Yokosuka R2Y Keiun
| R2Y | |
|---|---|
 | |
| Прототип R2Y1. | |
| Тип | самолёт-разведчик |
| Разработчик | Yokosuka |
| Производитель | Dai-Ichi Kaigun Koku Gijitsusho |
| Первый полёт | 8 мая 1945 |
| Статус | прототип |
| Единиц произведено | 1 |
 Изображения на Викискладе
| |
Yokosuka R2Y Keiun (яп. 景雲, Перистое облако) — прототип скоростного самолёта-разведчика, разработанный в Японии в конце Второй мировой войны.
История
В начале Второй мировой войны ВВС Императорского флота Японии потребовался скоростной самолёт-разведчик, способный уходить от перехвата истребителями противника. В 1942 году командование флота поставило перед 1-м морским авиационно-техническим арсеналом в Йокосуке задание на разработку и создание такого самолёта с максимальной скоростью 575 км/час на высоте 6000 м.
Первоначальный проект, носивший внутрифирменное обозначение Y-30 и официальное R1Y1 Seiun (яп. 青い雲, Голубое облако), должен был получить новые 24-цилиндровые двигатели жидкостного охлаждения мощностью 2500 л.с., которые разрабатывались компанией Mitsubishi. Однако, поскольку разработки были далеки от завершения, было решено остановиться на двух двигателях воздушного охлаждения Mitsubishi MK10A. Оборудованный ими вариант R1Y1 напоминал бомбардировщик P1Y Ginga, а его лётные характеристики не соответствовали установленным в задании.
Тогда флот выдал новые спецификации, в основе которых лежал проект арсенала Y-40, основанный на изучении закупленного в Германии в 1940 году бомбардировщика Heinkel Не.119-V4. Подобно немецкой машине, новый самолёт должен был силовую установку из двух спаренных двигателей — Aichi-10 (На-70), включавшую два двигателя Atsuta-30, размещённых в фюзеляже за кабиной пилота и работающую на установленный в носовой части шестилопастной тянущий винт. Этот проект, работы над которым велись под руководством капитана Сиро Оцуки, получил наименование R2Y Keiun.
В конце 1944 года, когда ход войны и приближение боевых действий к территории Японии сделали неактуальной проблему ведения дальней воздушной разведки, было предложено создать на базе R2Y реактивный бомбардировщик, заменив двигательную установку в фюзеляже на дополнительный топливный бак и установив под крыльями два турбореактивных двигателя He-330 с тягой 1320 кг. При такой компоновке самолёт мог нести на подвеске под фюзеляжем одну бомбу массой 800 кг, батарею пушек в освободишейся от винта носовой части и развивать максимальную скорость до 790 км/ч (против 715 км/ч для варианта с поршневыми двигателями). После одобрения проекта командованием Императорского флота, было принято решение (до готовности образца с реактивным двигателем, получившего наименование R2Y2) изготовить в качестве аэродинамического прототипа поршневой вариант R2Y1.
Опытный образец R2Y1 был собран в апреле 1945 года и доставлен для лётных испытаний в Кисаразу. Во время первого же полёта, проведённого 8 мая 1945 года, были выявлены серьёзные проблемы: шимми колеса передней стойки шасси и перегрев двигателя, вынудивший пилотировавшего самолёт капитан-лейтенанта Китаиму прервать полёт из-за резкого роста температуры масла. Через несколько дней испытатели пришли к выводу о необходимости замены двигателя, однако до того, как это было сделано, самолёт был уничтожен в результате бомбардировки авиацией США.
Второй экземпляр R2Y1 и опытный образец R2Y2, сборка которых продолжалась в арсенале Йокосука, до окончания войны закончены не были, а после поражения Японии дальнейшая работа над проектом самолёта прекратилась.
Тактико-технические характеристики
Приведённые ниже характеристики соответствуют модификации R2Y1.
Источник данных: Francillon, 1970.
Технические характеристики- Экипаж: 2
- Длина: 13,05 м
- Размах крыла: 14,0 м
- Высота: 4,24 м
- Площадь крыла: 34,0 м²
- Масса пустого: 6015 кг
- Нормальная взлётная масса: 8100 кг
- Максимальная взлётная масса: 9400 кг
- Силовая установка: 1 × 24-цилиндровый жидкостного охлаждения Aichi 10 (На-70) (спаренные Atsuta 30)
- Мощность двигателей: 1 × 3400 л. с. (1 × 2535 кВт)
- Воздушный винт: 6-лопастной металлический
Лётные характеристики
- Максимальная скорость: 719 км/ч на 10000 м
- Крейсерская скорость: 463 км/ч на 4000 м
- Практическая дальность: 3611 км
- Практический потолок: 11700 м
- Время набора высоты: 10000 м за 10 мин
- Нагрузка на крыло: 238,2 кг/м²
- Тяговооружённость: 306,5 Вт/кг
Вооружение
- Стрелково-пушечное: нет
</ul>
Напишите отзыв о статье "Yokosuka R2Y Keiun"
Литература
- Francillon, R. J. Japanese Aircraft of the Pacific War. — London: Putnam & Company Ltd., 1970. — P. 472-475. — 509 p. — ISBN 370-00033-1.
Ссылки
- [www.airwar.ru/enc/spyww2/r2y.html Уголок неба: Yokosuka R2Y Keiun]
- [www.koapp.narod.ru/information/encicl/aviation.WW.II/WW_II/R2Y.htm Авиация Второй мировой на koapp.narod.ru]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Yokosuka R2Y Keiun
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
