W78
W78 — тип американской термоядерной боеголовки. Используется на межконтинентальных баллистических ракетах LGM-30G Minuteman III, доставляется в боевых блоках типа Mk12A. Производилась с августа 1979 года по октябрь 1982 года для замены боеголовки W62. Всего было выпущено 1 083 единицы. В настоящее время на вооружении — 920 единиц.
Боеголовка W78 разработана в 1974 году в Лос-Аламосской национальной лаборатории на основе конструкции W50.
Высота боеголовки — 172 см, диаметр у основания — 54,1 см. Боеголовка помещена в боевой блок Mk12 с диаметром 54,1 см у основания и высотой 181,1 см. Вес одной боеголовки составляет от 180 до 270 кг, боевого блока в целом — около 350 кг (700—800 фунтов).[1]
Интересной особенностью боеголовки W78 является отказ от использования в её конструкции малочувствительных бризантных взрывчатых веществ, к примеру триаминотринитробензола (TATB), используемого на большинстве прочих американских боеголовок. Это вещество, малочувствительное к механическим и тепловым воздействиям, позволяет безопасно хранить и перевозить боеголовки. Таким образом, транспортировка W78 представляет собой большую сложность.
Основной делящийся материал — плутоний-239. Содержит дейтерид лития-6 (степень обогащения — 95 %). Заявленная мощность — в пределах от 335 до 350 кт.
Напишите отзыв о статье "W78"
Примечания
- ↑ [nuclearweaponarchive.org/Usa/Weapons/W78.html The W-78 Warhead] (англ.). Проверено 22 ноября 2009. [www.webcitation.org/66qCeAqdx Архивировано из первоисточника 11 апреля 2012].
См. также
Ссылки
- [nuclearweaponarchive.org/Usa/Weapons/W78.html Описание W78 на сайте nuclearweaponarchive.org]
Отрывок, характеризующий W78
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
