YOJI
| Yoji | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Страна | |
| Профессии |
диджей |
| Жанры | |
| Псевдонимы |
Ёдзи Биомеханика |
| Лейблы | |
| [www.yojibiomehanika.com/ yojibiomehanika.com] | |
YOJI (яп. ヨージ Ёдзи), до 2007 года известный как Ёдзи Биомеханика (яп. ヨージ・ビオメハニカ, англ. Yoji Biomehanika) — японский диджей. Также использовал другие псевдонимы: Mutant DJ, Ozaka Oz, Bionico.
Настоящее имя — Ёдзи Мабути. Является одним из представителей направления хард-денс и хард-транс. Выступал на фестивалях: Sensation Black, Dance Valley, Godskitchen, Global Gathering, Mysteryland, Gatecrasher, Creamfields, и Trance Energy.
Именно с подачи Yoji Biomehanika в Японии транс-музыка имеет весьма высокую популярность, как и сам Ёдзи.
Десятки компакт-дисков, видеотрансляций, клубная одежда, которую Ёдзи продает под своим брендом, часы от «Seiko», дизайн для которых был им разработан лично, — всё это создало так называемый «феномен Ёдзи», сделав его настоящей иконой для модной японской молодёжи. В одном из европейских журналов его охарактеризовали как «опасный парень, который с силой достает пластинку и роняет её, или внезапно начинает ругаться со звукоинженером на сцене».
Представляя Японию на известнейших клубных и рок-фестивалях, Ёдзи ввёл моду на «японский саунд», с тех пор он участвует во многих западных фестах. Его выступления с успехом были приняты на таких фестивалях, как «Sensation Black», «Dance Valley», «Godskitchen», «Global Gathering», «Mistery Land», «Gatecrasher», «Creamfilds» и «Trance Energy». Нетипичный японец с разноцветными дрэдами и одеждой в кибер-стиле, за последние годы он совершил скачок в мировых рейтингах. Во многих странах мира он собирает большие танцполы, а его стиль высокоскоростного хард-транса и является двигающей силой для тех, кто любит танцевать под «тяжёлый бит».
Становление музыкального вкуса Ёдзи произошло на лейтмотивах жанра прогрессивного рока. Именно любовь к авангардным музыкальным традициям и стала основой его собственного музыкального стиля. Впервые став за вертушки, будучи ещё подростком, он уже сам творил тот самый авангард, которым по сей день восхищаются поклонники его творчества.
Имея за плечами серьёзную школу продюсирования, Biomehanika твёрдо уверен в том, что развитие современной музыки во всех жанрах вплотную зависит от глубокого знания и умения использовать возможности техники. Yoji Biomehanika использует в своём творчестве японскую народную музыку.
Первый альбом Yoji Biomehanika выпустил в 2001 году — «Technicolor NRG Show», второй — в 2004 году. Именно второй его диск «Tales From The Big Room», по мнению критиков, стал одним из немногих альбомов, где каждый трек по-своему уникален. Его второй релиз «Seduction» стал гимном Ибицы в 2004 году. Этот трек вышел годом раньше, первым же релизом стала композиция «Go Mad», после которой Ёдзи стал признанным, узнаваемым диджеем со своим неповторимым стилем и подачей. Как продюсер и музыкант Ёдзи стал известен во многом благодаря своему лейблу «Hellhouse». Выпуская собственные треки, активно занимаясь работой по написанию ремиксов с такими грандами сцены, как Ferry Corsten, DJ Scot Project, Mauro Picoto, Ёдзи имеет репутацию композитора и ремиксера.
На его треки делают ремиксы такие именитые музыканты, как Ferry Corsten и Scot Project, с которым Ёдзи весьма успешно сотрудничает. В списке наиболее удачных ремиксов Ёдзи — композиция «Iguana от Mauro Picotto», «Energy UK DJs», «Acid Flash» от проекта ASYS и многие другие.
Своё свободное время он старается проводить с семьей. Очень любит смотреть кино с женой, ребёнком и семью кошками, и частенько всем своим семейством посещает курорты горячего источника.
У себя на родине Ёдзи является хедлайнером на многих национальных дэнс-мероприятиях. Кроме того он уже пять лет резидент танцевального клуба «Гига».
Дискография
- 2001 — Technicolor NRG Show
- 2002 — Greatest Works
- 2004 — Tales From The Big Room
Напишите отзыв о статье "YOJI"
Ссылки
- [yoji.dj/ Официальный сайт] (англ.) (яп.)
- [www.lastfm.ru/music/Yoji+Biomehanika Yoji Biomehanika на last.fm]
Отрывок, характеризующий YOJI
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
