Алтайский областной комитет КПСС
Поделись знанием:
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
Эта статья — об обкоме Горно-Алтайской автономной области. Об обкоме Алтайского края см. Алтайский краевой комитет КПСС.
Алтайский областной комитет КПСС — центральный партийный орган, существовавший в Горно-Алтайской АО с 1922 года по 23 августа 1991 года.
История
- 1.6.1922 образована как Ойратская автономная область из части Алтайской губернии
- 25.5.1925 в составе Сибирского края
- 30.7.1930 в составе Западно-Сибирского края
- 2.3.1932 переименована в Ойротскую автономную область
- 28.9.1937 в составе Алтайского края
- 7.1.1948 переименована в Горно-Алтайскую автономную область
- 3.7.19911 преобразована в Горно-Алтайскую Советскую Социалистическую Республику и вышла из состава Алтайского края
- 5.2.1992 переименована в Республику Горный Алтай
- 7.5.1992 переименована в Республику Алтай
Первые секретари РКП(б)/ВКП(б)/КПСС
- 10.8.1922 образован как Областной комитет РКП(б) Ойратской автономной области
- 31.12.1925 переименован в Областной комитет ВКП(б) Ойратской автономной области
- 1932 переименован в Областной комитет ВКП(б) Ойротской автономной области
- 1948 переименован в Областной комитет ВКП(б) Горно-Алтайской автономной области
- 13.10.1952 переименован в Областной комитет КПСС Горно-Алтайской автономной области преобразован в Горно-Алтайский республиканский комитет КП РСФСР
- 23.8.1991 деятельность КП РСФСР приостановлена
- 10.8.1922 - 9.1924 ответственный секретарь Гордиенко Пётр Яковлевич
- 9.1924 - 9.1928 ответственный секретарь Папардэ Леонид Андреевич (Мишке Карл Рудольфович)
- 9.1928 - 17.3.1930 ответственный секретарь Нелюбин Анисим Парфёнович
- 17.36 - .5.1930 ответственный секретарь Истомин Ф. В.
- 5.1930 - ответственный секретарь Гордиенко Пётр Яковлевич
- - 11.1932 Гордиенко Пётр Яковлевич
- 12.1932 - 22.6.1936 Хабаров Павел Семёнович
- 22.6.1936 - 28.3.1937 Новаковский Марк Борисович
- 28.37 - 17.5.1937 и. о. Юфит Самуил Наумович
- 22.5.1937 - 12.2.1938 Юфит Самуил Наумович
- 12.2- 25.5.1938 и. о. Антонов Фёдор Семёнович
- 29.5.1938 - 11.1943 Антонов Фёдор Семёнович
- 11.1943 - 29.11.1946 Печёнов Иван Петрович
- 29.11.1946 - 29.2.1948 Сапего Александр Игнатьевич
- 29.2.1948 - 2.10.1949 Кыдрашев Чёт Кыдрашевич
- 2.10.1949 - 9.3.1950 Коломин Иван Яковлевич
- 9 - .3.1950 вакансия, и. о. 2-й секретарь Областного комитета ВКП(б) Горно-Алтайской автономной области
- 3.1950 - 3.1955 Сорока Николай Иванович
- 3.1955 - 1.1960 Киселёв Николай Михайлович
- 1.1960 - 6.5.1964 Дорохов Роман Александрович
- 6.5 - .7.1954 вакансия, и. о. 2-й секретарь Областного комитета КПСС Горно-Алтайской автономной области
- 7.1964 - 6.10.1978 Лазебный Николай Семёнович
- 6.10.1978 - 21.5.1988 Знаменский Юрий Степанович
- 21.5 - 6.10.1988 Нартов Дмитрий Егорович
- 6.10 - 5.11.1988 вакансия, и. о. 2-й секретарь Областного комитета КПСС Горно-Алтайской автономной области
- 5.11.1988 - 9.3.1990 Гусев Владимир Васильевич
- 9.3 - .4.1990 и. о. 2-й секретарь Областного комитета КПСС Горно-Алтайской автономной области
- 28.4.1990 - 23.8.1991 Чаптынов Валерий Иванович
См. также
Напишите отзыв о статье "Алтайский областной комитет КПСС"
Литература
- Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923—1991 гг. Историко-биографический справочник / Сост. В. И. Ивкин. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999.-639с.,илл и Залесский К. А. Кто есть кто в истории СССР. 1924—1953 / К. А. Залесский.- М.: Вече, 2009. — 752 с. — (Кто есть кто).
- «ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ КПСС ВКП(б) РКП(б) РСДРП(б) 1917—1991 историко-биографический справочник Автор-составитель Ю. В. Горячев»
Ссылки
- [www.knowbysight.info/1_RSFSR/06480.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]
Отрывок, характеризующий Алтайский областной комитет КПСС
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
