Саглам, Якуп

Якуп Саглам
Общая информация
Гражданство:	Германия Германия
Дата рождения:	10 марта 1977(1977-03-10) (47 лет)
Проживание:	Реннерод, Рейнланд-Пфальц, Германия
Весовая категория:	Тяжелая (свыше 90,892 кг)
Стойка:	правша
Рост:	193 см
Профессиональная карьера
Первый бой:	10 сентября 2006
Последний бой:	17 октября 2015
Чемпионский пояс:	Чемпион мира GBA
Количество боёв:	40
Количество побед:	35
Побед нокаутом:	32
Поражений:	4
Ничьих:	0
Несостоявшихся:	1
[boxrec.com/list_bouts.php?human_id=368978&cat=boxer Послужной список (boxrec)]

Якуп Саглам (англ. Yakup Saglam; 10 марта 1977 года) — немецкий боксёр-профессионал, турецкого происхождения,выступающий в тяжелой весовой категории.

Действующий чемпион мира по версии Германской боксерской ассоциации (GBA), действующий обладатель титула интернационального чемпиона Германии в тяжелом весе.

Рост — 193 см. Боевой вес — 103 кг. В любительских соревнованиях весомых достижений не имеет.

Профессиональная карьера

На профессиональном ринге Саглам дебютировал 10 сентября 2006 года в возрасте 29 лет, большинство боёв провёл в Германии. Обладает сильным поставленным ударом справа. С серьёзными соперниками, способными обозначить его недостатки, по состоянию на 10.09.2008 года не встречался.

2006-2007 годы

В 2006 году после сентябрьского дебюта Саглам успел провести еще два боя, уверенно нокаутировав всех своих оппонентов. Однако следующее появление Якупа в ринге состоялось только в июне 2007 года. Находясь в откровенно плохой форме, он не смог досрочно закончить поединок с соотечественником Штефаном Бауманном. Впрочем, последующие выступления Саглама убедили в том, что все неурядицы этнического турка остались в прошлом. Якуп за счет увеличения мышечной массы серьезно прибавил в весе, не утратив при этом достаточно неплохой скорости передвижения по рингу. Ну, а «ударная» правая рука боксёра продолжала исправно нести свою службу — до конца года Саглам нокаутировал опытных бойцов с постсоветского пространства Игоря Шукалу, Валерия Семишкура и Романа Даболинса.

2008 год

Первую половину 2008 года Якуп провёл в лучших традициях боксёров, стремящихся как можно быстрее обеспечить себе солидный послужной список ради последующего выхода на серьезные бои с квалифицированными соперниками. За неполные пять месяцев Саглам появлялся на ринге шесть раз, завоевав при этом свои первые титулы в профессиональном боксе.

23 февраля 2008 года Якуп Саглам - Сердал Уйсал

• Место проведения: «Штадтхалле», Вестербург, Рейнланд-Пфальц, Германия
• Результат: Победа Саглама техническим нокаутом в четвертом раунде десятираундового боя
• Статус: Бой за звание чемпиона мира по версии GBA
• Рефери: Франк Оттених
• Вес: Саглам – 103,0 кг; Уйсал – 102,0 кг

После лёгкой январской победы над румыном Телечаном Саглам получил право сразиться за звание чемпиона мира по версии Германской боксёрской ассоциации (GBA) c турецким боксёром Сердалом Уйсалом. В бою турок так и не смог пробиться на оптимальную для него дистанцию, то и дело натыкаясь на жесткие встречные попадания Якупа. Уйсал самоотверженно продержался почти четыре раунда, но затем общий тоннаж пропущенных им ударов перевалил за критическую отметку, и Саглам убедительно оформил свою победу техническим нокаутом.

После поединка с турецким боксёром Якуп не снизил активности, нокаутировав в двух последующих боях в первом же раунде украинца Милейко и немца Эреная и оказался в числе претендентов на вакантный титул интернационального чемпиона Германии.

26 апреля 2008 года Якуп Саглам - Сергей Бабич

• Место проведения: «Спор Салон», Трабзон, Турция
• Результат: Победа Саглама вследствие отказа соперника продолжать поединок в пятом раунде десятираундового боя
• Статус: Бой за звание интерконтинентального чемпиона Германии
• Рефери: Арно Покрандт
• Вес: Саглам – 102,9 кг; Бабич – 140,4 кг

Чемпионский поединок состоялся в Турции. Соперником Саглама оказался огромный украинец Сергей Бабич, имевший к тому времени на своём счету 10 побед при одном поражении в одиннадцати проведенных профессиональных боях. Якуп едва ли не впервые в карьере столнулся с бойцом, превосходящим его в росте, однако данный факт ничуть не смущал немецкого боксёра. Саглам опережал массивного украинца за счёт лучшей работы ног, удачно уходил от его тяжёлых атак и продуктивно нападал сам. В четвёртом раунде под воздействием мощных ударов Якупа у Бабича открылось серьезное рассечение, и на пятый по счету трехминутный отрезок боя Сергей не вышел.

Таким образом, за два месяца Саглам завоевал два чемпионских пояса, пусть даже и не имеющих большого веса в мире профессионального бокса.

До конца года Якуп успел провести ещё четыре боя и одержать в них четыре победы нокаутом. Правда, в данных поединках Саглам не отстаивал принадлежащих ему титулов, встречаясь с откровенно слабыми соперниками.

Ссылки

• [boxrec.com/list_bouts.php?human_id=368978&cat=boxer Якуп Саглам] (англ.) — статистика профессиональных боёв на сайте BoxRec

Отрывок, характеризующий Саглам, Якуп

В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.