Vir clarissimus

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Vir clarissimus — (рус. славнейший муж или рус. клариссим) — один из высших сенаторских титулов в ранней и поздней Римской империи / ранней Византии (IV—VI века).

Титул клариссима был самым ранним титулом сенаторов в Римской империи. После того как император Октавиан Август упорядочил статус сенаторского сословия, представители этой новой знати присвоили себе (по всей видимости, в середине I века) эпитет клариссим, который появился в надписях той эпохи. Этот эпитет стал официальным при императоре Марке Аврелии.

В источниках II века часто встречается упоминание титула vir clarissimus. Но как видно из многочисленных юридических текстов I и III веков, сам эпитет clarissimus был не просто официальным эпитетом, но также и имел значение подлинного титула. Клариссимы составили первый разряд знати государства. Каждый клариссим обязательно являлся сенатором или принадлежал к сенаторскому сословию. Из многих текстов видно, что клариссимат был званием (dignitatem clarissimam), а также что титул клариссима употреблялся по отношению к лицам сенаторского ранга, и наконец, что титул клариссима передавался жёнам и переходил даже на дочерей сенаторов. Однако в действительности, передавался не титул клариссима, а сенаторское звание, с которым было связано ношение титула.

По римскому закону сенаторское звание переходило по наследству вплоть до четвёртого поколения без каких-либо ограничений, кроме исключительных случаев. В годы правления императора Константина Великого титул vir clarissimus носили все лица сенаторского звания и, поскольку сенаторское звание передавалось по наследству, титул клариссима принадлежал по праву рождения детям сенаторов без различия полов. Дочери звались клариссимами по своему отцу и сохраняли этот титул. Они теряли его лишь в случае вступления в неравный брак, так как существовало правило, согласно которому жена получала звание своего мужа, кем бы она ни была. Таким образом возникла потомственная сенаторская знать, которая существовала до конца Поздней Римской империи. Ещё титул клариссима являлся самым низшим из сенаторских титулов поздней римской эпохи.

В VI веке и спектабили, и клариссимы были отстранены от заседаний сената, который стал включать только иллюстриев.

Напишите отзыв о статье "Vir clarissimus"



Литература

  • Jones, A.H.M. The Later Roman Empire 284—602, A Social, Economic, and Administrative Survey. Oxford, 1964.
  • Гийан Р. [www.vremennik.biz/BB%2024%20%281964%29 Очерки административной истории ранневизантийской империи (IV—VI вв.): Заметки о титулах знати: эгрегий, перфектиссим, клариссим.] \\ Византийский Временник. № 24, 1964. С. 35-48.

Отрывок, характеризующий Vir clarissimus

– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.