Грей, Джейн
Джейн Грей Jane Grey<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">«Стретемский портрет», | |||
| |||
---|---|---|---|
10 июля 1553 — 19 июля 1553 | |||
Коронация: | не коронована | ||
Предшественник: | Эдуард VI | ||
Преемник: | Мария I | ||
Вероисповедание: | протестантизм | ||
Рождение: | 1537 место рождения неизвестно | ||
Смерть: | 12 февраля 1554 Тауэр, Лондон | ||
Место погребения: | Церковь св. Петра в цепях, Тауэр | ||
Род: | Тюдоры | ||
Отец: | Генри Грей, маркиз Дорсет | ||
Мать: | Фрэнсис Брэндон | ||
Супруг: | Гилфорд Дадли | ||
Автограф: |
Джейн Грей (англ. Lady Jane Grey, 1537 — 12 февраля 1554), в браке с 25 мая 1553 года Джейн Дадли (Jane Dudley) — некоронованная королева Англии с 10 по 19 июля 1553 года, в народном предании — «королева девяти дней». Правнучка короля Генриха VII, дочь герцога Саффолка выросла в протестантской среде и получила превосходное для своего времени образование. При жизни короля Эдуарда VI, будучи четвёртой в очереди престолонаследия, она имела лишь призрачные шансы прийти к власти[комм. 1]: наследницей короля-подростка была его старшая сестра Мария. Однако в июне 1553 года смертельно больной Эдуард и регент Джон Дадли отстранили католичку Марию от престолонаследия и назначили наследницей шестнадцатилетнюю протестантку Джейн, недавно выданную замуж за Гилфорда, сына регента. После смерти Эдуарда она была провозглашена королевой в Лондоне, а Мария возглавила вооружённый мятеж в Восточной Англии. Девять дней спустя Тайный совет, оценив соотношение сил, низложил Джейн и призвал на трон Марию. Джейн Грей и её муж были заключены в Тауэр, приговорены к смерти за измену и семь месяцев спустя обезглавлены.
Трагедия Джейн Грей заняла в английской культуре место, несопоставимое с её скромным историческим значением[1][2]. Легенда начала складываться сразу после казни: для преследуемых Марией протестантов Джейн была мученицей, первой жертвой английской контрреформации. При Елизавете история Джейн прочно вошла в круг духовного чтения, «высокую» светскую литературу и народное предание. Популярные в XVI—XVII веках темы мученичества и любви со временем отошли на второй план: в многочисленных сочинениях XIX века Джейн Грей — совершенный идеал женщины викторианской эпохи. Исторические же свидетельства о её личности скудны и известны преимущественно в изложении её учителей и иностранных дипломатов. Не сохранилось ни одного надёжно атрибутированного прижизненного портрета; единственное «свидетельство», якобы объективно описывавшее её внешность, — фальсификация начала XX века[3].
Содержание
Происхождение
Генеалогическое древо потомков Генриха VII Тюдора в июле 1553 года
|
Династия Тюдоров, правившая Англией с 1485 по 1603 год, была малолюдной. Особенно редки были в роду сыновья[4]. Из трёх законных сыновей основателя династии Генриха VII (1457—1509)[5] старший, принц Уэльский Артур (1486—1502), умер в возрасте пятнадцати лет[6], а младший, Эдмунд (1499—1500), — в раннем детстве. Корону унаследовал единственный выживший сын, Генрих VIII (1491—1547)[7]. Его старшая сестра Маргарита (1489—1541) стала королевой Шотландии[8], младшая сестра Мария (1496—1533) — королевой Франции, пусть и ненадолго: её первый муж Людовик XII умер через три месяца после свадьбы[9].
В следующем поколении история повторилась. Из потомства Генриха VIII отца пережили наследник Эдуард (1537—1553) и две дочери, Мария (1516—1558) и Елизавета (1533—1603)[7]. Из потомства Маргариты выжили лишь сын Яков (1512—1542) и дочь от второго брака Маргарита Дуглас (1515—1578). Немногочисленные потомки этой, шотландской, ветви Тюдоров выбыли из борьбы за корону Англии до начала XVII века. Из потомства Марии (дочери Генриха VII), вернувшейся в Англию и вышедшей вторым браком за Чарльза Брэндона, до совершеннолетия дожили две дочери: Элеонора (1519—1547)[10] и Фрэнсис (1517—1559) — мать Джейн Грей[11]. Отсутствие в роду наследников-мужчин привело к династическому кризису 1553 года и погубило Джейн.
Внешне привлекательная[12] Фрэнсис Брэндон, внучка короля и дочь влиятельного сановника, не была завидной невестой[13]. Брэндоны, в отличие от Тюдоров, были плодовиты (в 1533 году у Фрэнсис было семеро братьев и сестёр), поэтому женихи не могли рассчитывать ни на богатое приданое, ни на наследство[13]. Чарльз Брэндон не сумел выдать дочь за самого блестящего жениха своего времени; взамен он интригами расстроил намечавшийся брак между уже обручёнными Генри Греем, маркизом Дорсетом и дочерью графа Арундела[13]. В 1533 году пятнадцатилетняя[комм. 2] Фрэнсис и шестнадцатилетний Генри Грей обвенчались; из-за нежелания или неспособности Брэндона дать дочери приданое его выплатил сам король[13]. Из детей, родившихся в этом браке, до зрелых лет дожили родившаяся в 1537 году Джейн и её младшие сёстры Катерина (1540—1568) и Мария (1545—1578)[14][комм. 3].
Король-подросток Эдуард VI был третьим и последним мужчиной из рода Тюдоров на троне Англии. В течение почти всего его правления действовал порядок престолонаследия, установленный последним (третьим) законом о престолонаследии Генриха VIII и его завещанием 1546 года. Эдуарду наследовали его сёстры Мария и за ней Елизавета, третьими в очереди были ещё не рождённые сыновья или внуки Фрэнсис Грей, за ними — потомки скончавшейся в 1547 году Элеоноры Клиффорд[15]. В этой схеме Джейн Грей имела лишь призрачные шансы стать не правящей королевой и даже не королевой-матерью, но регентом при правящем короле-сыне. С появлением у Эдуарда собственных детей наследниками становились бы они, а очередь из сестёр и дальних родственников теряла практический смысл[16]. Однако Эдуарду суждено было умереть в пятнадцать лет, и цепочка событий последних месяцев его жизни привела на трон «королеву девяти дней» Джейн Грей.
Воспитание
Дата и место рождения Джейн не известны. По преданию[комм. 4], она родилась в отцовском охотничьем поместье Брэдгейт-Хаус близ Лестера в октябре 1537 года, в один месяц с будущим королём Эдуардом, и погибла на семнадцатом году жизни[17][18]. По мнению Эрика Айвса и Леанды де Лайл, более вероятно, что Джейн родилась весной 1537 года в лондонском Дорсет-Хаус на Стрэнде[19][20]. По мнению Стивена Эдвардса, Джейн могла родиться ещё раньше, во второй половине 1536 года[21].
Сохранившаяся в Брэдгейте «башня Джейн Грей» (англ. Lady Jane’s Tower) с исторической Джейн никак не связана[20]: главный дом, где росла Джейн, был полностью перестроен, а затем уничтожен пожаром ещё в XVIII веке[22]. Не сохранилось и каких-либо сведений о раннем детстве Джейн, кроме того, что с 1545 года её обучением занялся Джон Элмер — выпускник Кембриджа и протеже Генри Грея[23]. Частная жизнь молодой семьи, фактически находившейся в опале, современников не интересовала. Король по-прежнему считал Фрэнсис и её сестру «любимыми племянницами»[24], но Генри Грея до государственных должностей не допускал[25]. Права Фрэнсис и её потомков не упоминаются ни в одном из трёх законов Генриха VIII о престолонаследии[26]. Лишь в 1546 году он вновь включил потомков Фрэнсис в очередь на престол и дал Грею первое значительное поручение — командование пехотой при осаде Булони[7][25]. Настоящая карьера Генри Грея началась лишь при Эдуарде VI, при покровительстве Томаса Сеймура — дяди нового короля, младшего брата и политического соперника регента Эдуарда Сеймура[27].
Через несколько дней после смерти Генриха VIII Томас Сеймур предложил Грею отдать дочь на воспитание в собственный дом[28]. Воспитание детей в семьях равных или старших по общественному положению (англ. wardship) было тогда в порядке вещей: ребёнок приобретал связи и опыт светской жизни, воспитатели — возможность выгодно устроить собственные матримониальные планы[28], а в случае смерти родителей — долю в их наследстве; родители же брали с воспитателей деньги в счёт этой доли[29]. Неслыханным было предложение передать дочь в дом холостяка: в январе 1547 года неженатый Сеймур лишь домогался руки вдовствующей королевы Катерины Парр[30][комм. 5]. Грей решительно отказался, и тогда Сеймур (по показаниям Генри Грея на следствии) раскрыл свой план выдать Джейн Грей за Эдуарда VI[31] и посулил Грею кредит в две тысячи фунтов[32]. Подумав неделю, Грей уступил, и Джейн на полтора года переехала в дом Сеймура и Парр[30][33]. Скандал с ухаживанием Сеймура за другой своей воспитанницей, четырнадцатилетней Елизаветой, на отношения Греев с Сеймуром не повлиял. Генри Грей попытался вернуть дочь лишь в сентябре 1548 года, после смерти Катерины Парр, но Сеймур сумел оставить девочку при себе: контроль над ней был важнейшим политическим активом[34]. Сама Джейн, судя по сохранившейся переписке, предпочитала свободный режим дома Сеймура жёстким правилам отцовского дома[35].
В январе 1549 года Тайный совет арестовал Томаса Сеймура по обвинению в государственном перевороте. Генри Грей, ближайший союзник падшего адмирала, после пяти допросов купил свободу обещанием выдать дочь за сына регента Эдуарда Сеймура[36]. Летом был арестован и Эдуард Сеймур, а Генри Грей удачно присоединился к партии нового регента Джона Дадли и получил доходные должности при дворе[37]. Джейн была представлена ко двору, неоднократно участвовала в дворцовых церемониях, но большую часть времени проводила в отцовских поместьях[38]. Писатель-гуманист Роджер Ашем[en][комм. 6], посетивший Брэдгейт-Хаус в августе 1550 года в день, когда отец и мать отправились на охоту[комм. 7], застал Джейн за чтением платоновского «Федона» по-древнегречески[39]. Девочка, со слов Ашема, тяготилась жизнью в родительском доме и жаловалась на суровые наказания за любые провинности[40][41]. По мнению Элисон Плоуден[en] и Меган Хикерсон, рассказ Ашема свидетельствует о формировании не только начитанной и смышлёной, но своенравной, язвительной, высокомерной натуры[42].
Книжное образование было, скорее всего, инициативой отца, считавшегося в академической среде покровителем наук[43]. Генри Грей, связанный с королевской семьёй родством через свою прабабку Елизавету Вудвиль[44], воспитывался вместе с сыном Генриха VIII Генри Фицроем и получил превосходное гуманитарное образование[45]. Сложив голову в тридцать семь лет в той же авантюре, что погубила и его дочь, Грей вошёл в историю как «глупейший из пэров Англии»[46], но при жизни он слыл остроумным, образованным, жаждущим власти человеком[47][48]. Унаследовав в 1551 году титул герцога Саффолка, Грей стал самым титулованным аристократом своего времени[комм. 8] и привлёк внимание многочисленных богословов-протестантов, искавших герцогской милости[49] и открыто называвших Джейн «первой евангелисткой Англии» и будущей невестой Эдуарда VI[50]. С Греем регулярно переписывались английские, германские и швейцарские учёные; у Джейн не было недостатка ни в книгах, ни в наставниках. Впрочем, в возрасте четырнадцати лет она утратила былой интерес к книжной премудрости: теперь её более занимали наряды и музицирование[51]. Джон Элмер неоднократно просил цюрихского богослова Генриха Буллингера наставить Джейн на ум, например, поставив в образец облик и поведение хорошо знакомой принцессы Елизаветы[51]. Вероятно, наставление подействовало: по словам Элмера, Джейн отказалась носить богатые подарки принцессы Марии[51].
Личность
Джейн и её сёстры принадлежали к первому поколению англичан, с младенчества воспитывавшихся в духе евангелической Реформации[53] (понятие протестантизма появилось в Англии позже, в середине 1550-х годов[54]). Вся её жизнь прошла в среде реформаторов-евангелистов: вероятно, в частной жизни она вообще никогда не соприкасалась с традиционным католичеством[55]. Религиозный террор Генриха VIII, до конца жизни считавшего отрицание пресуществления смертным грехом, на членов королевского дома не распространялся[56][комм. 9]. Убеждённым протестантом вырос король Эдуард VI; активным реформатором, переводчиком и издателем протестантской литературы была Катерина Парр[57] (парадоксально, но в 1543—1546 годы в её богословский кружок входила и католичка Мария[58]). Генри Грей не только поощрял учёных-реформаторов, но и лично пропагандировал протестантскую доктрину с трибуны Палаты лордов[59]. Третьим после отца и Катерины Парр духовным авторитетом, со слов самой Джейн, был радикальный реформатор из Страсбурга Мартин Буцер, в 1549—1551 годах проповедовавший в Кембридже[60][61]. Именно он внушил девушке отвращение к католическому пониманию причастия и святых даров[62]. Влияние на Джейн давней знакомой Греев — принцессы Марии Тюдор — достоверно неизвестно. Джон Фокс сообщает, что разрыв между ними произошёл в конце 1549 года, когда двенадцатилетняя Джейн намеренно грубо отозвалась о религиозности Марии[63]. По мнению Леанды де Лайл, предвзятое мнение Фокса неверно: Мария и в последующие годы поддерживала с сёстрами Грей добрые отношения[64].
Сохранилось много свидетельств об образовании Джейн, но объективно оценить его уровень и степень её одарённости сложно из-за пристрастности свидетелей. Ашем утверждал, что она интеллектуально превосходила Елизавету, Фокс считал её более одарённой, чем Эдуард VI[65]. Точно известно, что к четырнадцати годам Джейн в совершенстве владела латынью и умела писать по-древнегречески[66]. Французскому, итальянскому и древнееврейскому языку её учили приглашённые эмигранты-протестанты[67]; по мнению Джеймса Тейлора, уместно говорить не о знании Джейн этих языков, а о поверхностном знакомстве с ними[68]. Утверждение Томаса Челонера[en] о том, что она говорила на восьми языках, включая халдейский и арабский, историки всерьёз не принимают[69][70]. Основанием этой легенды мог стать интерес Джейн к хранившейся в королевской библиотеке «Комплютенской Полиглотте» — первопечатной Библии на латыни, древнегреческом и древнееврейском языках с фрагментами на халдейском и арамейском (а не арабском)[69].
Обширный корпус писем Джейн, в основном написанных в заключении, свидетельствует о превосходном знании Писания и апокрифов: подобно средневековым авторам, она писала языком библейских цитат[71] — по памяти, не сверяясь с первоисточником[комм. 10]. По подсчёту Эрика Айвса, только в одном абзаце письма к Томасу Гардингу (80 слов) зашифровано девять цитат из Ветхого и Нового завета[72]. Письмо это наполнено шаблонными конструкциями: анафорой, пролепсисом, риторическими вопросами[73]; его шестичастная структура строго следует канону риторики[74]. Вероятно, Джейн столь тщательно формулировала свои послания в расчёте на их публикацию, что и произошло после её смерти[75].
Внешний облик Джейн достоверно не известен[76]. Традиционные авторы словесных описаний — иностранные дипломаты и купцы — до кризиса 1553 года ею не интересовались. В качестве королевы её показывали народу один раз, при въезде в Тауэр 10 июля 1553 года. Единственное сохранившееся свидетельство о внешности Джейн в этот день, якобы записанное генуэзским купцом Батиста Спинолой[77][комм. 11], на поверку оказалось фальсификацией начала XX века[78][79]. Не сохранилось и каких-либо сведений о существовании прижизненных портретов. Самое раннее свидетельство такого рода датировано 1560-ми годами: портрет некоей «леди Джейн Грей» находился в собственности Бесс из Хардвика (1527—1608), дальней родственницы и хорошей знакомой семьи Греев[80]. В конце жизни Бесс передала портрет внучке, Арабелле Стюарт; в 1601 году он навсегда исчез из описей фамильного имущества[80]. Попытки отыскать утраченный «чатсуортский портрет» среди многочисленных анонимных изображений XVII века были безуспешны[80]. Одни из этих картин были идентифицированы как портреты Катерины Парр и баронессы Дакр[en], другие остаются «портретами неизвестных». Историки начала XXI века полагают, что ни один из них не может быть надёжно атрибутирован как «портрет Джейн Грей»; мнения о том, какое изображение могло бы быть её портретом, расходятся.
|
По мнению Дэвида Старки и Леанды де Лайл, подлинным изображением Джейн Грей может быть миниатюра работы Левины Теерлинк из собрания Йельского университета[83][79]. Брошь на груди изображённой, по мнению Старки, — один из предметов, переданных казной в распоряжение Джейн 14 июля 1553 года[79]. Брошь украшена веточкой дуба и цветами. Предположительно, это полевая гвоздика (англ. gilliflowers[комм. 12]) — личная эмблема Гилфорда Дадли[81][комм. 13]. По мнению Эрика Айвса, на миниатюре изображена не гвоздика Гилфорда Дадли, а растение из рода первоцветов (англ. cowslips), а подпись A° XVIII («восемнадцати лет») не может относиться к Джейн, не дожившей и до семнадцати[84].
По мнению Айвса, наиболее вероятные кандидаты[85] — три копии одного и того же портрета женщины, одетой по моде 1550-х годов. Стивен Эдвардс предполагает, что они были написаны с утраченного «чатсуортского портрета»[80]. Лучше других изучен так называемый «стретемский портрет» (англ. Streatham portrait) 1590-х годов, подписанный «леди Джейн» (англ. Lady Jayne) и с 2006 года хранящийся в Национальной портретной галерее. Второй экземпляр, впервые выставленный бароном Хафтоном[en] в 1866 году, — также копия с неизвестного оригинала — находится в частных руках[84]. Местонахождение третьей копии, в XX веке принадлежавшей историку Герберту Норрису, неизвестно[84]. На всех трёх копиях изображённая держит в руке книгу (возможно — напоминание о молитвеннике, который взяла на эшафот реальная Джейн)[80]. Высказывались предположения, что на этих портретах изображена не Джейн Грей, но либо Джейн Сеймур[en] (дочь протектора), либо Джейн из рода Монтегю — однако совершенно невероятно, чтобы интерес к этим малоизвестным женщинам продолжался и в конце XVI века[84].
Возможно, что именно Джейн Грей изображена на так называемом «нортвикском портрете» из коллекции Джайлса Уонтнера. По мнению Айвса, это копия с утраченного портрета Джейн Грей в полный рост из собрания её современника барона Ламли[en][84]. По мнению Эдвардса, Айвс неправильно интерпретировал каталог Ламли: существующий портрет и таинственный оригинал — одна и та же картина; идентифицировать изображённую на ней женщину невозможно[86].
Замужество
- Подробное рассмотрение темы: Кризис 1553 года. Завязка
В феврале 1553 года король Эдуард слёг от болезни, которая оказалась смертельной. В апреле, когда возможность выздоровления Эдуарда ещё не ставилась под сомнение, Генри Грей и регент Джон Дадли при посредничестве Анны Парр[en] заключили соглашение о помолвке Джейн Грей с младшим сыном регента Гилфордом[87]. Первое свидетельство об уже состоявшейся помолвке датировано 24 апреля: в этот день слуги Дадли доставили в дома невесты и свахи свадебные подарки[87]. Тогда же Генри Грей устроил помолвку средней дочери со старшим сыном графа Пембрука. Состоявшаяся на Троицу (англ. Whitsun), 21 мая двойная свадьба удивила французского и итальянских послов неслыханной роскошью и демонстративным отсутствием в списке приглашённых имперских послов[87].
По мнению историков XIX века и первых трёх четвертей XX века, брак Джейн Грей и Гилфорда Дадли был частью плана Джона Дадли по захвату власти в стране. Регент, панически боявшийся[комм. 14] прихода к власти католички Марии, выдал сына за протестантку Джейн Грей и убедил смертельно больного короля отрешить от престолонаследия Марию и Елизавету и назначить наследницей Джейн. Затем Дадли уговорами и угрозами принудил Тайный совет и верховных судей одобрить изменение законного порядка престолонаследия, но не рискнул публично огласить эти изменения. В конце XX века историки существенно скорректировали взгляд на события. В работах Уилбера Джордана[en], Дэвида Лодса[88], Линды Портер, Леанды де Лайл[89], Джери Макинтош[90] и других авторов Эдуард 1552—1553 годов — не марионетка в руках Дадли, но самостоятельный политик[91], первым предложивший назначить наследниками, в обход Марии и Елизаветы, ещё не рождённых детей Джейн Грей[92]. В трактовке этой школы брак Джейн и Гилфорда, заключённый до того, как положение Эдуарда стало безнадёжным, — не часть заранее составленного плана, но случайное «удачное» обстоятельство[93]. Первые шаги по изменению порядка наследования Эдуард и Дадли сделали лишь в первой декаде июня. Именно в этот период, вероятно — по инициативе Дадли, король заменил «потомков Джейн Грей» первой версии на «Джейн Грей и её потомков»[94][комм. 15]. 11 июня умирающий Эдуард призвал к себе судей, чтобы обсудить проект завещания[94]; одиннадцать дней спустя, после того, как Дадли угрозами и уговорами убедил аристократов, епископов и судей утвердить проект, завещание Эдуарда приобрело силу закона[95].
Отношение самой Джейн к браку и лично к Гилфорду известно лишь в изложении итальянцев — свидетеля переворота 1553 года нунция Джованни Коммендони и издателя-компилятора из Феррары Жироламо Россо, опиравшегося на отчёты венецианских посланников. Коммендони писал, что Джейн противилась браку с Гилфордом, но не назвал ни причины, ни способов противодействия[96]. Россо добавил, что Джейн якобы предчувствовала опасность; отец угрозами, а мать уговорами вынудили её согласиться[97] (в викторианскую эпоху в пересказе Агнес Стрикленд[en] угрозы превратились в физическое избиение[97][98]). Возможно, Джейн считала себя связанной прежними соглашениями: со слов королевы Марии в изложении Симона Ренара известно, что Джейн была ранее помолвлена с неким «учеником епископа Винчестерского». Личность этого жениха доподлинно неизвестна: возможно, им был сын казнённого Эдуарда Сеймура Эдуард — воспитанник маркиза Винчестерского[en][96].
О личности Гилфорда Дадли, который был всего лишь на год или два старше Джейн, почти ничего не известно; единственное его письмо (поминальная записка в молитвеннике Джейн) сохранилось в изложении Ричарда Графтона[en][87]. Недолгая совместная жизнь молодожёнов описана источниками противоречиво. По сообщению имперского посла, в июне супруги жили раздельно, якобы из-за «незрелого возраста» (англ. tender age) мужа[87]. По сообщению Коммендони, совместная жизнь началась до провозглашения Джейн королевой; о том же (опять-таки в изложении итальянских авторов) писала в заключении и сама Джейн[99]. В середине июня после двух или трёх ночей c Гилфордом она, под предлогом «отравления», уединилась в загородном доме в Челси и оставалась там до 9 июля[99]. Именно там, в третью неделю июня, Джейн узнала от свекрови об изменении порядка престолонаследия[100]. Джейн, с её слов, была встревожена, но не придала известию большого значения[101] — вероятно, предположив, что свекровь всего лишь манипулирует ею в семейном конфликте[102].
Девять дней
- Подробное рассмотрение темы: Кризис 1553 года. Вооружённое противостояние
Король Эдуард VI скончался около девяти часов вечера 6 июля 1553 года. Роберт Дадли, посланный отцом арестовать Марию, опоздал: опальная принцесса, заблаговременно бежав из загородной резиденции, уже скакала в свои поместья в Норфолке. 8 июля Мария, находясь вне досягаемости семьи Дадли, запустила заранее спланированный[103][104] механизм вооружённого мятежа. В Лондоне же продолжалось междуцарствие: прежде чем представлять народу королеву Джейн, надо было убедить её принять корону. Из письма Джейн Марии, написанного в заключении в Тауэре и дошедшего до нас в итальянских переводах, известно, что 9 июля дочь Джона Дадли Мэри Сидни привезла в Челси приказ Тайного Совета. Джейн следовало немедленно отправиться в Сайон-хаус — пригородный дворец казнённого Эдуарда Сеймура[105], чтобы «принять то, что было назначено королём»[106]. Когда лодка с женщинами добралась по Темзе до места назначения, недостроенный дворец был пуст[107]. Лишь некоторое время спустя туда пожаловали Джон Дадли и высшие сановники государства Фрэнсис Гастингс, Уильям Герберт, Уильям Парр и Генри Фицалан[108]. Джон Дадли сообщил Джейн, что король умер и что по его воле Джейн должна принять корону[105]. После того как Джейн отказалась, Дадли подключил к переговорам «только что приехавших» Фрэнсис Грей, Джейн Дадли и Анну Парр, а после второго отказа — Генри Грея и Гилфорда Дадли[105]. В конце концов именно под давлением родителей и мужа Джейн дала согласие[105].
10 июля Тайный совет публично провозгласил Джейн королевой[109]. Джейн с мужем и родителями торжественно отправилась на барке в Тауэр, где уже были устроены временные королевские апартаменты[комм. 16]; пока они плыли вниз по течению, Совет получил первый ультиматум Марии[110][111]. Угроза ускорила действия партии Дадли: к концу дня Совет наконец составил и сдал в печать прокламации от имени Джейн[112]. Количество таких воззваний, собственноручно подписанных Джейн за девять дней, свидетельствует о том, что она осознанно приняла верховную власть и отнюдь не пыталась устраниться от неё, как это преподносили авторы XIX века[113]. В отличие от Марии, воздерживавшейся от религиозных лозунгов, Джейн обращалась к народу с открыто протестантской позиции и обвиняла соперницу в желании привести страну под контроль папства[114][комм. 17]. Народ Лондона безразлично молчал, народ Восточной Англии собирался под знаменем Марии. Два дня спустя, со слов Коммендони[115], произошёл первый острый конфликт Джейн с семьёй Дадли. Лорд-казначей Уильям Поулет[en], доставивший в Тауэр корону, неосторожно сказал, что надо срочно сделать и вторую, для Гилфорда. Джейн, не собиравшаяся делить трон с мужем, воспротивилась, что вызвало яростное[116] сопротивление клана Дадли. Отношение Джейн к Гилфорду бесповоротно изменилось: она поняла, что муж с самого начала был посвящён в планы своего отца, в которых Джейн отводилась роль пешки[117]. Герберт и Фицалан сумели погасить скандал, но это не изменило сути: Джейн, изолированная от мира в Тауэре и не имевшая рычагов реальной власти, по-прежнему оставалась заложницей Джона Дадли и его партии[118].
К 12 июля положение Джейн и семьи Дадли стало критическим. Джон Дадли, до того не считавший Марию реальной угрозой, начал лихорадочную вербовку наёмников для военной операции; в родном Брэдгейте сосредотачивались отряды дяди Джейн Джорджа Медли[119]. Вопрос о том, почему Дадли возглавил военную операцию лично, оставив Лондон на попечение Генри Грея, историками не решён: по одним источникам, Джейн требовала назначить командующим собственного отца, по другим — протестовала против такого назначения[120][121]. Дадли, бесспорно, был наиболее компетентным военачальником своего времени[122] и в этом качестве пользовался полной поддержкой Джейн[123]. 14 июля он ушёл в поход; в тот же день взбунтовался посланный к берегам Норфолка флот. По мнению современников, именно с известия об этом начался распад партии Дадли[124]. Аристократы, присягнувшие Джейн, один за другим перешли на сторону Марии и в Восточной Англии, и в тылу Дадли — в долине Темзы. По мере того, как новости поступали в Лондон, Тайный совет становился всё менее решителен в поддержке королевы. 17 июля, подозревая советников в готовящейся измене, Джейн взяла под личный контроль стражу Тауэра[125], а на следующий день объявила набор собственного войска. Командовать им должны были «наши верные и любимые кузены» Генри Фицалан и Уильям Герберт, графы Арундел и Пембрук[126]: им предстояло собрать наличные силы, расквартированные на границе с Уэльсом и ударить c запада по мятежникам в долине Темзы[127]. Джейн ещё не знала, что в тот же день Дадли отказался от боя с мятежниками и отступил к Кембриджу и что именно «любимые кузены» тайно готовили в Лондоне переворот в пользу Марии[128][129].
19 июля Герберт, заручившись поддержкой Тайного Совета и лондонского самоуправления, провозгласил Марию королевой. Лондонцы переворот приветствовали, ни один из бывших сторонников Джейн не поддержал. Понимая соотношение сил, Генри Грей приказал страже Тауэра сложить оружие; стражники, в свою очередь, принудили его присягнуть Марии[130]. Именно отцу и довелось сообщить дочери о том, что она низложена. После того как он спешно уехал к Герберту вымаливать прощение[131], стражники получили приказ арестовать Джейн, Гилфорда Дадли, его мать и всех их спутников[132]. Не покидая Тауэра, бывшая королева стала пленницей. Джон Дадли, получив известие о перевороте, прекратил сопротивление и сдался на милость победителей.
Заключение и казнь
В первые недели правления гнев Марии был направлен исключительно на семью Дадли и лишь во вторую очередь — на Джейн и лондонских чиновников, не столько за попытку захвата власти, сколько за оскорбительные прокламации о её «незаконнорождённости»[комм. 18]. Преследовать Греев она не собиралась: Генри Грей, препровождённый в Тауэр 27 июля[133], через три дня[комм. 19] купил прощение за двадцать тысяч фунтов, а в ноябре Мария простила ему и этот долг[134]. Мария была готова помиловать и Джейн, но в дело вмешались послы Карла V[комм. 20] Ян Схейве и Симон Ренар, требовавшие крови. Под их влиянием королева оставила Джейн под стражей и 12 августа[135] подписала против неё акт обвинения в государственной измене, что в XVI веке означало неизбежный смертный приговор[136]. Приводить его в исполнение Мария не собиралась и активно искала способы освободить Джейн, которые устроили бы и имперских послов, и английское общество[137], в котором преобладало мнение о невиновности Джейн и о милосердии Марии[138]. Действительно, из всех участников кризиса 1553 года были казнены только Джон Дадли, Джон Гейтс и Томас Палмер; большинство их сторонников, к недовольству Ренара, отделались имущественными санкциями (англ. composition)[139]. К концу августа в Тауэре осталась лишь горстка узников[140].
Режим содержания Джейн в Тауэре был относительно мягким[141]. Она комфортно жила в доме коменданта, рядом с ней были слуги, родители, она вела переписку, принимала гостей с воли и свободно беседовала с ними о религии и политике[142], однако прогулки ей были запрещены до середины декабря[143]. Через десять лет после смерти Джейн в протестантских кругах сложилась легенда о том, что её казнили беременной: во время заключения Джейн якобы зачала от Гилфорда[144]. В действительности супруги были разлучены, Джейн могла лишь видеть Гилфорда из окна камеры, не более того[145][146]. Евангелист-радикал Роуленд Ли, посетивший Тауэр 29 августа 1553 года, писал, что Джейн была уверена в скором помиловании. Она презирала Дадли за переход в католичество, не скрывала враждебного отношения к начавшейся контрреформации и собиралась препятствовать реставрации латинского обряда, даже если бы это могло стоить ей жизни[147][148].
Суд над Джейн, Гилфордом, его братьями Амброзом и Генри и архиепископом-реформатором Кранмером состоялся 13 ноября под председательством убеждённого католика Ричарда Моргана[en][149]. Осуждение Джейн и братьев Дадли стало юридической формальностью (все они уже были лишены гражданских и политических прав и не отрицали своей вины); главной целью судилища была расправа над Кранмером[150]. Все обвиняемые, как и ожидалось, были приговорены к смерти: мужчины к повешению, потрошению и четвертованию, Джейн — к сожжению заживо или обезглавливанию, на усмотрение королевы[151][152].
Процесс Джейн Грей совпал во времени с началом политического кризиса, который завершился восстанием Уайетта и гибелью Джейн и её отца[153]. В середине ноября 1553 года политическое равновесие государства пошатнулось из-за спора о замужестве королевы: Мария склонялась к браку с испанцем Филиппом, общество с этим выбором не соглашалось[153]. Петиции и аристократов, и членов палаты общин Мария отвергла, одновременно усиливая давление на протестантов[153]. В декабре в среде парламентариев-протестантов сложился заговор[153]. По планам мятежников, восстание должно было поднято на Пасху 1554 года в четырёх графствах; возмущение в Лестершире взялся возглавить Генри Грей[153]. Действия Ренара и епископа Гардинера, подозревавших о заговоре, спровоцировали мятежников на преждевременное выступление[153]. Генри Грей бежал в Ковентри для вербовки мятежных отрядов, но и народ, и знакомые феодалы отказали ему в поддержке[153]. 2 февраля он был арестован прячущимся, со слов Ренара, в дупле огромного дуба близ Эстли-Холл[en][154]. Действия Томаса Уайетта-младшего были более удачными: разгромив 29 января правительственный отряд, он кружным путём привёл своё войско к стенам лондонского Сити[153]. Там 7 февраля его отряды были рассеяны правительственными войсками под началом Уильяма Герберта[153].
Правительственные прокламации, составленные Тайным Советом во время восстания, утверждали, что целью восставших было возведение на трон Гилфорда Дадли и Джейн Грей[155]. Возможно, вельможи хотели очернить восставших, связав их с непопулярным режимом Дадли; возможно, они пытались манипулировать Марией с целью физически уничтожить семью Греев[156]. Окончательное решение ликвидировать Джейн королева приняла в разгар восстания Уайетта[157]. И католические, и протестантские источники XVI века утверждают, что Мария действовала под давлением Гардинера, Ренара и агентов папы Юлия III; её действительные мотивы остались тайной[158].
Казнь была назначена на 9 февраля 1554 года, но посланный исповедовать Джейн проповедник Джон Фекенхем выпросил три дня отсрочки, рассчитывая вернуть Джейн в католичество[159]. Джейн, уже простившаяся со всем земным, покоряться отказалась. 12 февраля первым на Тауэр-Хилл сложил голову Гилфорд, затем, во внутреннем дворике, Джейн. Перед выводом на казнь она написала на страницах молитвенника своё последнее письмо — посвящение коменданту Тауэра[en], заканчивавшееся словами: «как сказал Проповедник, время рождаться, и время умирать, и день смерти лучше дня рождения. Ваш друг, знает Бог, Джейн Дадли»[160]. В предсмертной речи к немногочисленным свидетелям она признала обвинение, но отказалась признать вину. В последние минуты она, по словам Коммендони, потеряла ориентацию и не смогла самостоятельно подняться на эшафот. Никто из спутников не рискнул приблизиться, и к плахе её привёл случайный человек из толпы[161].
Образ в искусстве
Духовная литература и публицистика
Казнь сделала Джейн первой протестантской мученицей Англии[162] и породила волну житийной литературы, весьма далёкой от исторической действительности[163]. Первые издания писем Джейн, тайно отпечатанные в Англии, появились сразу после казни; затем, по мере усиления репрессий, книгоиздательство переместилось на континент, а после смерти Марии вернулось на родину[164]. Почти все письма Джейн дошли до нас лишь в перепечатке XVI века, иногда в обратном переводе с итальянского. Редкое исключение — подлинники её писем Генриху Буллингеру, хранящиеся в Цюрихской библиотеке[de][165][166].
В 1563 году хронист Джон Фокс опубликовал в своей «Книге мучеников» первое развёрнутое жизнеописание Джейн с приложением важнейших её писем. В сочинениях Фокса и Холиншеда главная черта Джейн — непреклонная твёрдость в вопросах веры[167]. Вскоре, не позднее 1570 года, поток литературы о Джейн иссяк[168]: с одной стороны, издатели насытили рынок, с другой — католицизм более не считался главной угрозой, с третьей — роль «первой мученицы» перешла к вполне живой Елизавете. После того как Фокс сформулировал эту доктрину, ставить Джейн рядом с Елизаветой стало неприлично, а вспоминать о семействе Греев — небезопасно[164]. Катерина и Мария Грей по-прежнему претендовали на очередь престолонаследия; юрист Джон Хейлз[en], осмелившийся напомнить об этом королеве, был арестован и провёл в Тауэре два года[169]. К концу правления Елизаветы издатели могли открыто публиковать лишь два из многих десятков писем Джейн[170].
Интерес к Джейн возродился в первой половине XVII века, в начале новой волны реформации англиканской церкви[171]. В 1615, 1629 и 1636 годах вновь печатаются письма и диалоги Джейн с Фекенхемом; в период Революции и реставрации Стюартов они окончательно вошли в обычный круг протестантского чтения[171].
Художественная литература
Светский литературный образ Джейн как страдалицы и жертвы сложился ещё при Тюдорах[172]. Первую сохранившуюся поэму о Джейн, всего через несколько месяцев после казни, написал Джордж Кавендиш[en][172]. В начале правления Елизаветы тему мученичества Джейн Грей продолжили анонимные авторы народных лубков на английском языке и поэты из высшего общества, писавшие на латыни[173]. Вслед за официальной пропагандой и те, и другие открыто осуждали Марию и её окружение[173]. Анонимный автор прокламации 1562 года сравнивал события июля 1553 года с предательством Иуды[173]. Придворный поэт-классицист Томас Челонер[en] писал, что преждевременная смерть Марии — божья кара не столько за её лицемерие в делах веры, сколько за бездушное отношение к благородной женщине[173]: «Не должна ли была леди, некогда столь утончённая, сочувствовать не менее утончённой Джейн?»[174]
Тема любви Джейн к Гилфорду впервые появляется в «Героических письмах об Англии» Майкла Дрейтона[en] (1597)[175]. Дрейтон, как и его предшественники, восхвалял Елизавету и поносил Марию, но главная тема его «Писем Джейн и Гилфорда» — чувства неопытных влюблённых на пороге смерти[175]:
- «Прощай, милый Гилфорд, развязка приближается.
- Наш удел — небо, на земле мы чужие»[176].
Тот же мотив преобладал и в первой, не сохранившейся, пьесе о Джейн и Гилфорде, написанной коллективом авторов в 1602 году[175]. Пять лет спустя Джон Уэбстер и Томас Деккер переделали её в «Историю сэра Томаса Уайетта»[175]. В следующем столетии тему любви Джейн и Гилфорда развили Эдвард Юнг (1715) и Никлас Роу[en] (1714); в трагедии Роу впервые возникает фантастический любовный треугольник (Джейн — Гилфорд — Пембрук)[177].
В сочинениях поэтов, историков и публицистов XVII—XVIII веков Джейн — абсолютный идеал красоты и нравственности. Уже в 1630 году Джон Хейворд[en] в «Истории правления Генриха VI» назвал Джейн «особой редчайшего, несравненного совершенства … украшенной всеми известными добродетелями как безоблачное небо звёздами…»[178]. Моралисты XVIII века эксплуатировали образ Джейн — идеальной жены, в дублинском театре призрак Джейн преследовал на сцене неверных мужей[179]. Джордж Кит[en], опубликовавший в 1757 году шаблон, по которому составлялись подобные сочинения, признавал: «должно быть, я не способен воздать всё причитающееся этой добродетельной особе, но надеюсь, что, по крайней мере, я не отступил от законов природы»[180]. В начале XIX века[комм. 21] тема Джейн появилась и надолго закрепилась в нравоучительной литературе для детей, подростков и молодых женщин[181][182].
В 1791 году, на пороге века романтизма, издатель «готических романов» Уильям Лейн опубликовал в Лондоне роман в письмах «Леди Джейн Грей» — первый в череде многочисленных романов о Джейн и Гилфорде[183]. Образы Джейн в литературе XIX века следуют одному из трёх шаблонов: романтической героини, романтической жертвы или идеальной домохозяйки[184]. Романтическая героика преобладала в 1830-е годы: рынки Великобритании, Франции и США наводнили откровенно вымышленные, подчас фантастические сочинения[185]. Особенно преуспел в переписывании истории[186] Уильям Эйсворт, издавший в 1840 году роман «Лондонский Тауэр» с иллюстрациями Джорджа Крукшенка. Затем, в середине века, любовная тема окончательно отступила на второй план, на смену героике пришла жертвенность[187]. Писатели всех жанров и направлений эксплуатировали легенду о «несравненном совершенстве» Джейн, ставшей образцом женщины-домохозяйки викторианской эпохи[188] и героиней зарождавшегося протофеминизма[189]. Даже серьёзный историк Агнес Стрикленд[en] писала в 1868 году: «Леди Джейн Грей, несомненно, самый благородный представитель рода Тюдоров, наделённая всеми достоинствами …»[190] … «безукоризненная, подобная святой леди Джейн»[191].
Авторы XX и XXI века, преимущественно из англоговорящих стран[192], по-прежнему пишут о Джейн, но с другой точки зрения: абсолютному большинству интересна либо психология личности Джейн, либо обстоятельства её смерти[193]: например, Джейн является главной героиней исторического романа британской писательницы и историка Элисон Уэйр «Трон и плаха леди Джейн».
Академическая живопись
|