Альрек и Эйрик

Альрек и Эйрик (Erik och Alrik) — легендарные братья-конунги из династии Инглингов.

В "Саге об Инглингах"

Альрек и Эйрик были сыновьями Агни. Они правили вместе и были вечными соперниками. Однажды они выехали вдвоём на конную прогулку и не вернулись. Их нашли мёртвых с проломленными черепами; поскольку никакого оружия при них не было, решили, что они убили друг друга конскими удилами.

Тьодольв сын Хвинира говорит о смерти братьев следующее:

Альрек, подняв
Руку на Эйрика,
Сам от руки
Братней умер.
Да не меч,
А узду простую
Князья в бою
Заносили.
Прежде вождям
Не доводилось
Брать на брань
Конскую сбрую.

— Сага об Инглингах, XX.

Альреку и Эйрику наследовала другая пара братьев-соперников — сыновья Альрека Ингви и Альв. Матерью Альва была Дагейд, дочь Дага Могучего из рода Дёглингов.

В "Саге о Гаутреке" и "Саге о Хрольве сыне Гаутрека"

"Сага о Гаутреке" говорит, что Эйрик убил Альрека конскими удилами и после этого долго правил Швецией единолично. Эту версию поддерживает "Сага о Хрольве сыне Гаутрека", где действует дочь Эйрика и его жены Ингибьёрг — Торбьёрг.

Приблизительная датировка

Шведский археолог Биргер Нерман на основании археологических и других данных предложил датировать гибель Альрека и Эйрика первой половиной V века.

Отрывок, характеризующий Альрек и Эйрик

Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.