Xerox Alto
Xerox Alto — компьютер, разработанный в исследовательском центре Xerox PARC в 1973 году. Это первый в мире компьютер, использующий метафору «рабочего стола» и графический пользовательский интерфейс. Xerox Alto был первым полностью персональным компьютером в современном понимании, хотя некоторые другие, более ранние системы (например, учебный компьютер Kenbak-1 (англ.) или программируемый терминал Datapoint 2200 (англ.)) также отчасти подходят под этот термин. Кроме того, Alto был исследовательским прототипом, а не коммерческим продуктом. Предполагалось, что Alto станет серийно производимой машиной, но она так и не была поставлена на поток. Тем не менее, в общей сложности было произведено несколько тысяч Alto, большая часть которых использовалась в самом Xerox PARC и различных университетах.
Архитектура
Разработка компьютера началась в 1972 году с документа, написанного Батлером Лэмпсоном. В разработке также участвовали Эдвард Маккрейт, Чарльз Текер, Боб Спроул и Дейв Богг.
Xerox Alto имел 128 КБ оперативной памяти, расширяемой до 512 КБ, жёсткий диск со сменным картриджем на 2,5 МБ, все части размещались в блоке размером с небольшой холодильник. Центральный процессор компьютера представлял собой на то время очень прогрессивный процессор с поддержкой микрокода, который использовался для большинства функций ввода-вывода.
Для вывода графической информации использовался монохромный монитор исполненный в нетрадиционной портретной ориентации. Компьютер был также оснащён трехкнопочной мышью, клавиатурой и сетевой платой, использующей разработанный в Xerox PARC протокол Ethernet.
Все мыши, использовавшиеся с Alto, были трёхкнопочными. Первая мышь была механической, с двумя колёсами, поставленными перпендикулярно друг другу. Вскоре эта модель была заменена на мышь с шариком, изобретённая Биллом Инглишем. Позже, появилась оптическая мышь, сначала использовавшая белый свет, а затем — инфракрасное излучение. Кнопки на первых мышках были расположены друг над другом, а не друг рядом с другом, как это принято сейчас.
Программное обеспечение
Первые программы для Alto были написаны на языке программирования BCPL, затем использовался язык Mesa, который не получил широкого распространения за стенами PARC, но оказал влияние на некоторые более поздние языки, например, Modula. На клавиатуре Alto отсутствовала клавиша подчёркивание, которая была приспособлена для символа левой стрелки, который использовался в языке Mesa в качестве оператора присваивания. Эта особенность клавиатуры Alto могла быть причиной появления стиля именования идентификаторов CamelCase. Другой особенностью Alto была возможность для пользователя программировать непосредственно микрокод процессора.
Несмотря на сравнительно небольшой объём оперативной памяти, для Xerox Alto были разработаны и использовались программы с графическими меню, пиктограммами и другими элементами, ставшими привычными лишь с появлением операционных систем Mac OS и Microsoft Windows. Для Xerox Alto были разработаны текстовые процессоры Bravo и Gypsy, работавшие по принципу WYSIWYG, редакторы графической информации (растровых изображений, печатных плат, интегральных схем и др.), первая версия среды Smalltalk, и одна из первых в мире сетевых многопользовательских игр — Alto Trek (англ.).
См. также
Напишите отзыв о статье "Xerox Alto"
Ссылки
- [web.archive.org/web/20000929051850/members.fortunecity.com/pcmuseum/alto.html Дополнительная информация и фотографии]
Отрывок, характеризующий Xerox Alto
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
