Weathermen

Weather Underground Organization
англ. Weather Underground Organization
Идеология:	левый радикализм, новые левые
Активна в:	США США
Дата формирования:	1969
Дата роспуска:	1977

Weather Underground Organization или Weathermen («Синоптики») — леворадикальная боевая организация, действовавшая в США с 1969 по 1977 г. Была сформирована из радикального крыла движения Студентов за демократическое общество (SDS), выступавшего против войны во Вьетнаме.

Название организации происходит от фразы «You don’t need a weatherman to know which way the wind blows» (Вам не нужен синоптик, чтобы знать, куда дует ветер) из песни Subterranean Homesick Blues Боба Дилана.

Эту фразу активисты организации использовали в своём манифесте, который они распространили на съезде SDS в Чикаго 18 июня 1969 г.

История

В октябре 1969 года после суда над Чикагской семеркой, «синоптики» от лица SDS призвали провести в Чикаго дни Национального действия, или Дни гнева. 6 октября на площади Хаймаркет был взорван монумент полицейским, погибшим во время подавления бунта 1886 года на Хаймаркете, после восстановления и повторного взрыва за ним был установлен круглосуточный надзор. 8 октября 1969 года в Чикаго вместо ожидаемого большого количества людей на призыв Weathermen собралось около 600 человек, многие были в мотоциклетных шлемах и перчатках (с целью бросать гранаты со слезоточивым газом обратно в полицейских). После короткого митинга молодёжь побежала по улицам, разбивая окна магазинов и автомобили, пытаясь тем самым показать, что война во Вьетнаме может прийти в каждый дом. Через полчаса шествие было остановлено. Итог: 6 человек застрелено, арестовано 68 и ранено 28 полицейских. Беспорядки продолжались ещё около четырёх дней и стоили правительству $183000.

В 1970 году группа выпустила «Декларацию войны против государства» и начала изготовлять бомбы. 6 марта 1970 года, при подготовке бомбы для взрыва в Форт Диксе, штат Нью-Джерси, во время дискотеки в военном гарнизоне произошёл несчастный случай, в результате которого погибли три радикальных студента — Дайана Оутон, Тэд Голд, и Терри Робинс (единственные за всё время существования группы человеческие жертвы). Также произошёл взрыв дома судьи, ведшего процесс над Черными пантерами. Закладывались бомбы в полицейском управлении и проводился ряд других операций — порядка 2,5 десятка взрывов и все без человеческих жертв, поскольку взрывы происходили ночью и о них заранее предупреждали.

Самыми известными операциями «синоптиков» были:

• организация побега 12 сентября 1970 года Тимоти Лири.
• взрыв 1 марта 1971 года в здании Капитолия.
• взрыв 19 мая 1972 года (в день рождения Хо Ши Мина) в Пентагоне, который вызвал затопление, опустошившее секретные данные на компьютерных пленках.

С окончанием войны во Вьетнаме организация самораспустилась. Обвинения со многих членов организации были сняты, так как ФБР нарушало законодательство при проведении расследований.

Кино и видео

• В 2002 году был снят документальный фильм про The Weather Undeground, режиссёрами и продюсерами которого стали Sam Green, Bill Siegel and Carrie Lozano. В фильме прослеживается история организации: от отделения на студенческой конференции SDS в 1969 году до сдачи с поличным почти всех членов организации в конце 70-х. Достаточно много уникальных кадров и интервью с участниками группы, многие из которых живы и по сей день.
• В 2012 году был снят художественный фильм «Грязные игры».

См. также

• Эбби Хоффман

Отрывок, характеризующий Weathermen

И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.