Yokosuka MXY7 Ohka
| MXY7 Ohka | |
|---|---|
 | |
| | |
| Тип | самолёт-снаряд камикадзе |
| Производитель | Yokosuka |
| Первый полёт | ноябрь 1944 |
| Начало эксплуатации | 1945 |
| Конец эксплуатации | 1945 |
| Статус | не используется |
| Основные эксплуатанты | Императорский флот Японии |
| Годы производства | 1944 — 1945 |
| Единиц произведено | 850 |
 Изображения на Викискладе
| |
Yokosuka MXY7 Ohka (яп. 櫻花 О́ка, букв. «цветок са́куры»), — японский самолёт-снаряд специального назначения конца Второй мировой войны — «крылатая бомба» с ракетным двигателем, управляемая пилотом-смертником (см. тэйсинтай).
Содержание
История
К осени 1944 года Императорский флот и морская авиация из-за острой нехватки материальных ресурсов и недостатка опытных кадров уже не могли противостоять военно-морским силам союзников, основной ударной силой которых являлись авианосцы ВМС США.
В этих условиях японское командование предприняло попытку найти способ нанести ощутимый урон противнику без существенных материальных затрат, используя высокий моральный дух людей, преданных императору и готовых пожертвовать жизнью, чтобы с честью исполнить свой долг. Поставленная перед ними задача заключалась в том, чтобы, управляя простейшим летательным аппаратом, снаряжённым взрывчатым веществом, поразить и вывести из строя вражеский боевой корабль.
С этой целью был разработан самолёт-снаряд специального назначения Yokosuka MXY7 Ohka, который конструктивно представлял собой деревянный планёр с зарядом взрывчатки в носовой части, одноместной кабиной пилота в средней части и ракетным двигателем в хвостовой части корпуса. «О́ка» не имел взлётных двигателей и посадочных шасси, поднимался в воздух самолётом-носителем (в качестве которого использовалась специальная модификация бомбардировщика Mitsubishi G4M, отделялся от него в прямой видимости корабля противника и планировал до стабилизации его пилотом и наведения на цель, а после включения ракетных ускорителей сближался с ней до столкновения, вызывавшего детонацию заряда.
Сам по себе разогнавшийся ракетный снаряд был малоуязвим для зениток и истребителей. Заряд боеголовки составлял 1,2 тонны аммонала, что было достаточно для уверенного поражения морских целей. Например, 12 апреля 1945 года эсминец «Маннерт Л. Абель» при попадании «Ока» был разорван пополам и быстро затонул. Иногда пробивная сила могла быть даже чрезмерной. Например, в тот же день эсминец «Стэнли» был пробит «Ока» насквозь так, что заряд сдетонировал, вылетев из противоположного борта, что спасло корабль от потопления.
Но носитель «Ока» — бомбардировщик G4M — был медлительным и слабоманёвренным (особенно с подвешенным снарядом) и имел незащищённые топливные баки. Ощущалась также нехватка истребителей прикрытия. При этом дальность пуска «Ока» была меньше, чем радиус истребительного прикрытия авианосного соединения. Поэтому бо́льшая часть носителей сбивалась на подлёте, не успев запустить снаряд, а жертвами удачных атак «Ока» становились, в основном, действующие на удалении от основных сил эсминцы радиолокационного дозора. При попытке же атаки на авианосцы помимо гибели самолёта-снаряда и его пилота уничтожался двухмоторный бомбардировщик с многочисленным экипажем. Всё это привело к низкой эффективности применения Yokosuka MXY7 Ohka против боевых кораблей и гибели большого количества лётчиков-камикадзе при незначительных потерях со стороны противника. Возможно, именно по этой причине в официальных документах американцы называли «О́ка» не иначе, как «ба́ка» (то есть «дурак»[1]).
По сути, Ohka представлял собою попытку создания в 1940-х годах прообраза появившихся позже авиационных противокорабельных ракет, с той лишь разницей что вместо недоступных в то время надёжных систем управления использовался «живой компьютер», то есть лётчик-камикадзе. В остальном конструкция сходна — массивная поражающая часть, реактивный двигатель, запуск в воздухе с самолёта-носителя. Ohka доказал свою эффективность уничтожением судов, что по стоимости несоизмеримо с потерями авиации при выполнении этой задачи. Примитивность использованных технических средств сделала невозможным более крупный успех, но Ohka указал направление развития средств противокорабельной борьбы, в частности против авианосцев, что привело в итоге к созданию одного из самых эффективных видов оружия — противокорабельной ракеты.
Технические данные
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
| Модель Yokosuka MXY7 | Модель 11 | Модель 22[2] | Модель 33 | |
| Экипаж | 1 чел. | 1 чел. | 1 чел. | |
| Длина | 6,06 м | 6,83 м | 6,83 м | |
| Высота | 1,62 м | 1,62 м | 1,62 м | |
| Размах крыльев | 5,12 м | 4,15 м | 4,15 м | |
| Площадь крыльев | 6 м² | 4 м² | 4 м² | |
| Масса | 2120 кг | 1439 кг | 1439 кг | |
| Масса заряда | 1200 кг | 600 кг | 800 кг | |
| Двигатель | 3[3] x Тип 4 | 1 x TSU-11 | Ne-20 | |
| Мощность | ||||
| Макс. скорость | 650 км/ч | 569 км/ч | 569 км/ч | |
| Дальность полёта | 40 км |
См. также
Напишите отзыв о статье "Yokosuka MXY7 Ohka"
Примечания
Ссылки
- [www.airwar.ru/enc/sww2/ohka.html Yokosuka MXY-7 Ohka]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Yokosuka MXY7 Ohka
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
