World TeamTennis 2012
Поделись знанием:
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
| World TeamTennis 2012 | |
| Данные турнира | |
|---|---|
| Даты проведения: |
9 июля — 16 сентября 2012 |
| Место проведения: | |
| Количество команд: |
8 |
| Стадионы: |
9 |
| Официальный сайт: |
[wtt.com ] |
| Итоговая расстановка | |
| Победитель: | |
| Финалист: | |
| Статистика турнира | |
| Сыграно матчей: |
56 (из 56) |
| Игрок турнира: | |
| ← 2011 ... 2013 → | |
World TeamTennis 2012 — летняя профессиональная командная теннисная лига, игры которой проходят в США в июле и сентябре 2012 года. Представляет собой тридцать седьмой сезон профессионального турнира World TeamTennis.
Содержание
Команды-участницы
В играх лиги принимают участие восемь команд, разбитых на две конференции по географическому признаку. Команды представляют пять штатов США и округ Колумбия.
Турнирная таблица
Команды внутри каждой конференции играют в основном между собой, отдельные игры проводя с командами из другой конференции. Каждая команда проводит в рамках группового турнира по 14 игр (семь дома и семь на выезде) по 5 сетов — в мужском одиночном, женском одиночном, мужском парном, женском парном и смешанном парном разряде. По две лучших команды в каждой конференции разыгрывают финалы конференций, победители которых встретятся в финале лиги. Круговой этап турнира проходит с 9 по 28 июля. Финальные матчи конференций и финал лиги пройдут в Чарльстоне (Южная Каролина) 14—16 сентября 2012 года после завершения Олимпийских игр и Открытого чемпионата США[1].
| Легенда |
|---|
| Дома |
| В гостях |
Восточная конференция
| Команда | ВК | НС | БЛ | ФФ | ОБ | СК | КЭ | СЛ | В | П | % |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Вашингтон Каслс | 
|
20-18 21-20 21-16 |
24-19 20-11 |
22-13 21-16 |
22-18 24-13 |
21-19 | 25-8 22-17 |
20-18 25-14 |
14 | 0 | 100 |
| Нью-Йорк Спортаймс | 18-20 20-21 16-21 |
|
22-18 20-22 24-16 |
22-16 23-16 19-18 |
17-18 | 23-16 22-18 |
22-14 22-16 |
9 | 5 | 64,3 | |
| Бостон Лобстерс | 19-24 11-20 |
18-22 22-20 16-24 |
|
17-24 21-13 17-18 |
19-24 13-21 |
20-14 17-25 |
20-19 | 21-15 | 5 | 9 | 35,7 |
| Филадельфия Фридомз | 13-22 16-21 |
16-22 16-23 18-19 |
24-17 13-21 18-17 |
|
23-19 15-21 |
16-22 21-23 |
20-16 | 21-18 | 5 | 9 | 35,7 |
Западная конференция
| Команда | ОБ | СК | КЭ | СЛ | ВК | НС | БЛ | ФФ | В | П | % |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Ориндж Каунти Брейкерз |
|
14-24 23-20 19-16 21-18 |
25-8 15-22 |
17-20 24-17 |
18-22 13-24 |
24-19 21-13 |
19-23 21-15 |
8 | 6 | 57,1 | |
| Сакраменто Кэпиталз | 24-14 20-23 16-19 18-21 |
|
22-21 22-21 |
19-20 16-23 |
19-21 | 18-17 | 14-20 25-17 |
22-16 23-21 |
7 | 7 | 50 |
| Канзас Эксплорерз | 8-25 22-15 |
21-22 21-22 |
|
23-16 17-16 22-21 17-22 |
8-25 17-22 |
16-23 18-22 |
19-20 | 16-20 | 4 | 10 | 28,6 |
| Спрингфилд Лейзерс | 20-17 17-24 |
20-19 23-16 |
16-23 16-17 21-22 22-17 |
|
18-20 14-25 |
14-22 16-22 |
15-21 | 18-21 | 4 | 10 | 28,6 |
Финалы конференций
Самые ценные игроки сезона и финала
Мартина Хингис
Бобби Рейнольдс
Винус Уильямс
Финалы конференций прошли 14 и 15 сентября в Чарльстоне (Южная Каролина). В финал лиги вышли «Сакраменто Кэпиталз» (Западная конференция) и «Вашингтон Каслс» (Восточная конференция).
| Команда | ЖО | МО | ЖП | МП | СП | Общий счёт | ||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Восточная конференция | ||||||||
| Вашингтон Каслс | 5 | 5 | 2 | 5 | 2 | 19 | ||
| Нью-Йорк Спортаймс | 1 | 2 | 5 | 2 | 5 | 15 | ||
| Западная конференция | ||||||||
| Сакраменто Кэпиталз | 5 | 5 | 5 | 5 | 5 | 25 | ||
| Ориндж Каунти Брейкерз | 4 | 3 | 3 | 1 | 4 | 15 | ||
Финал лиги
Финальный матч прошёл 16 сентября в Чарльстоне (Южная Каролина)
| Команда | ЖО | МО | ЖП | МП | СП | Общий счёт |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Вашингтон Каслс | 5 | 3 | 5 | 2 | 5 | 20 |
| Сакраменто Кэпиталз | 4 | 5 | 1 | 5 | 4 | 19 |
Лидеры лиги
| Разряд | Лидер | Команда | Выиграно геймов |
Проиграно геймов |
Процент побед |
|---|---|---|---|---|---|
| Женский одиночный | Мартина Хингис | Нью-Йорк | 51 | 35 | 59,3 |
| Мужской одиночный | Бобби Рейнольдс | Вашингтон | 64 | 41 | 61 |
| Женский парный | Линдсей Дэвенпорт | Ориндж Каунти | 48 | 29 | 62,3 |
| Мужской парный | Леандер Паес | Вашингтон | 48 | 24 | 66,7 |
| Смешанный парный | Анастасия Родионова | Вашингтон | 40 | 23 | 63,5 |
- Самый ценный игрок (MVP) сезона среди женщин: Мартина Хингис («Нью-Йорк Спортаймс»)[2]
- Самый ценный игрок сезона среди мужчин: Бобби Рейнольдс («Вашингтон Каслс»)[2]
- Лучшие новички: Кристина Плишкова («Филадельфия Фридомз»), Джон-Патрик Смит («Ориндж Каунти Брейкерз»)[2]
- Самый ценный игрок финала: Винус Уильямс («Вашингтон Каслс»)[3]
- Тренер года: Мерфи Дженсен («Вашингтон Каслс»)[2]
Напишите отзыв о статье "World TeamTennis 2012"
Примечания
- ↑ [www.wtt.com/page.aspx?article_id=3069 Финал четырёх сезона-2012] на сайте World TeamTennis (англ.)
- ↑ 1 2 3 4 [www.wtt.com/page.aspx?article_id=3365 Martina Hingis, Bobby Reynolds capture World TeamTennis MVP Honors] (англ.), World TeamTennis (July 31, 2012). Проверено 16 сентября 2012.
- ↑ [www.wtt.com/page.aspx?article_id=3069 Venus Williams leads Washington Kastles to World TeamTennis title] (англ.), World TeamTennis (September 16, 2012). Проверено 16 сентября 2012.
См. также
- Клубный чемпионат Германии по теннису среди женщин 2012
- Клубный чемпионат Франции по теннису среди женщин 2013
- Клубный чемпионат Испании по теннису среди женщин 2012
Ссылки
- [www.wtt.com/page.aspx?article_id=73 Общая информация] (англ.)
- [www.wtt.com/page.aspx?article_id=3069 Сайт финала] (англ.)
Отрывок, характеризующий World TeamTennis 2012
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
