The White Stripes

The White Stripes
Мэг Уайт и Джек Уайт на фестивале Primavera Sound в Барселоне, Испания, в 2007 году
Основная информация
Жанры	альтернативный рок гаражный рок панк-блюз блюз-рок
Годы	1997 — 2011
Страна	США США
Город	Детройт (штат Мичиган)
Язык песен	английский
Лейблы	Warner Bros. Records V2 Records Third Man Records Sub Pop Sympathy for the Record Industry Italy Records
Бывшие участники	Джек Уайт Мэг Уайт
Другие проекты	The Raconteurs The Dead Weather The Upholsterers The Go Goober & the Peas Beck The Dirtbombs Soledad Brothers
[www.whitestripes.com/ Официальный сайт]

The White StripesThe White Stripes

The White Stripes (МФА: [ðə ˈwaɪt ˈstraɪps]; рус. «Белые полосы») — американская рок-группа, образованная в 1997 году, в Детройте, штат Мичиган. В состав The White Stripes с самого начала входили лишь два человека: гитарист, пианист и вокалист Джек Уайт и барабанщица, перкуссионистка Мэг Уайт, иногда исполняющая бэк-вокал. Изредка в песнях группы используются и другие инструменты: калимба, губная гармошка, банджо.

После выпуска нескольких синглов и трёх студийных альбомов, в основном пределах музыкальной сцены Детроита, The White Stripes стали известными только в 2002 году, как участники возрождения гаражного рока. Такие альбомы как Elephant и White Blood Cells стали коммерческим успехом для группы, что также вызвало большое внимание СМИ со стороны Соединенных Штатов и Великобритании. Сингл «Seven Nation Army» (рус. Армия семи наций), благодаря своей известной гитарной партии является везитной карточкой группы во всём мире. Группа выпустила ещё два альбома: Get Behind Me Satan в 2005 году и Icky Thump в 2007-м. После этого, в 2011 году, The White Stripes решили оставить музыкальную деятельность на неопределённый срок.

Музыка "белых полос" является комбинацией гаражного рока с блюзом, а также наличием "сырой" простоты аранжировок и компоновок. Дуэт был также известен своей модой и эстетическим дизайном, объединяющего простую цветовую схему из белых, красных и чёрных оттенков, которые были также использованы при создании художественных оформлений для всех студийных альбомов и синглов группы. Их дискография состоит из шести студийных альбомов, одного концертного альбома, двух мини-альбомов, двадцати шести синглов, четырнадцати музыкальных клипов и одного DVD-диска с записями концертов. Каждый из трёх последних альбомов группы получал премию Грэмми в номинации «Лучший альтернативный альбом».

История группы

1997—1999: Возникновение группы и запись первого альбома

Джек Уайт (которого на момент рождения звали Джон Энтони Гиллис) родился в 1975 году в городе Детроит, штат Мичиган. В возрасте пяти лет он впервые сел за ударные, а в шестнадцать начал осваивать гитару. Его первая гитара была сделана из фанеры. После школы он планировал записаться во флот или даже стать католическим священником, но в конце концов устроился работать драпировщиком в мебельную мастерскую). Будучи учеником старших классов в средней школе, Джон (как его звали на тот момент) встретил Меган Уайт в "Memphis Smoke" — ресторане, где она работала и публично читала свои стихи после окончания рабочих дней, среди ночи. Мэг никогда не собиралась выступать на сцене. По словам Джека, он просто попросил Мэг подыграть ему во время репетиции, и это прозвучало неожиданно удачно для них обоих. Джон и Меган стали близкими друзьями. Они стали регулярно посещать местные кафе, концертные залы и музыкальные магазины Детроита. К тому времен, Гиллис уже имел навыки игры на барабанах, которые он применял, в основном, на музыкальных сессиях своих друзей, среди которых был также его учитель по оббивке Брайан Молдун. В 1994 году, Джон получил свою первую профессиональную роботу в качестве барабанщика в одной из кантри-панк групп Детроита Goober & the Peas.

После сватовства, Гиллис и Уайт поженились 21 сентября 1996 года. Вопреки брачному соглашению, Джон взял себе фамилию жены. Вскоре после этого, "Goober & the Peas" распались, а Джон продолжил играть в других группах, среди которых были: гаражная панк-рок группа The Go (в которой он играл на гитаре при создании их первого студийной записи — "Wnatcha Doin'" в 1999 году), The Hentchmen и Two-Star Tabernacle, которые тоже в основном играли гаражный рок.

В 1997 году, в день взятия Бастилии, Мег впервые начала учиться играть на барабанах. По словам Джека: «Когда она начала играть на барабанах со мной, это чувствовалось освежающе и освобождающие. Это было нечто тем, что позволило мне полностью открыться». Пара вскоре преобразовалась в музыкальную группу. Тогда они называли себя "Bazooka" (рус. Базука) и "Soda Powder" (рус. Содовый порошок), но позже окончательно обосновались на названии "The White Stripes" (рус. Белые полосы). В одном из своих дальнейших интервью, Джек объяснял происхождение этого названия следующим образом:

Мэг очень нравились мятные лепёшки и поэтому мы собирались назвать себя "Peppermints". Но стех пор как наша фамилия была "Уайт", мы решили назвать себя "The White Stripes". Это название вращалось вокруг этой идеи, которая есть у детей, потому что детские идеи всегда намного лучше чем взрослые, не так ли?» Оригинальный текст (англ.)   Meg loves peppermints, and we were going to call ourselves The Peppermints. But since our last name was White, we decided to call it "The White Stripes". It revolved around this childish idea, the ideas kids have—because they are so much better than adult ideas, right?’. — Джек Уайт о названии группы

Первое официальное выступление The White Stripes состоялось 14 августа 1997 года в баре "Gold Dollar" в Детроите. Они начали свою музыкальную карьеру в качестве гаражной рок-группы, играя при этом с различными местными группами, которые также разделяли этот жанр. В том же году, при поддержке звукозаписывающей компании Italy Records  был выпущен первый 7-ми дюймовый виниловый сингл группы — «Let’s Shake Hands», вскоре вышел второй — «Lafayette Blues», который также был виниловым и разошелся тиражом в 1000 экземпляров.

Дебютный альбом, вышедший 15 июня 1999 года, не принёс The White Stripes большой популярности. По прошествии некоторого времени можно сказать, что это была самая жёсткая в их творчестве пластинка. The White Stripes — дуэт, потому в записях отсутствует бас-гитара, зато присутствует превосходная жёсткая гитара Джека и крайне примитивные, но абсолютно уместные барабанные партии Мэг. Именно отсутствие баса и упрощённые ударные партии стали основными определяющими стиля детроитской пары. Вскоре, после выхода альбома, в авторитетном интернет-музыкальном ресурсе Allmusic писали: «Голос Джека является своеобразным вызывающим воспоминанием о сочетании панка, металла и блюза, в то время как его работа с гитарой является достаточно большим скольжением на лирических штрихах и тонкой в плане соло-партий».

Значительная часть альбома — жёсткие и энергичные риффовые номера, среди которых — «Screwdriver» (первая совместная песня Джека и Мэг), «Astro», «Cannon», «When I Hear My Name». «The Big Three Killed My Baby» стала своеобразным «гимном» Джека на одну из его больных тем: «Я просто не выношу автомобили. Я думаю, что это худшая дыра для выбрасывания денег и самый страшный механизм для убийства за все времена… Я хотел организовать анти-автомобильный фестиваль в Детройте, но собраться не получилось». (Из интервью Джека Уайта журналу Maximumrocknroll, конец 2000).

«Боевики» перемежались мягкими балладами с использованием слайд-гитары — «Suzy Lee», «I Fought Piranhas». На альбоме есть каверы Роберта Джонсона «Stop Breaking Down» и Боба Дилана «One More Cup Of Coffee» (надо заметить, что и Джек, и Мэг являются большими поклонниками Дилана, и иногда играют на концертах и другие его песни — «Isis» и «Love Sick», а в 2004 году Джек Уайт и Боб Дилан сыграли вместе блюз с альбома Elephant «Ball And Biscuit»).

2000: De Stijl

В 2000 году выходит альбом «De Stijl», и популярность коллектива возрастает. The White Stripes становятся популярны в Великобритании, где их музыку транслируют радиостанции The Daily Telegraph, The Sun и даже Radio 4's, славящаяся своими консервативными взглядами на музыку. Альбом, которому сопутствует сингл с жёстким блюзовым номером «Hello Operator», стал новым шагом в развитии The White Stripes: начинают активнее использоваться студийные наложения (например, гитары и пианино в «Truth Doesn’t Make A Noise» — на всех инструментах играет Джек), становится больше блюза («Little Bird», «Death Letter»).

«Первый лонгплей получился действительно злым, если честно. На этом альбоме мы постарались быть немного поаккуратнее. Может быть, мы перешли от гнева к горечи». (Из интервью Джека Уайта журналу Maximumrocknroll, конец 2000).

Репертуар группы обогащается образцово-мелодичным хитом «You’re Pretty Good Looking», мюзик-холльной балладой «Apple Blossom» и одной из самых запоминающихся на тот момент мелодий Джека Уайта — балладой «Sister, Do You Know My Name».

«Поначалу я не мог поверить тому, что людям нравится наша музыка. Однако мы не хлопали в ладоши от радости, а скорее переживали из-за огромной ответственности, которую сами взвалили себе на плечи». (Из интервью Джека Уайта журналу Rolling Stone, октябрь 2005).

2001—2002: Новый этап

Третий альбом группы произвёл среди критиков своего рода эффект разорвавшейся бомбы. Он вышел под названием «White Blood Cells», на CD и на 12-дюймовом виниле, как и все их прошлые альбомы. Многие фанаты, несмотря на то, что настоящий успех пришёл к The White Stripes с альбомом «Elephant», считают работу 2001 года лучшей. Музыка стала ещё разнообразнее, в пластинке сочетается и соединяется множество стилей: от обычного для White Stripes энергичного риффового блюз-рока до кантри («Hotel Yorba»), лирического фолка («We're Gonna Be Friends») и даже пост-панка («The Union Forever»). Главными хитами альбома стали «Dead Leaves and the Dirty Ground» и «Fell in Love with a Girl» (соул-кавер на эту песню был записан Joss Stone).

«Единственное, что важно, мы не хотим, чтобы все песни звучали одинаково, и чтобы новый альбом был похож на предыдущий. Многие так говорят, но для нас это важно. Не быть же всю жизнь двухаккордовой гараж-роковой группой». (Из интервью Джека Уайта liveDaily, 2001).

Альбом был номинирован на премию журнала NME, как лучшая пластинка года. Кроме того, после выхода этой пластинки The Rolling Stones пригласили The White Stripes выступать у себя на разогреве.

В конце 2001 года The White Stripes участвовали в передаче Джона Пила (John Peel). Там впервые был записан один из лучших ауттейков группы — кавер Долли Партон «Jolene». В 2006 году Джек поучаствовал в программе памяти Джона Пила на 4 канале британского телевидения.

19 апреля 2002 года The White Stripes получили две премии Detroit Music Awards за лучший альбом («White Blood Cells») и лучший сингл («Hotel Yorba»).

2003—2005: Заслуженный успех

Четвёртый альбом группы, «Elephant», вышел в 2003 году — также на CD и на виниле. По мнению музыкальных критиков, это была самая успешная работа за всю историю группы. Альбом был продан большим тиражом, песня «Seven Nation Army», на которую был снят видеоклип с запоминающимся минималистичным видеорядом, стала суперхитом, и группа наконец стала известна самым широким слоям населения. Интересно, что «Elephant» был записан за две недели и 6 тысяч фунтов стерлингов на студии Toe Rag Studios, где отсутствуют инструменты моложе 1963 года, что придаёт им особое звучание. Ради сохранения «рок-н-ролльного духа» Джек принципиально не пользовался цифровой обработкой звука.

В 2003 году вышел фильм Джима Джармуша «Кофе и сигареты», в одном из эпизодов которого («Джек демонстрирует Мэг машину Тесла») Уайты красиво курят в кадре и говорят о теории электро-магнитного резонанса.

Музыкальный материал стал ещё разнообразнее, чем на «White Blood Cells». В песнях Seven Nation Army и The Hardest Button To Button была использована педаль эффектов DigiTech Whammy для создания звучания бас-гитары без использования оной; кроме них, стали хитами кавер-версия песни Бёрта Бакарака «I Just Don’t Know What To Do With Myself» и вокальный дебют Мэг Уайт — акустическая баллада «In The Cold Cold Night». В комическом кантри-диалоге «It’s True That We Love One Another», завершавшем альбом, приняла участие одна из любимых кантри-певиц Джека Холли Голайтли.

С большим успехом прошёл тур 2003 года. The White Stripes неожиданно для себя стали собирать стадионы. В конце 2003 года Джек Уайт записал 5 песен для фильма «Cold Mountain». Это медленные композиции в фолковом духе, абсолютно непохожие на творчество «Белых полос».

В 2005 году вышел очередной релиз группы — альбом «Get Behind Me Satan». Неожиданный и непонятый многими, в среде поклонников White Stripes он считается одной из самых недооценённых и заслуживающих внимания пластинок группы.

«„Satan“ — конец всем моим несчастьям. Неприятности, которые произошли со мной в последнее время, оставили отпечаток на этом альбоме: предательство, боль потерь, всё, что происходило в моей жизни.» (Из интервью Джека Уайта журналу Rolling Stone, октябрь 2005)

Начинаясь риффовым хитом «Blue Orchid», альбом продолжается песней «The Nurse», сыгранной Джеком на маримбе с хаотичными вкраплениями барабанов Мэг, кантри-номерами «Little Ghost» и «I’m Lonely», хитовыми «My Doorbell» и «Denial Twist» и вокальным номером Мэг «Passive Manipulation», который стала самой короткой песней группы (37 секунд). Надо заметить, что на «Get Behind Me Satan» почти нет жёстких гитарных номеров — помимо «Blue Orchid», это лишь «Instinct Blues» и «Red Rain». По итогам опроса читателей журнала NME, «Blue Orchid» стала первой песней года, «My Doorbell» — пятнадцатой.

2006—2008

Тур 2005 года на основе «Get Behind Me Satan» прошёл с огромным успехом. В нескольких концертах в качестве бас-гитариста участвовал Бек (Beck) (в записи его альбома Guero чуть ранее поучаствовал Джек). Во время гастролей по Бразилии Джек Уайт женился на Карен Элсон. 2 мая 2006 года у них родилась девочка, которую назвали Скарлетт Терезой.

В 2006 году Джоби Талбот выпустил диск «Aluminium» с оркестровыми переработками песен The White Stripes. 17 ноября в лондонском Royal Opera House стартовала балетная постановка «Chroma» на основе этих версий.

В 2006 году Джек Уайт вместе со своим старым знакомым Брендоном Бенсоном при участии Патрика Килера и Джека Лоренса собирает группу The Raconteurs и записывает альбом «Broken Boy Soldiers». Альбом был в целом прохладно встречен критикой, посчитавшей, что новому коллективу не хватает драйва The White Stripes и поп-рок The Raconteurs звучит безжизненно в отличие от гаражной энергичности White Stripes. Однако Джек остался крайне доволен результатом.

«Я наслаждаюсь импровизациями, и мне кажется, что я пересел из старенького, хоть и симпатичного мне авто с трёхцилиндровым движком в мощную спортивную машину». (Из интервью Джека Уайта журналу Rolling Stone, июль 2006).

В ноябре 2006 года группа записала песню для компании «Coca-Cola». А в декабре 2006 года запущено on-line шоу «From The Basement» продюсера Найджела Годрича; среди участников заявлены Том Йорк, Four Tet Set и The White Stripes.

Новый альбом «Icky Thump», записанный в Нэшвилле, Теннесси, вышел (в Европе) 19 июня, вскоре после серии концертов по обе стороны океана. Он поднялся до 2-го места в США и стал чарттоппером в Великобритании. Синглами из него вышли «Icky Thump» (#26, США, #2 в Англии) и «You Don’t Know What Love Is (You Just Do as You’re Told)» (#18 в Англии; #1 — UK Indie Charts, № 10 — US Modern Rock Charts).

11 сентября 2007 года The White Stripes отменили даты американского турне из-за «ухудшения состояния здоровья» Мэг (она страдает острыми приступами паники).

В 2008 году на Чемпионате Европы по футболу в Австрии и Швейцарии перед началом матчей исполнялась песня Seven Nation Army, которая воистину стала вторым гимном этих соревнований.

2011

2 февраля дуэт The White Stripes заявил о своем распаде. Соответствующее сообщение появилось на главной странице официального сайта группы. Как говорится в обращении, участники группы Мег и Джек Уайт приняли решение о завершении совместного творчества не из-за каких-либо разногласий или отсутствия энтузиазма, а также не по причине проблем со здоровьем. Участники дуэта хотят, чтобы группа прекратила своё существование, пока находится на пике своей формы. Тем самым Мег и Джек надеются сохранить то, что делает их группу «такой особенной». Хотя The White Stripes не будут больше записывать совместных композиций или выступать вместе, лейбл «Third Man Records», основанный Джеком Уайтом, продолжит выпускать пока не изданные записи группы.

Стиль

С самого начала существования группы, музыканты устанавливали свои собственные мотивы, публично представляясь как брат и сестра, используя исключительно красные, черные и белые цвета для оформления свой продукции. Уайт объяснял это тем, что они использовали эти цвета, для того, что бы отвлечь внимание публики от того факта, что они были молодыми, белыми музыкантами играющими в основном "черную музыку". Они также были отмечены отсутствием бас-гитариста и общим отказом проводить интервью отдельно друг от друга.

«Когда видят на сцене семейный дуэт, то думают: «Ну, тут всё ясно». Но если в группе играют брат и сестра, тут появляется интрига. Людей меньше волнуют интимные подробности, они больше времени уделяют музыке.» (Из интервью Джека Уайта журналу Rolling Stone, октябрь 2005).

Музыкально же стиль группы можно охарактеризовать смесь прото-панка в духе Stooges, корневого блюза, кантри, гранжа и хард-рока в духе Led Zeppelin. Каждый альбом группы демонстрировал её с новой стороны: самым блюзовым был «De Stijl», самым «риффовым» — «Elephant», кантри-тенденции сильнее всего проявились в «Get Behind Me Satan».

«The White Stripes всегда будут только в этом составе. Я никогда не буду работать с другим барабанщиком. И Мэг никогда не будет выступать с другим гитаристом.» (Из интервью Джека Уайта журналу Rolling Stone, октябрь 2005).

Дискография

Студийные альбомы

• 1999 — The White Stripes
• 2000 — De Stijl
• 2001 — White Blood Cells
• 2003 — Elephant
• 2005 — Get Behind Me Satan
• 2007 — Icky Thump

Интересные факты

• Сингл 2003 года «Seven Nation Army» признан неофициальным гимном Чемпионата Европы по футболу 2008; мелодия звучала на стадионах перед выходом команд на поле, став лейтмотивом фанатской поддержки на трибунах.
• Во втором эпизоде 18 сезона мультсериала «Симпсоны» есть пародия на клип «Hardest Button To Button». Когда Барт выходит на улицу и начинает играть на барабанах, то так же, как и в клипе, с каждым ударом он двигается на метр вперёд, оставляя позади себя точно такой же барабан. При игре он случайно оказывается на той же позиции, где точно таким же образом передвигалась группа «White Stripes», после чего они сталкиваются. Далее начинается пошаговая погоня коллектива за Бартом, при которой Барт наносит поражение группе, когда та падает вниз, оказавшись между двумя половинами раздвижного моста.
• Группа в одежде использует только 3 цвета: красный, белый и чёрный
• Оба участника группы снялись в фильме Джима Джармуша «Кофе и Сигареты» в эпизоде «Джек показывает Мэг свою установку Тесла».
• Песня «Apple Blossom» звучит в фильме Квентина Тарантино «Омерзительная восьмёрка».

Ссылки

• [www.whitestripes.com/ Официальный сайт]
• [www.myspace.com/thewhitestripes The White Stripes на MySpace]

Отрывок, характеризующий The White Stripes

– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.