White Christmas
| «White Christmas» | ||||
| Сингл Бинга Кросби | ||||
|---|---|---|---|---|
| Сторона «Б» |
"Let's Start the New Year Right" | |||
| Выпущен |
1942, 1946, 1947, 1950, 1955, 1983 | |||
| Формат |
7", 10" | |||
| Записан |
29 мая 1942 | |||
| Длительность |
3:02 (1942) | |||
| Автор песни | ||||
| Лейбл | ||||
|
| ||||
|
| ||||
| Хронология синглов Бинга Кросби | ||||
| ||||
«White Christmas» (рус. Белое Рождество) — американская эстрадная рождественская песня, написанная Ирвингом Берлином и впервые исполненная Бингом Кросби в 1941 году. Запись «White Christmas» Кросби стала одной из самых популярных песен XX века: согласно Книге рекордов Гиннесса, во всём мире было продано более 50 миллионов синглов с записью песни[1][2][3].
Оригинальная версия Бинга Кросби
Впервые «White Christmas» была исполнена Бингом Кросби в Рождество 1941 года в радиопередаче «The Kraft Music Hall» канала Эн-би-си. Формально первая студийная запись песни состоялась 29 мая 1942 года в сопровождении Оркестра Джона Скотта Троттера и вокального ансамбля Ken Darby Singers. Пластинка с песней вышла 30 июля на лейбле Decca Records как часть саундтрека к фильму «Холидей Инн» (шесть песен фильма вышли на трёх дисках, так как формата долгоиграющей пластинки ещё не существовало). К концу октября 1942 года песня возглавила «Your Hit Parade»; на 1-м месте хит-парада журнала «Биллборд» песня провела 11 недель в 1942 году. Песня получила премию «Оскар» в категории «Лучшая оригинальная песня» в 1942 году. В рождественский сезон 1945 и 1946 гг. песня вновь возглавила хит-парады. Ввиду износа матрицы оригинальной записи, Кросби был вынужден перезаписать песню 18 марта 1947 года в том же сопровождении, стараясь как можно точно передать оригинальную версию. В 1949 году Кросби выпустил долгоиграющий альбом «Merry Christmas», в который вошла «White Christmas». В 1954 году Кросби снялся в фильме «Белое Рождество», с одноимённой песней которого он стал всё более ассоциироваться.
Другие версии
«White Christmas» прочно вошла в музыкальный репертуар рождественского сезона. К настоящему времени песню записали множество оркестров, ансамблей и соло-музыкантов самых различных музыкальных жанров и на разных языках (в том числе, на русском): Фрэнк Синатра (1944), Перри Комо (1947), Элвис Пресли (1957), Энди Уильямс (1963), The Supremes (1965), Боб Марли (1965), Дин Мартин (1966), The Beach Boys (1964), Барбра Стрейзанд (1967), Мирей Матьё (1977), New Kids on the Block (1989), Майкл Болтон (1992), Гарт Брукс (1992), Chicago (1998), Линда Ронстадт (2000), Il Divo (2005), Twisted Sister (2006), Тейлор Свифт (2007), Бой Джордж (2009), Coldplay (2011) и другие.
Интересным фактом в истории песни стало то что, она, переданная в открытом радиоэфире, стала кодовым сигналом к началу последней операции американских войск в Южном Вьетнаме — «Frequent Wind» (29-30 апреля 1975 года), эвакуации американского посольства и всех остававшихся в Сайгоне американцев на корабли в Тонкинском заливе.
Напишите отзыв о статье "White Christmas"
Примечания
- ↑ [img299.imageshack.us/img299/3315/guinness2007.pdf Guinness Book of Records, 2007 Edition, page 187]
- ↑ [img38.imageshack.us/img38/8412/guinness2008.pdf Guinness Book of Records, 2008 Edition, page 181]
- ↑ [img827.imageshack.us/img827/4387/guinness2009.pdf Guinness Book of Records, 2009 Edition, pages 14, 15 & 169]
Отрывок, характеризующий White Christmas
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
