Антропов, Лука Николаевич
| Лука Николаевич Антропов | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: |
14 сентября 1881 (37 лет) |
| Место смерти: | |
Антропов, Лука Николаевич, драматический писатель, род. в С.-Петербурге 16-го октября 1843 года, ум. 14-го сентября 1881 г., в Москве.
Биография
По окончании в 1863 г. курса в С.-Петербургском университете первым кандидатом юридического факультета (по административному разряду), он стал сотрудничать в „Библиотеке для Чтения“ (под редакцией П. Д. Боборыкина), где поместил в 1865 г. несколько критических и театральных заметок („Госпожа Брошель“, „Повести Н. Дмитриева“, „Спектакль любителей с участием г. Васильева“, „Современная русская сатирическая журналистика“, № 1—3). Затем, Антропов получил место в канцелярии виленского генерал-губернатора К. П. Кауфмана, причем исправлял должность делопроизводителя в комитете по делам римско-католической церкви.
Со вступлением в должность генерал-губернатора А. Л. Потапова, он покинул службу в Вильне. Дальнейшие биографические сведения об Антропове очень скудны: известно только, что в последние годы своей жизни, женатый и имевший детей, он служил смотрителем железнодорожного училища в Либаве. В 1869 г., в „Заре“ появлялись „Театральные заметки“ Антропова (№ 1, 2 и 5) и напечатан разбор романа Гончарова „Обрыв“ (№ 11); в „Моск. Ведомостях“ 1872 г., № 9, помещен разбор повести Тургенева „Вешние воды“; затем в „Русской Речи“ 1881 г. № 4, напечатана статья Антропова „Русские раскольники и английские диссиденты“.
Известность Антропова, как драматического писателя, основывается, главным образом, на 5-актной комедии „Блуждающие огни“, литературно написанной и не лишенной сценических эффектов. Эта пьеса представлена была в первый раз в Москве, на сцене Императорского Малого театра, 6-го декабря 1873 г., в бенефис Г. Я. Федотовой. В Петербурге, весною 1874 г., в ней с большим успехом дебютировала перед столичною публикою, на сцене Благородного собрания, М. Г. Савина, получившая затем дебют в Александринском театре и принятая после того на Императорскую сцену. Второе и последнее из появившихся в Александринском театре (в 1878 г.) произведений Антропова — „Ванька-Ключник“, драматический эскиз в 4-х действиях, особенного успеха не имело. Кроме этих двух пьес, Антропов написал две комедии в 3-х действиях каждая: „Гордое сердце“ и „Очаровательный сон“. Комедии эти ставились только на провинциальных клубных и любительских сценах. Все драматические произведения Антропова имеются только в литографированном виде, с цензурными пометами 1877 и 1878 гг.
Напишите отзыв о статье "Антропов, Лука Николаевич"
Литература
- Д. Д. Языков, «Обзор жизни и трудов писателей, умерших в 1881 г.», стр. 6.
- «Историч. Вестник» 1884 г., № 3, стр. 546*548 («Воспоминания о службе в Белоруссии» И. Н. Захарьина).
- «Императорский С.-Петербургский университет в течение первых 50-ти лет его существования». стр. СХVІ (приложения).
- «Голос Москвы» 1885 г., № 50 («Памяти Н. Н. Воскобойникова», статья г-на Шолковича).
- А. И. Вольф, «Хроника петербургских театров с конца 1855 до начала 1881 года», стр. 53, 55, 58, 66 и 78 (где говорится, что с 1874 по 1881 год обе пьесы Антропова — «Блуждающие огни» и «Ванька-Ключник» выдержали 22 представления)
- С. Венгеров, «Критико-биогр. Словарь», т. I, стр. 689
- Брокгауз-Ефрон, «Энцикл. Словарь», полут. II, стр. 867
|
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Антропов, Лука Николаевич
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
