Вайтафон

Вайтафон, Витафон (англ. Vitaphone) — первая массовая система звукового кино, основанная на раздельной записи и воспроизведении звука и изображения. Технология не предусматривала изготовления совмещённой фонограммы на фильмокопии. Вместо этого звуковое сопровождение фильма записывалось на граммофонную пластинку, которая воспроизводилась проигрывателем, синхронизированным с кинопроектором общим приводом. Для грампластинок диаметром 16 дюймов (40,64 сантиметра) впервые использовалась скорость 33 ⅓ оборота в минуту, очень низкая для того времени. Напротив, стандартная частота съёмки и проекции возросла до 24 кадров в секунду против 16 в немом кино. Такая система звукозаписи была использована в ранних звуковых фильмах кинокомпаний «Уорнер Бразерс» и «First National Pictures», снимавшихся с 1926 до 1931 года. Премьера первого фильма, снятого по системе «Вайтафон» — «Дон Жуан» — состоялась 6 августа 1926 года. Позднее название «Вайтафон» использовалось для мультфильмов и короткометражек с более современной оптической фонограммой на киноплёнке.

История создания

В начале 1920-х годов компания «Western Electric» занималась разработкой систем звукового кино с общим и раздельным носителями. Разработки опирались на новейшие достижения: первый триод («Аудион»), созданный Ли де Форестом в 1913 году, успехи в развитии громкоговорящих устройств и первый конденсаторный микрофон, созданный компанией в 1916 году. На тот момент уже существовала система звукового кино «Фонофильм Фореста» с оптической фонограммой на общем носителе, продемонстрированная в 1923 году. Однако, чрезвычайно низкое качество её звучания, в сравнении с отличным звуком демонстрационных образцов Western Electric, убедили компанию «Уорнер Бразерс» использовать систему с привычной грампластинкой.

Производственная база «Вайтафона» размещённая в лабораториях Белла в Нью Йорке, была приобретена кинокомпанией в апреле 1925 года. Публичная презентация состоялась через год одновременно с показом немой картины «Дон Жуан», снабжённой музыкальным сопровождением и звуковыми эффектами. Кинопоказ предварялся короткими эпизодами с синхронной фонограммой оперного пения и единственным речевым фрагментом, на котором было записано приветствие президента Ассоциации продюсеров и прокатчиков США Вильяма Хейза. «Дон Жуан» так и не смог окупить расходы на разработку системы «Вайтафон». Успех пришёл 6 октября 1927 года, с выходом картины «Певец джаза», принёсшей внушительные доходы и поставившей «Уорнер Бразерс» в ряд основных игроков американского кинорынка. В истории кинематографа этот фильм считается первым звуковым, несмотря на то, что отдельные картины со звуковым сопровождением по другим технологиям выходили и раньше. Кроме музыкального сопровождения, первой и практически единственной произнесённой фразой в картине стала реплика главного героя — «Подождите, подождите! Вы ещё ничего не слышали!» — ставшая символом наступления эры звукового кино. По мнению многих историков, картина стала первым художественным произведением, убедительно показавшим, что звуковое кино возможно и что более чем тридцатилетний период «великого немого» близится к завершению. Полноценная речевая фонограмма появилась лишь в следующей картине, снятой по системе «Вайтафон» — «Поющий дуралей» (англ. The Singing Fool).

Описание

В первые годы звукового кино синхронизация киносъёмочного и звукозаписывающего аппаратов осуществлялась при помощи общего источника переменного тока для синхронных электродвигателей приводов. Система «Вайтафон» использовала такой же принцип синхронной съёмки. Несмотря на отличие частоты вращения и диаметра грампластинок от использующихся для обычной звукозаписи, устройство рекордера также не отличалось от традиционного. Спиральная звуковая дорожка, идущая от центра к краю воскового диска, записывалась электромеханической головкой с иглой. Продолжительность непрерывной записи на 16-дюймовый диск «Вайтафон» составляла примерно 11 минут, чего было достаточно для стандартной части 35-мм фильма длиной 300 метров. Кинотеатры, работавшие по системе «Вайтофон», оснащались обычными немыми кинопроекторами, привод которых соединялся общим валом с проигрывателем. Дополнительное звуковое оборудование состояло из усилителя, регулятора уровня громкости и громкоговорителей. Перед запуском проектора киномеханик совмещал метку на ракорде киноплёнки с кадровым окном и устанавливал иглу звукоснимателя точно напротив стрелки, нанесённой на этикетке грампластинки. Таким образом достигалась синхронизация.

Система отличалась от всех предшествующих граммофонных (например, «Gaumont Chronophone» 1910 года) несколькими принципиальными усовершенствованиями. Длительность записи обычных грампластинок, не превышавшая 2—3 минут, была увеличена за счёт снижения частоты вращения и увеличения диаметра диска. Кроме того, впервые использовалась такая новинка, как электрофон, воспроизводящий звук через электронный усилитель и динамики достаточно громко для большой аудитории. Точность синхронизации, достигнутая разработчиками системы, была несравнима со всеми предшествующими технологиями на раздельных носителях. Качество и громкость звука, записанного и воспроизводимого электромеханическим способом также были на порядок выше традиционных механических систем с рупорным усилением, а частотный диапазон конденсаторного микрофона был достаточен для получения отличной разборчивости речи.

Недостатки

По системе «Вайтафон» было снято около 1000 короткометражных фильмов, длина которых была ограничена одной частью. Производство полнометражных фильмов, состоящих из нескольких частей, было затруднено, поскольку при каждой смене поста кинопроекции требовалась повторная синхронизация. Нарушение синхронности звука было неизбежно также в случае обрыва фильмокопии и её последующей склейки. Даже при отсутствии этих проблем синхронизация не была идеальной, и киноустановки снабжались регулятором, позволявшим киномеханику в некоторых пределах менять частоту проекции и восстанавливать совпадение звука. Распространение звуковых фильмов было осложнено, так как требовало дополнительной инфраструктуры для доставки грампластинок, хранящихся отдельно от фильмокопий. Срок службы шеллачных дисков со звуком не превышал 20 сеансов, после которых требовалась их замена. Для контроля количества проигрываний на этикетке каждой пластинки печаталась специальная таблица, заполняемая персоналом кинотеатра.

Ещё одно неудобство системы заключалось в невозможности монтажа фонограммы, записанной на диске. Это сильно ограничивало творческие возможности режиссёров, вынужденных снимать длинные звуковые сцены целиком. Поэтому, с появлением конкурентоспособных систем с оптической фонограммой на общей с изображением киноплёнке, от системы «Вайтофон» отказались все кинопродюсеры. Отдельный носитель звука снова появился в кино лишь в 1952 году в панорамной кинематографической системе «Синерама», предусматривающей синхронизацию отдельной 35-мм перфорированной магнитной ленты с киноплёнкой при помощи зубчатых барабанов и синхронных электродвигателей приводов. Такая же технология использовалась в ранних версиях формата IMAX. В настоящее время часть кинокартин снабжается фонограммой DTS на отдельном компакт-диске, синхронизированном при помощи адресно-временного кода, нанесённого на киноплёнку.

См. также

• Звуковое кино
• Триэргон
• Фонофильм Фореста
• Мувитон (кинематограф)
• RCA Photophone
• Тагефон
• DTS

Литература

• Голдовский, Е. Глава I // Кинопроекция в вопросах и ответах. — 1-е изд. — М., : Искусство, 1971. — С. 42—47. — 220 с.</span>

• Б. Коноплёв. Основы фильмопроизводства. — 2-е изд. — М.,: Искусство, 1975. — 448 с.

• Вейсенберг Е. Конец немого кино. — Л.,: «Теакинопечать», 1929. — 32 с.

• Леонид Антонов Реставрация фонограмм (рус.) // «Звукорежиссёр» : журнал. — 2001. — № 10. — С. 68—75. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0236-4298&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0236-4298].

• Bernard Happé [www.cinematechnologymagazine.com/pdf/dion%20sound.pdf The History of Sound in the Cinema] (англ.) // «Cinema Technology» : журнал. — 1998. — No. 7/8. — P. 8—13. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0995-2251&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0995-2251].

Ссылки

• [vitaphone.blogspot.ru/ Блог, посвящённый фильмам, снятым по системе «Вайтафон»] (англ.). VITAPHONE VARIETIES. Проверено 6 января 2015.

• [archive.org/details/VitaphoneSoundtrackCollection Коллекция фонограмм «Вайтафон»] (англ.). Audio Community. Проверено 6 января 2015.

• [www.widescreenmuseum.com/sound/vitaphonediagram.htm Блок-схема системы «Вайтафон»] (англ.). The American Widescreen Museum. Проверено 13 октября 2015.

•  [youtube.com/watch?v=4yWXhpY76rU Киноролик, описывающий технологию «Вайтафон»]

Отрывок, характеризующий Вайтафон

– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d'idee! Qu'avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.