Yokosuka D4Y Suisei

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Палубный бомбардировщик </br>«Суйсэй» («Комета»)</br>«Накадзима» D4Y
D4Y1
Тип палубный пикирующий бомбардировщик (разведчик)
Разработчик КБ «Аити»
Производитель авиационный завод «Аити Кокуки»</br>Арсенал №1 ВМС (г. Йокосука)
Главный конструктор М. Ямана
Первый полёт декабрь 1940
Начало эксплуатации весна 1942
Конец эксплуатации 1945
Статус снят с вооружения
Основные эксплуатанты Императорский флот Японии
Годы производства октябрь 1942—август 1945
Единиц произведено 2038
 Изображения на Викискладе
Yokosuka D4Y SuiseiYokosuka D4Y Suisei

Палубный бомбардировщик «Суйсэй» ( (яп. 艦上爆撃機「彗星」 Кандзё: баку:гэкики Суйсэй)/«Накадзима» D4Y (яп. 中島 B6N Накадзима Ди-ён-уай)/«Суйсэй» («Комета») (яп. 彗星)) — палубный двухместный пикирующий разведчик-бомбардировщик ВМС Японии цельнометаллической конструкции.





История создания

Одномоторный палубный пикирующий бомбардировщик, созданный «по мотивам» немецкого самолета «Хейнкель» Не 118, испытывавшегося в Японии. Тактико-технические требования к нему определялись спецификацией ВМС «13-Си» , разработанной в конце 1938 г.

Требования к машине включали:

  • Скорость
    • максимальная 518 км/ч,
    • крейсерская — 426 км/ч,
  • Дальность полета
    • с одной 250-кг бомбой — 1480 км
    • в разведывательном варианте без бомб — 2220 км.
  • Максимальная бомбовая нагрузка — 500 кг [1]
  • Cтрелковое вооружение -три пулемета, в т.ч. один подвижный в кабине у штурмана.

Самолет должен был иметь размеры меньшие, чем у Не-118.

На бесконкурсной основе задание на проектирование нового пикировщика получил военный завод (арсенал) ВМС №1 в г. Йокосука. Разработку возглавил М. Ямана.

Опираясь на общие конструкторские решения Не 118, коллектив Яманы создал компактный цельнометаллический среднеплан. Размах крыла его был даже меньше, чем у истребителя А6М2, что позволило обойтись без механизма складывания консолей крыла, сэкономив вес. Фюзеляж же был несколько длиннее, что и понятно -ведь D4Y1 был двухместным.

Несмотря на размеры, меньшие, чем у пикировщика D3A1, конструкторам удалось втиснуть в самолет такой же запас топлива, организовав при этом ещё и бомбоотсек для 500-кг бомбы. От своего германского прототипа «Сусей» унаследовал богатую механизацию. В качестве силовой установки выбрали необычный для японского флота мотор жидкостного охлаждения — «Ацута», лицензионный вариант немецкого DB 601.

Первый прототип с мотором «Ацута» 11 (960 л.с; импортированный из Германии DB 600G) вышел на испытания в декабре 1940 г. Такими же двигателями комплектовались и следующие 4 прототипа. Самолеты показали хорошие летные данные, но внедрение D4Y1 в серийное производство задерживалось из-за проблем с освоением выпуска моторов «Ацута».

Из-за ограниченных производственных возможностей военного завода (арсенала) ВМС №1 (г. Йокосука), дальнейшая доработка и серийный выпуск были переданы авиазаводу «Аити Кокуки»». При испытаниях обнаружилась недостаточная для бомбардировщика прочность конструкции центроплана, в связи с чем командованием ВМС было принято решение использовать первые самолеты в качестве палубных разведчиков. Принят на вооружение весной 1942 года под наименованием Палубный разведчик «Тип 2» («Суйсэй»). Условное обозначение ВВС союзников — «Джуди» («Judy»).

Мелкосерийный выпуск начался в октябре 1942 г., полномасштабное производство — в июне 1944 г. Общий объем производства, осуществлявшегося, в основном, фирмой «Аити Кокуки»» и продолжавшегося до 1945 г., превысил 2000 ед. [2]

Основные модификации Йокосука D4Y «Суйсэй»

  • Палубный разведчик «Тип 2» мод. 1-1 (D4Y1-C) — первый серийный вариант, строившийся не как пикировщик, а как разведчик. Двигатель АЕ1А «Ацута 21» (1200 л.с). Стрелковое вооружение — 2 7,7-мм синхронных пулемета и 1 7,92-мм пулемет на верхней установке. Бомбовое вооружение отсутствует — в бомбоотсеке установлен дополнительный топливный бак. Экипаж — 2 чел.
  • Палубный бомбардировщик «Суйсэй» мод. 1-1 (D4Y1) — пикировщик. Двигатель «Ацута 21». Стрелковое вооружение аналогично D4Y1-C. Бомбовая нагрузка -560 кг (1 500-кг бомба в бомбоотсеке, 2 30-кг бомбы под крылом). Экипаж — 2 чел. С июня 1943 г. по май 1944 г. фирма «Аичи» выпустила 666 (по другим данным 705) самолетов.
  • Палубный бомбардировщик «Суйсэй» мод. 2-1 (D4Y1-Кай) — модификация, приспособленная для катапультного старта (установлены захваты для катапульты и усилена конструкция планера). Предполагались для применения с линкоров-авианосцев «Исе» и «Хиуга».
  • Палубный бомбардировщик «Суйсэй» мод. 1-2 (D4Y2) — двигатель АЕ1Р «Ацута» 32 (1400 л.с). Стрелковое вооружение и бомбовая нагрузка соответствуют D4Y1. Увеличен запас топлива. Подвариант D4Y2 Каи («модель 22») представлял собой катапультный бомбардировщик, a D4Y2a («модель 12А») и D4Y2a Каи («модель 22А») имели в верхней установке 13,2-мм пулемет, а не 7,92-мм. Фирма «Аичи» с мая по август 1944 г. выпустила 320 (по другим данным — 281) самолет, 11-й арсенал в Хиро построил 215 самолетов, включая и модификацию D4Y3 (некоторые источники называют цифру в 334 самолета).
  • Палубный разведчик «Тип 2» мод. 1-2 (D4Y2-R) — разведчик на базе D4Y2. Построено небольшое количество, включая самолеты D4Y2-Ra с 13,2-мм пулеметов в верхней установке.
  • Ночной истребитель «Тип 2» мод. 1-2е (D4YS) — одноместный ночной истребительный вариант.
  • Палубный бомбардировщик «Суйсэй» мод. 3-3 (D4Y3) — двигатель воздушного охлаждения «Мицубиси» МК8Р «Кинсей» 62 (1500 л.с). Стрелковое вооружение соответствует D4Y2 (на варианте D4Y3a — D4Y2a). На подкрыльевых узлах возможна подвеска 250-кг бомб. Уменьшен запас топлива. Выпускался фирмой «Аичи» с июня 1944 г. до февраля 1945 г. (536 самолетов); до конца войны строился также 11-м арсеналом.
  • Палубный бомбардировщик «Суйсэй» мод. 4-3 (D4Y4) — двигатель «Кинсей» 62. Для обеспечения возможности подвески 800-кг бомбы демонтированы створки бомбоотсека и усилено шасси. Увеличена емкость топливных баков, а сами баки стали протектированы. Установлена бронезащита кабины пилота. В ходе производства экипаж сокращен с 2 до 1 чел., перестали устанавливать радиостанцию, синхронные пулеметы и даже бомбосбрасыватель — самолет теперь предназначался для камикадзе. С февраля по август 1945 г. выпущено 236 машин. [2]

Боевое применение бомбардировщиков «Суйсэй»

Японское командование стремилось как можно быстрее ввести в бой новый пикирующий бомбардировщик — ведь самолеты Аичи D3A1/A2 «Вэл» к тому времени были крайне устаревшими. Поэтому уже в июле 1943 г. началось перевооружение сразу трех отдельных авиаполков ВМС — 510-го, 531-го и 552-го. 501-й ОАП ВМС воевал на Труке, Рабауле и Марианских островах до своего расформирования в июле 1944-го. Остальные два просуществовали ещё меньше — до февраля-марта 1944 г. 531-й ОАП действовал на Маршалловых островах, а 552-й — на Марианских. В сентябре начал перевооружение 502-й ОАП ВМС, а в октябре — 503-й. 502-й ОАП после года относительно спокойной службы на Формозе в октябре 1944-го попал на Филиппины, где и был уничтожен. 503-й полк, насчитывавший к маю 1944 г. 22 ед. бомбардировщиков D4Y1, принял участие в боях против американского десанта на острове Биак, высаженного 27 мая. Здесь он потерял две трети своих самолетов. Семь уцелевших «Суйсэев» участвовали в первой фазе битвы за Марианы, а 10 июля 503-й кокутай был окончательно расформирован.

В начале 1944 г. бомбардировщики «Суйсэй» появились и на палубах авианосцев. В частности, новые машины получил 601-й ОАП ВМС, приписанный к кораблям 1-го дивизиона авианосцев («Тайхо», «Сёкаку», «Дзуйкаку»). В его состав входило три бомбардировочные авиационные эскадрильи (БАЭ) ВМС (яп. 飛行隊 хико:тай), штат каждой из которых включал 27 ед. D4Y1 и 3 разведчика D4Y1-C (в общей сложности — 90 машин). Реально же к началу битвы за Марианские острова кокутай получил 70 ед. бомбардировщиков «Суйсэй» (в т.ч. около 20 разведчиков). Ещё меньше бомбардировщиков «Суйсэй» — всего 11 машин — получил 653-й ОАП, сформированный в марте 1944 г. для 2-го дивизиона авианосцев («Дзюньо», «Хиё», «Рюхо»).

В июне 1944 г. авиаполки ВМС вступили в бой в районе Марианских островов. В битве, впоследствии вошедшей в историю как «Великая Марианская охота на индюшек», участвовали огромные силы японской авиации — на борту авианосцев соединения под командованием вице-адмирала Одзавы находилось 436 самолетов, в том числе 73 ед. самолетов «Суйсэй»(57 бомбардировщиков и 16 разведчиков).

Кроме того, на островных аэродромах базировался 523-й БАП ВМС (40 ед. D4Y1) и 121-й РАП ВМС (10 разведчиков D4Y1-C). Однако существенных успехов достигнуто не было, хотя летчики ВМС и добились нескольких попаданий в американские корабли. Собственные потери оказались катастрофическими — были полностью уничтожены 523- авиаполк берегового базирования, а из палубных «Суйсэев» уцелело лишь 3 машины.

Осенью 1944 г. части, вооруженные «Суйсэями», приняли участие в воздушных сражениях у Филиппин и Формозы. Крупнейший успех был достигнут 26 октября 1944 г., когда одиночный D4Y1 смог пробиться к американскому авианосцу «Принстон». Удачного попадания единственной 250-кг бомбы оказалось достаточно, чтобы из-за последовавшего пожара и взрыва авианосец затонул, а участвовавший в спасательной операции крейсер «Бирмингем» получил тяжелые повреждения. 30 октября от атак «Суйсэев» получил серьезные повреждения авианосец «Франклин». С того времени японцы все чаще применяли тактику камикадзе. Для таких атак привлекались и D4Y. В частности, 4 января 1945 г. врезавшийся в палубу «Суйсэй» потопил эскортный авианосец «Оммани Бэй».

Завершающий период войны

После потери Филиппин главной базой бомбардировочных полков ВМС на «Суйсеях» стал о. Формоза, а основным тактическим приемом оставались самоубийственные атаки. 21 января 1945 г. состоялся первый вылет камикадзе с этого острова. В составе трех групп стартовало 17 самолетов — 6 D4Y, которые прикрывали 11 пехеватчиков «Мицубиси «Тип О». На подходе к цели шесть самолетов были сбиты истребителями, но прорвавшиеся причинили немало бед. Первый камикадзе врезался в авианосец «Лэнгли», нанеся ему повреждения. Далее три самолета с интервалом в несколько минут атаковали авианосец «Тикондерога». Вследствие начавшегося пожара и детонации авиационного боезапаса корабль был выведен из строя. «Тикондерогу» пришлось отправить на ремонт.

С февраля 1945 г. приоритет в получении новой техники отводился авиачастям, предназначенным для непосредственной обороны Японских островов. В частности, 5 февраля начал перевооружение на «Суйсэй» 765-й БАП ВМС, а десять дней спустя первые 13 самолетов этого типа получил 722-й БАП. В числе последних, наряду с 11 машинами D4Y3, были и 2 D4Y4 — вероятно, первые самолеты этой модификации, попавшие в строевую часть. 18 марта 1945 г., во время удара американской палубной авиации по о. Кюсю, японцы провели контратаку. В этом эпизоде «Джуди» действовали, главным образом, как обычные бомбардировщики, а не камикадзе — и добились некоторых успехов. Три самолета сумели прорваться к авианосцу «Йорктаун», правда из сброшенных бомб в цель попала лишь одна. На следующий день единственный «Суйсэй» сумел незамеченным подкрасться к авианосцу «Франклин» и атаковать его как раз в момент выпуска самолетов. Первая бомба взорвалась в ангаре, а вторая — на полетной палубе, забитой самолетами. Последствия были ужасными — погибло 724 моряка, ещё 265 получили ранения.

Применение бомбардировщиков «Суйсэй» в спецчастях авиации ВМС

Очень широко бомбардировщики «Суйсэй» применялись командованием японских ВМС в ходе боев за Окинаву и операции «Кикусуй». Изредка пикировщики привлекались к традиционным бомбовым ударам, но гораздо чаще использовались камикадзе. Установить конкретный тип самолета, наносившего удар в каждом отдельном случае, не представляется возможным. Можно лишь отметить, что «Суйсэй» был вторым по распространенности самолетом-камикадзе после «Зеро», поэтому львиная доля успехов этого «чудо-оружия» приходится на него. Последний успех был отмечен 6 июня 1945 г., когда «Суйсэй» таранил и повредил эскортный авианосец «Натома Бэй».

Общая оценка бомбардировщика «Суйсэй»

Палубный бомбардировщик «Суйсэй» с технической точки зрения являлся вполне удачной машиной, обладавшей неплохими летными качествами и легкостью в управлении. Пикировщик продемонстрировал неплохой потенциал для развития. Но затянувшийся процесс внедрения в производство привёл к тому, что «Сусей» встал в строй в то время, когда мощь японского авианосного флота уже была подорвана, и он не смог в полной мере реализовать свои возможности [2].

Тактико-технические характеристики

Приведённые ниже характеристики соответствуют модификации Палубный бомбардировщик «Суйсэй» мод. 1-2 (D4Y2):

Технические характеристики


Лётные характеристики

Вооружение

  • Стрелково-пушечное:  
  • Бомбы:  
    • 1 × 500-кг под фюзеляжем
    • 2 × 60-кг под крылом
</ul>

Напишите отзыв о статье "Yokosuka D4Y Suisei"

Примечания

  1. Именно такой калибр бомбы обеспечивал, по расчетам, поражение перспективных британских авианосцев типа «Илластриес» с бронированной палубой,
  2. 1 2 3 [www.airaces.ru/plane/voennye-samoljoty-yaponii/jjokosuka-d4y-susejj-kometa.html Йокосука D4Y «Сусей» («Комета») | Красные соколы нашей Родины]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Yokosuka D4Y Suisei

Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.