Windows Glyph List 4

Windows Glyph List 4 (сокр. WGL4, также известен как Общеевропейский набор символов — англ. Pan-European character set) — определённый компанией Майкрософт набор из 652 типографических символов Юникода, призванный помочь разработчикам шрифтов в обеспечении совместимости при представлении естественных языков Европы. Шрифты, которые включают глифы для всех 652 символов этого списка, могут именоваться «WGL4-совместимыми», и, следовательно, будут совместимы со множеством программ корпорации Майкрософт и других компаний. Можно сказать, что на 2005 год набор WGL4 является единственным, чьи символы гарантированно корректно отображаются на всех последних версиях популярных платформ. Некоторые символы Юникода могут отсутствовать на Windows 9x (например, армянские и грузинские символы), некоторые отсутствуют на Linux, некоторые отсутствуют на Windows XP (такие, как эфиопские и рунические символы) — но глифы WGL4 присутствуют на всех распространённых платформах.

Кодовые страницы

Набор WGL4 содержит символы из следующих кодовых страниц (англ. Microsoft's code pages, CP):

• 1250 (Центрально-европейская — Windows Central European),
• 1251 (Кириллическая — Windows Cyrillic),
• 1252 (Латинская-1 — Windows Latin-1),
• 1253 (Греческая — Windows Greek),
• 1254 (Турецкая — Windows Turkish),
• 437 (символы из кодовой страницы 437 MS-DOS).

Диапазоны

Набор WGL4 включает в себя символы из следующих диапазонов Юникода:

• Базовая латиница (Basic Latin, U+0000—U+007F)
• Дополнения к латинице-1 (Latin-1 Supplement, U+0080—U+00FF)
• Расширенная латиница A (Latin Extended-A, U+0100—U+017F)
• Расширенная латиница B (Latin Extended-B, U+0180—U+024F)
• Модификаторы отступов (Spacing Modifier Letters, U+02B0—U+02FF)
• Греческие символы (Greek, U+0370—U+03FF)
• Кириллица (Cyrillic, U+0400—U+04FF)
• Дополнения к расширенной латинице (Latin Extended Additional, U+1E00—U+1EFF)
• Общие знаки препинания (General Punctuation, U+2000—U+206F)
• Подстрочные и надстрочные символы (Superscripts and Subscripts, U+2070—U+209F)
• Знаки валют (Currency Symbols, U+20A0—U+20CF, включая знак евро «€»)
• Буквообразные символы (Letterlike Symbols, U+2100—U+214F)
• Формы чисел (Number Forms, U+2150—U+218F)
• Стрелки (Arrows, U+2190—U+21FF)
• Математические операторы (Mathematical Operators, U+2200—U+22FF)
• Другие технические символы (Miscellaneous Technical, U+2300—U+23FF)
• Символы для отображения рамок (Box Drawing, U+2500—U+257F)
• Блочные элементы (Block Elements, U+2580—U+259F)
• Геометрические фигуры (Geometric Shapes, U+25A0—U+25FF)
• Иные символы (Miscellaneous Symbols, U+2600—U+26FF)
• Область для частного использования (Private Use Area, U+E000—U+F8FF)
• Формы для представления алфавита (Alphabetic Presentation Forms, U+FB00—U+FB4F)

Таблицы символов

00

01

02

03

04

05

06

07

08

09

0A

0B

0C

0D

0E

0F

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

1A

1B

1C

1D

1E

1F

U+0020

!

"

#

$

%

&

'

(

)

*

+

,

-

.

/

0

1

2

3

4

5

6

7

8

9

:

;

<

=

>

?

U+0040

@

A

B

C

D

E

F

G

H

I

J

K

L

M

N

O

P

Q

R

S

T

U

V

W

X

Y

Z

[

\

]

^

_

U+0060

`

a

b

c

d

e

f

g

h

i

j

k

l

m

n

o

p

q

r

s

t

u

v

w

x

y

z

{

|

}

~

U+00A0

¡

¢

£

¤

¥

¦

§

¨

©

ª

«

¬

-

®

¯

°

±

²

³

´

µ

¶

·

¸

¹

º

»

¼

½

¾

¿

U+00C0

À

Á

Â

Ã

Ä

Å

Æ

Ç

È

É

Ê

Ë

Ì

Í

Î

Ï

Ð

Ñ

Ò

Ó

Ô

Õ

Ö

×

Ø

Ù

Ú

Û

Ü

Ý

Þ

ß

U+00E0

à

á

â

ã

ä

å

æ

ç

è

é

ê

ë

ì

í

î

ï

ð

ñ

ò

ó

ô

õ

ö

÷

ø

ù

ú

û

ü

ý

þ

ÿ

U+0100

Ā

ā

Ă

ă

Ą

ą

Ć

ć

Ĉ

ĉ

Ċ

ċ

Č

č

Ď

ď

Đ

đ

Ē

ē

Ĕ

ĕ

Ė

ė

Ę

ę

Ě

ě

Ĝ

ĝ

Ğ

ğ

U+0120

Ġ

ġ

Ģ

ģ

Ĥ

ĥ

Ħ

ħ

Ĩ

ĩ

Ī

ī

Ĭ

ĭ

Į

į

İ

ı

IJ

ij

Ĵ

ĵ

Ķ

ķ

ĸ

Ĺ

ĺ

Ļ

ļ

Ľ

ľ

Ŀ

U+0140

ŀ

Ł

ł

Ń

ń

Ņ

ņ

Ň

ň

ʼn

Ŋ

ŋ

Ō

ō

Ŏ

ŏ

Ő

ő

Œ

œ

Ŕ

ŕ

Ŗ

ŗ

Ř

ř

Ś

ś

Ŝ

ŝ

Ş

ş

U+0160

Š

š

Ţ

ţ

Ť

ť

Ŧ

ŧ

Ũ

ũ

Ū

ū

Ŭ

ŭ

Ů

ů

Ű

ű

Ų

ų

Ŵ

ŵ

Ŷ

ŷ

Ÿ

Ź

ź

Ż

ż

Ž

ž

ſ

U+0180

ƒ

U+01e0

Ǻ

ǻ

Ǽ

ǽ

Ǿ

ǿ

U+02c0

ˆ

ˇ

ˉ

˘

˙

˚

˛

˜

˝

U+0380

΄

΅

Ά

·

Έ

Ή

Ί

Ό

Ύ

Ώ

ΐ

Α

Β

Γ

Δ

Ε

Ζ

Η

Θ

Ι

Κ

Λ

Μ

Ν

Ξ

Ο

U+03A0

Π

Ρ

Σ

Τ

Υ

Φ

Χ

Ψ

Ω

Ϊ

Ϋ

ά

έ

ή

ί

ΰ

α

β

γ

δ

ε

ζ

η

θ

ι

κ

λ

μ

ν

ξ

ο

U+03C0

π

ρ

ς

σ

τ

υ

φ

χ

ψ

ω

ϊ

ϋ

ό

ύ

ώ

U+0400

Ѐ

Ё

Ђ

Ѓ

Є

Ѕ

І

Ї

Ј

Љ

Њ

Ћ

Ќ

Ѝ

Ў

Џ

А

Б

В

Г

Д

Е

Ж

З

И

Й

К

Л

М

Н

О

П

U+0420

Р

С

Т

У

Ф

Х

Ц

Ч

Ш

Щ

Ъ

Ы

Ь

Э

Ю

Я

а

б

в

г

д

е

ж

з

и

й

к

л

м

н

о

п

U+0440

р

с

т

у

ф

х

ц

ч

ш

щ

ъ

ы

ь

э

ю

я

ѐ

ё

ђ

ѓ

є

ѕ

і

ї

ј

љ

њ

ћ

ќ

ѝ

ў

џ

---

00 01 02 03 04 05 06 07 08 09 0A 0B 0C 0D 0E 0F U+0490   Ґ ґ   U+1e80   Ẁ ẁ Ẃ ẃ Ẅ ẅ   U+1ef0     Ỳ ỳ   U+2010     – — ―   ‗ ‘ ’ ‚ ‛ “ ” „   U+2020   † ‡ •   …   U+2030   ‰   ′ ″   ‹ ›   ‼   ‾   U+2040     ⁄   U+2070     ⁿ U+20A0     ₣ ₤   ₧   €   U+2100     ℅   U+2110     ℓ   №   U+2120     ™   Ω   ℮   U+2150     ⅛ ⅜ ⅝ ⅞   U+2190   ← ↑ → ↓ ↔ ↕   U+21a0     ↨   U+2200     ∂   ∆   ∏ U+2210     ∑ −   ∕   ∙ √   ∞ ∟ U+2220     ∩   ∫   U+2240     ≈   U+2260   ≠ ≡   ≤ ≥

00 01 02 03 04 05 06 07 08 09 0A 0B 0C 0D 0E 0F U+2300     ⌂   ⌐   U+2320   ⌠ ⌡   U+2500   ─   │   ┌   U+2510   ┐   └   ┘   ├   U+2520     ┤   ┬   U+2530     ┴   ┼   U+2550   ═ ║ ╒ ╓ ╔ ╕ ╖ ╗ ╘ ╙ ╚ ╛ ╜ ╝ ╞ ╟ U+2560   ╠ ╡ ╢ ╣ ╤ ╥ ╦ ╧ ╨ ╩ ╪ ╫ ╬   U+2580   ▀   ▄   █   ▌   U+2590   ▐ ░ ▒ ▓   U+25a0   ■ □   ▪ ▫ ▬   U+25b0     ▲   ►   ▼   U+25c0     ◄   ◊ ○   ● U+25d0     ◘ ◙   U+25e0     ◦   U+2630     ☺ ☻ ☼   U+2640   ♀   ♂   U+2660   ♠   ♣   ♥ ♦   ♪ ♫   U+F000         U+FB00     fi fl

Легенда

     не используется      не обязательно      нестандартные символы      добавлены в OpenType Specification v1.5

Ссылки

• [www.microsoft.com/typography/otspec/wgl4.htm Набор символов WGL 4.0 на сайте Майкрософт]
• [www.alanwood.net/demos/wgl4.html Использование специальных символов из WGL4 в HTML]

Отрывок, характеризующий Windows Glyph List 4

Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.


В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.