Wolfenstein

Wolfenstein 2009
Разработчик	Raven Software id Software Pi Studios Endrant Studios
Издатель	Activision
Создатели Композитор Билл Браун
Часть серии	Wolfenstein
Дата выпуска	Все платформы NA 18 августа 2009 19 августа 2009 21 августа 2009 Windows (Steam) 13 октября 2009
Версия	1.2 (15 декабря 2009 г.)
Жанр	Шутер от первого лица
Возрастные рейтинги	BBFC: 18 ESRB: M — Mature PEGI: 18+ USK: 18 (heavy cut)/banned (uncut)
Платформы	Microsoft Windows, Xbox 360, Playstation 3
Игровой движок	модифицированный id Tech 4 Havok (физический движок)
Режимы игры	Синглплеер, мультиплеер
Носитель	Blu-ray Disc, DVD (dual layer), download
Системные требования	Microsoft Windows XP or Windows Vista (Windows 95/98/ME/2000 are unsupported) Intel Pentium 4 3.2 ГГц/AMD Athlon 64 3400+, 1 Гб ОЗУ, 256 Мб NVIDIA Geforce 6800 или ATI Radeon X800, 100 % DirectX 9.0c совместимая звуковая карта, 8 Гб свободного места
Управление	Клавиатура, мышь, геймпад

Wolfenstein — компьютерная игра, фантастический шутер от первого лица, разработанный американской компанией Raven Software совместно с компаниями id Software, Pi Studios, Endrant Studios и изданный компанией Activision. Wolfenstein является сиквелом игры Return to Castle Wolfenstein 2001 года выпуска и использует игровой движок id Tech 4. Игра была выпущена для платформ ПК, Xbox 360 и PlayStation 3. Выход игры состоялся 18 августа 2009 года в Северной Америке, 19 августа в Австралии и 21 августа в Европе. В сервисе цифровой дистрибуции Steam игра появилась 13 октября 2009 года.

Геймплей

Играя за агента Блазкович, игроку придется сражаться с солдатами СС, потусторонними существами и монстрами, созданными нацистскими учеными для порабощения мира. Игрок также может с помощью медальона перемещаться в параллельное измерение, в котором нет теней, и где всё обладает зеленовато-голубоватым оттенком. Вам придется его исследовать, а также вместе с союзниками уничтожить нацистскую военную машину. В игре есть как обычное оружие, такое как пистолет-пулемёт MP-40 и StG 44, так и «сверхъестественное», например могучий Ляйхенфауст или пушка «Тесла». Wolfenstein предоставляет различный ассортимент миссий, связанных между собой.

Медальон, кроме возможности перехода в параллельное измерение, также по ходу игры приобретает новые свойства: замедление времени, энергетический «щит», отражающий выстрелы врагов и «суперсила», увеличивающая силу ваших выстрелов в несколько раз.

Также по всему миру раскиданы тайники с золотом, за которое потом можно улучшать оружие.

Мультиплеер

В Wolfenstein есть мультиплеер с разделением на 3 класса: солдат, инженер и медик. Солдат может бросать взрывчатку с дистанционным взрывателем, использовать тяжелое оружие и «удар тени», похожий по принципу действия на гранату. Медик может лечить и оживлять других солдат. Инженер может быстро бегать, минировать/разминировать постройки, строить сооружения и раздавать патроны.

Сюжет

Сюжет игры Wolfenstein создан по мотивам мифов о нацистском оккультизме в криптоисторической фантастической вселенной: действия игры происходят во время Второй мировой войны в городе Айзенштадт, где присутствует магия и таинственные артефакты древних мифических цивилизаций.

По сюжету игры БиДжей Блазкович (англ. BJ Blazkowicz), американский агент OSA, неизменный главный герой и протагонист всех игр серии Wolfenstein, проводит диверсию на нацистском линкоре Тирпиц, который намеревался запустить на Лондон стратегические ракеты. На линкоре Блазкович воспользовался таинственным магическим тулийским медальоном, магическим артефактом, который создал на короткое время вокруг Блазковича силовое поле. Уничтожив Тирпиц, Блазкович возвратился на базу OSA, однако сразу после этого отправился на следующее задание в Айзенштадт. Именно с прибытия на поезде в Айзенштадт и начинается непосредственно игровой процесс.

Эрик Энгле и «Круг Крейсау» взрывают поезд отдела спецопераций, после чего Блазкович скрывается с вокзала и встречается с Каролиной Бекер, руководителем «Круга Крейсау». Блазковичу предстоит отправится на раскопки за городом и найти тулийский медальон. С этого и начинаются приключения Блажковича и эксперименты нацистов над миром Чёрного Солнца.

Сюжет игры перекликается с сюжетом других игр серии. Так, финальный босс Wolfenstein, Ганс Гроссе, также является первым боссом в игре Wolfenstein 3D. Также в игре участвует генерал Вильгельм Штрассе, также известный как «Тотенкопф», известный по игре Return to Castle Wolfenstein как разработчик Супер-Солдат. Прошедшие события — срыв операции «Возрождение» и программы суперсолдат — упомянуты в нескольких служебных записках в миссиях, предупреждающих об особой опасности главного героя. Также внешний вид тяжёлых пехотинцев немного напоминает броню Супер-Солдат. Стоит заметить, что броня супер солдат напоминает по внешнему виду силовую броню из игры Fallout 3.

В конце сюжета игры Блазкович попадает на цеппелин, где находит доктора Леонида Александрова, беседующего с нацистами: Тотенкопфом и Гансом Гроссе. Блазкович подслушивает разговор и понимает, кто рассказал о его прибытии в Айзенштадт, и устроил ловушку на Каролину Беккер. Гроссе убивает доктора Александрова и вместе с Тотенкопфом они уходят в мир Чёрного Солнца. Блазкович с боем открывает портал и следует за ними. Попав в мир Чёрного Солнца, он настигает Тотенкопфа, и Ганса Гроссе в костюме Супер-солдата с Тулийским медальоном. Блазкович убивает Гроссе и возвращается на цеппелин, на котором уже бушевал пожар. Он выхватывает парашют у бойца Вермахта, и прыгает вниз. Тотенкопф естественно не успевает эвакуироваться. Блазкович приземляется вблизи Айзенштадта, и наблюдает за крушением, которое навсегда закрывает доступ в мир Чёрного Солнца. Блазкович выбрасывает тулийский медальон, который утратил свою силу и превратился в оплавленный комок металла и стекла. «Круг Крейсау» освобождает Айзенштадт от фашистского гнёта и берёт город под свой контроль. Увы, исследовательская организация «Золотой Рассвет» прекратила своё существование, несмотря на предательство Александрова, они могли бы стать ценными союзниками «Круга Крейсау».

После финальных титров показаны сцена с обломками цеппелина, из-под которых вылезает чудом выживший Тотенкопф и в порыве ярости кричит.

Персонажи

Протагонисты

• Уильям «БиДжей» Блазкович (также допустим вариант «Бласковиц» или «Блацкович») — главный герой игры. В начале игры, устраивает погром на «Тирпице» и похищает первый тулийский медальон у убитого им генерала Шоссхунда, после этого по приказу директора OSA отправляется на задание в Айзенштадт. (Озвучил: Борис Шувалов)

Антагонисты

• Виктор Цетта (†) — обергруппенфюрер Паранормального отдела СС, первый комендант Айзенштадта, ведущий раскопки за городом. В режиме Тени выглядит, как чудовище. Убит Блажковичем на Консервном заводе. (Озвучил: Александр Груздев)
• Вильгельм «Тотенкопф» Штрассе (Голова Смерти, Череп) — разработчик Супер-Солдат в игре Return to Castle Wolfenstein, обергруппенфюрер СС, второй комендант Айзенштадта, посланный на замену Цетте. С помощью оружия на цеппелине собирался уничтожить Айзенштадт, но Блажкович снова помешал ему. В результате крушения цеппелина, Блажкович думает, что Штрассе мёртв, но если посмотреть последний ролик в меню игры, можно увидеть как из-под обломков цеппелина появляется Тотенкопф и издаёт истошный крик ярости. Главный антагонист многих игр серии. Появляется в следующей игре Wolfenstein: The New Order, тоже как главный антагонист. (Озвучил: Борис Быстров)
• Ганс Гроссе (†) — мускулистый солдат Рейха. Подручный Тотенкопфа. «Убийца» Каролины Беккер. Убит Блажковичем в мире Чёрного Солнца. (Озвучил: Владимир Антоник)
• Леонид Александров (†) — глава организации «Золотой Рассвет». «Крот» и предатель. Он донёс, что на Вокзале будет Блажкович и именно он устроил ловушку на Каролину Бекер. Работал на Вильгельма Штрассе. Убит Гансом Гроссе по приказу Тотенкопфа. (Озвучил: Алексей Золотницкий)

Второстепенные персонажи

• Каролина Беккер  — глава «Кружка Крейсау». Попала в ловушку и «убита» Гансом Гроссе, который прострелил её позвоночник, на глазах у Блажковича. (Появляется в Wolfenstein: The New Order, как один из главных протагонистов). (Озвучила: Елена Борзунова)
• Эрик Энгле — член «Кружка Крейсау», после «смерти» Каролины Беккер — его новый лидер.
• Сергей Ковлов — член Золотого Рассвета. Был подвергнут пыткам нацистов, сломался и рассказал, где Тулийский медальон. Спасен Блажковичем, которого и научил пользоваться медальоном. (Озвучил: Андрей Бархударов)
• Павел Черных — библиотекарь и член «Золотого Рассвета». (Озвучил: Алексей Золотницкий)
• Директор — директор «O.S.A.» (Office of Secret Actions), начальник Блажковича. В начале игры даёт задание Бласковичу отправиться в Айзенштадт. (Озвучил: Алексей Золотницкий)
• Джек Стоун — помощник директора «O.S.A.». (Озвучил: Илья Хвостиков)
• Антон Криге (†) — торговец из Чёрного рынка. Позже выяснится, что он предатель. Брат Штефана Криге, им же и убит. (Озвучил: Владислав Копп)
• Штефан Криге — торговец из Чёрного рынка, брат Антона Криге. По словам Штефана, когда Антон рассказал, что он предатель, Штефан застрелил его. (Озвучил: Владимир Антоник)
• Ганс Шмидт — член и радист «Кружка Крейсау». (Озвучил: Илья Хвостиков)
• Вольфганг Штатц (†) — обергруппенфюрер СС. Один из главных членов руководства Айзенштадта. Раньше у него была жена, что видно по записке в миссии «Вокзал». До этого появлялся в игре Return to Castle Wolfenstein в конце вместе с Генрихом Гиммлером. Убит Блажковичем в миссии «Квартира офицера». Также встречается в кат-сцене во время миссии «Склад», где беседует с офицерами Вермахта. (Озвучил: Всеволод Кузнецов)
• Капитан Рихтер — гауптштурмфюрер Паранормального отдела СС, появляется в ролике к миссии «Штаб-квартира СС».
• Генерал Шоссхунд — обергруппенфюрер СС, капитан «Тирпица» и владелец первого тулийского медальона. Был убит Блажковичем.

Особенности игрового процесса

Количество оставшегося здоровья теперь не показывается. Вместо этого при достаточно тяжёлом ранении экран с боков подёргивается кровавой пеленой.

Как союзники, так и враги очень разговорчивы, от них можно узнать много дополнительной информации. Союзники могут также выдавать дополнительные мини-миссии — освобождение агентов, подслушивание разговоров в пивной, уничтожение радиовышек.

Убийство противников оформлено максимально реалистично: они хрипят, обливаются кровью, летают, падают и теряют конечности от взрывов. Чтобы игра не оказалась слишком кровавой, введено исчезновение трупов со временем.

Оружие, боеприпасы, трофейное золото и источники информации (доски, сейфы, шкафы, письменные столы) переливаются светом и видны издалека, но порой расположены таким образом, что невозможно заметить их с первого раза (золото после окончания миссии по спасению агентов из штаба СС, золото в фонтане перед госпиталем и многое другое).

После выполнения очередной задачи в городе на ближайшей к пункту назначения улице случайным образом создаётся отряд врагов, к концу всё более разнообразных и сильных. Так, в деловом центре на мосту над сточной канавой можно повстречать либо толпу солдат за силовыми щитами и элитных охранниц, либо отряд автоматчиков во главе с тяжёлым пехотинцем, либо отряд солдат в сопровождении книжника.

Количество улучшений тулийского медальона определяется количеством найденных в городе и на миссиях Фолиантов Силы. Максимальное число необходимых фолиантов — 16, на заданиях можно добыть немногим больше — некоторые очень хорошо спрятаны.

Игровой движок

Wolfenstein использует игровой движок id Tech 4, который был разработан компанией id Software и впервые использовался в шутере Doom 3 2004 года выпуска. В Wolfenstein используется последняя версия id Tech 4, предыдущая использовалась в Enemy Territory: Quake Wars. В отличие от неё, в версии движка для Wolfenstein были добавлены эффекты глубины резкости, мягкие тени, различные эффекты пост-процессинга, физический движок Havok, новые шейдеры.

Wolfenstein является первой игрой от id Software, которая не была выпущена под Linux и не планируется к выпуску для него. Тимоти Бессет (англ.) (англ. Timothee Besset), сотрудник id Software, который занимается портированием её игр на Linux, заявил: «Вряд ли новая игра Wolfenstein будет выпущена под Linux. Для этого ничего не делалось в компании, и я не принимал никакого участия в проекте» Однако, Wolfenstein можно успешно запустить и на Linux при помощи wine.

Разработка

Впервые игра была анонсирована в 2004 году во время интервью Тодда Холленсхеда каналу TechTV.

16 марта 2009 года в интернет попало несколько десятков скриншотов игры, однако компания Activision не подтвердила их аутентичность.

21 марта 2009 года вышел первый игровой ролик к игре, в котором был показан геймплей.

Оценки

Рецензии
Рейтинг на основании нескольких рецензий
Агрегатор	Оценка
GameRankings	75,80 %(PC) 73,47 %(X360) 73.03 %(PS3)
Metacritic	74/100 (PC) 71/100 (PS3) 72/100 (360)
Иноязычные издания
Издание	Оценка
G4	3/5
GameSpot	7.5/10
GameSpy
GamesRadar	8/10
GameTrailers	6.8/10
GameZone	8.5/10
IGN	7.3/10
Giant Bomb
Smartyweb!	83/100

Игра получила смешанные оценки, в основном положительные. Журнал «Игромания» поставил Wolfenstein 8 из 10 баллов и, подводя итоги 2009 года, отметил её наградой «B-movie года».

Ссылки

• [www.wolfenstein.com/ Официальный сайт]
• [www.planetwolfenstein.com/ Planet Wolfenstein]
• [binaries.ru/2009/08/30/wolfenstein/ рецензия] сайта binaries.ru
• Дмитрий Гомельский. [www.gametech.ru/cgi-bin/show.pl?option=article&id=145 Wolfenstein — по ту сторону реальности Превью]. GameTech (28 июля 2009 года). Проверено 29 июля 2009. [www.webcitation.org/66IwkTfbq Архивировано из первоисточника 20 марта 2012].
• Михаил Шкредов (Thunder). [www.gametech.ru/cgi-bin/show.pl?option=review&id=612 Wolfenstein — перезагрузка Бласковича Ревью]. GameTech (3 сентября 2009 года). — Рецензия на игру. Проверено 4 сентября 2009. [www.webcitation.org/66Iwm26k4 Архивировано из первоисточника 20 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Wolfenstein

– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“
Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.


Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.