все ещё не удается найти работу. Но в 1954 году он получает шанс начать работу на ВВС и подписывает контракт на 4 года с неполным графиком. В 1955 году Найпол женится на Патрисии и переезжает в Килборн, не сообщая о женитьбе родителям.

Начало литературной карьеры

На ВВС Найпол один раз в неделю ведёт программы, пишет колонку новостей и берет интервью. Его квартиру заполоняют карибские писатели. Тем не менее, он все ещё он не состоялся как писатель. Но в один летний день он пишет за один присест рассказ на 3000 слов. Друзья рекомендуют продолжить работу. За пять недель он написал свою первую книгу «Улица Мигель». Это сборник рассказов, объединённых между собой событиями на улице в столице Тринидада. Хотя книгу опубликовали не сразу, Найпол привлек внимание многих издателей.

Редактору Найпола понравилась книга, но издатель Андре Доич считал, что сборник рассказов неизвестного автора не будет хорошо продаваться в Британии. Он выступал за то, чтобы Найпол написал роман. Так, без всякого энтузиазма, Найпол написал «Таинственного массажиста» осенью 1955 года. Издатель принял роман и выписал 125 фунтов гонорара.

В августе 1956 года он решает навестить семью в Тринидаде. Свою жену он не взял с собой, но в письмах описывал подробно свои впечатления. Он увидел, как изменился Тринидад за несколько лет его отсутствия. В стране назревали этнические и религиозные противостояние накануне выборов. Когда он собрался покинуть Тринидад, у него вызрела идея написания новеллы о сельских выборах в Тринидаде. Эта идея вылилась в написание романа «Голосует Эльвира».

Когда он вернулся в Англию, издатель заявил, что публикация романа задерживается на 10 месяцев. Но все же после публикации роман приняли очень тепло. Ожидая гонорар, он согласился на роботу помощника редактора в Cement and Concrete Association (C&CA), где издавался строительный журнал. Хотя он ненавидел эту работу, она дала ему финансовую стабильность и подарила сюжет для его романа «Мистер Стоун и рыцари-сподвижники». Друзья помогли Найполу получить заработок на сочинении аннотаций к книгам, чем он и занимался с 1957 до 1961. В 1958 г. он порывает связи с компанией ВВС. Его романы получает похвальную критику. За сборник «Улица Мигель» в 1961 году он получает премию имени Сомерсета Моэма.

Главные работы автора

Незадолго до начала над работой «Дома для мистера Бисваса» Найпол с женой переехали в более просторный дом. Работа над книгой заняла 3 года.

Книга представляет собой описание воображаемой версии жизни его отца. Эти истории стали такие реальные для автора, что он начал путать их с реальными событиями. Все амбиции главного героя зависят от колониального общества. Семья часто описывается некоторой долей юмора. Юмор сглаживает много напряженных моментов. Через время, когда двое его детей едут в колледж за границу и его здоровье ухудшается, он с женой селится отдельно.

Критики книгу встретили тепло. Во многих изданиях, таких как The Observer писали о гениальности произведения.

Его визит в Индию в 1962 году стал результатом нескольких произведений, таких как An Area of Darkness, Флаг над островом и «Мистер стоун и рыцари-сподвижники» задумка, которого появилась ещё, когда он пребывал в Лондоне. После этих книг он почувствовал, что у него больше нет идей. Но, тем не менее, опубликованные книги уже стали известны в мире, но они все ещё не приносили денег автору.

В 1964 году его попросили написать сценарий для американского фильма. На островах Тринидад занялся написанием новеллы «Флаг над островом». Но концовка не понравилась режиссёру и потому фильм так и не сняли. В новелле рассказывается о герое Френки, который побывал на острове в годы войны, и который пытается помочь бедным островитянам. Его попытки — это попытка решить социальные проблемы.

Вскоре после публикации «Флага над островом» Найпол начал работу следующим романом «Ненастоящие». Этот роман не похож на предыдущие романы, в нём отсутствует элемент комичности. Но при этом его язык ироничен. Роман на 300 страниц очень обширен и даже неясен. В нём много отступов, особенно описей тропических островов. Сюжет концентрируется вокруг политика с островов. Он находится в изгнании и пытается написать свои мемуары. В них он рассказывает о своей политической карьере, но позднее его воспоминания становятся более личными.

Нобелевская премия присуждена Видиадхару Найполу в 2001 году за «Непреклонную честность, что заставляет нас задуматься над фактами, которые обсуждать обычно не принято».

Библиография

• Таинственный массажист (en) (англ. The Mystic Masseur) — (1957, экранизирован в 2001)
• Голосует Эльвира (англ. The Suffrage of Elvira) — (1958)
• Улица Мигель (en) (англ. Miguel Street) — (1959)
• Дом для мистера Бисваса (en) (англ. A House for Mr Biswas) — (1961)
• Мистер Стоун и рыцари-сподвижники (англ. Mr. Stone and the Knights Companion) — (1963)
• Флаг над островом (англ. A Flag on the Island) — (1967)
• Ненастоящие (англ. The Mimic Men) — (1967)
• В подвешенном состоянии (en) (англ. In a Free State) — (1971) — Букеровская премия
• Guerillas (en) — (1975)
• Излучина реки (en) (англ. A Bend in the River) — (1979)
• Finding the Centre — (1984)
• Загадка появления (en) (англ. The Enigma of Arrival) — (1987)
• Дорога в мир (англ. A Way in the World) — (1994) автобиография
• Полужизнь (англ. Half a Life) — (2001)
• Magic Seeds — (2004)

• The Middle Passage: Impressions of Five Societies — British, French and Dutch in the West Indies and South America (1962)
• An Area of Darkness (en) (1964)
• The Loss of El Dorado (en) — (1969)
• The Overcrowded Barracoon and Other Articles (1972)
• India: A Wounded Civilization (en) (1977)
• A Congo Diary (1980)
• The Return of Eva Perón and the Killings in Trinidad (1980)
• Among the Believers: An Islamic Journey (en) (1981)
• Finding the Centre (1984)
• Reading & Writing: A Personal Account (2000)
• A Turn in the South (1989)
• India: A Million Mutinies Now (en) (1990)
• Homeless by Choice (1992)
• Bombay (1994, with Raghubir Singh)
• Beyond Belief: Islamic Excursions among the Converted Peoples (1998)
• Between Father and Son: Family Letters (1999)
• Literary Occasions: Essays (2003)

Литература

• Колесникова Н. В. [book.ivran.ru/f/naipaulblock1.pdf Лауреат Нобелевской премии В. С. Найпол: жизнь, творчество, судьба] : [[web.archive.org/web/20161014144718/book.ivran.ru/f/naipaulblock1.pdf арх.] 14 октября 2016] / Отв. ред. Н. И. Пригарина. — М. : ИВ РАН, 2014. — 250 с. — ISBN 978-5-589282-586-3.</span></ref>

Ссылки

• Мурашковски С. [www.zpu-journal.ru/e-zpu/2009/5/Murashkovsky/ «Сэр Видиа»: литература факта или форма социального расследования?] // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». — 2009. — № 5 — Филология.

Отрывок, характеризующий Найпол, Видиадхар Сураджпрасад

– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.