Асташово (усадьба)

К:Википедия:Страницы на КУЛ (тип: не указан)

Усадьба
Асташово
Местоположение	Костромская область, Чухломский район, Введенский с/с, д. Асташово

Асташово — усадьба крестьянина Мартьяна Сазонова в Костромской области, являющаяся памятником архитектуры регионального значения. Главный дом усадьбы широко известен в Интернете в качестве «Лесного терема».

История дома до революции

Мартьян Сазонов (1842—1914) был одним из отходников, то есть крестьян, уехавших после отмены крепостного права на заработки в города. Сфера деятельности Сазонова заключалась, как и у большинства чухломских отходников, в плотницких и столярных работах. Сазонов специализировался как краснодеревщик и работал преимущественно на дачах под Санкт-Петербургом.

Предположительно до 1895 года Сазонов постоянно проживал в Санкт-Петербурге, этот вывод можно сделать на основании того, что он не занимал никаких выборных должностей в уезде, в отличие от его соседей. В это время у него умерла первая жена, и он женился вторым браком на дочке дьякона Ильинской церкви в д. Фалелеево Екатерине Алексеевне Добровольской (1875—1950).

К началу строительства дома в 1897 году Сазонов, разбогатевший на подрядах, решил отойти от дел и вернуться в родные края, после чего и построил для своей молодой жены этот дом. Двухэтажный с мезонином деревянный дом был построен в русском стиле с насыщенным и разнообразным резным декором. Дом включал в себя большую хозяйственную часть (ныне утраченную). При доме была также построена резная беседка, разбит сад, посажена липовая аллея, выкопаны пруды.

История в советское время

Сазонов не дожил до революции три года и не был свидетелем того, как в 1918 г. дом был национализирован, а его жена была из него выселена. Дом никак не использовался вплоть до войны, после чего в нём расположились всевозможные учреждения: сельсовет, контора колхоза, почта, библиотека, фельдшерский пункт, кинобудка.

После войны окрестные деревни начали пустеть. Многие не вернулись с войны, кто-то из крестьян уезжал в города от тяжелых условий жизни, лишь получив на руки паспорт, кого-то переселили насильно, упразднив «бесперспективные» деревни. К началу 70-х годов расположенные в доме учреждения за ненадобностью закрылись и одно за другим переехали в другие места.

У оставленного без присмотра и не ремонтировавшегося со дня постройки дома быстро пришла в негодность крыша, после чего он был заброшен. Более тридцати лет дом, постепенно разрушаясь, стоял бесхозным в густом лесу, который образовался на месте деревни, также окончательно заброшенной в начале 90-х годов.

Новейшая история

В 2005 г. московский предприниматель Андрей Павличенков, случайно узнав о тереме, попал в Асташово. Его встретила типичная для Нечерноземья картина: разруха, брошенные деревни и бездорожье. Терем настолько зарос лесом, что его было непросто найти.

В течение нескольких лет после этого начаты волонтерские работы по консервации терема. В разное время проекту помогали Василий Киреев, джиперский фестиваль «Полная Чухлома», костромской департамент культурного наследия, «Архнадзор», местные жители, волонтеры из Москвы, Вологды и других городов.

В процессе восстановительно — реставрационных работ и во время поездок энтузиастов был срублен «сорняковый» лес вокруг дома, собраны и складированы обвалившиеся элементы декора, разобран мусор, сделаны все необходимые обмеры. Накренившаяся башенка, угрожавшая сохранности всей конструкции, была снята с помощью автокрана. К дому отсыпана новая дорога длиной 2 км, заново подведено электричество.

С 2011 г. и по настоящее время проводится полномасштабная реставрация. Работы ведутся с использованием исторических технологий и материалов: тесаных бревен, дранки, войлока, гидроизоляции из бересты. Методом переборки сруба восстановлен основной объём терема и пристройки, перекрытия и многочисленные элементы наружного резного убранства. Удалось сохранить более 60 % подлинной конструкции, остальные детали, а это обшивка сруба, окраска, полы, штукатурка, печки, двери и т. д. воссоздаются с максимальной достоверностью и близостью к первоисточнику.

В 2015 г. Асташово получило грант Фонда Потанина в номинации «Музейный старт».

В 2016 г. планируется открытие Асташово в качестве музейно-культурного центра и гостиничного комплекса, на базе которого будут организованы туристические программы краеведческого и активного отдыха.

Сегодня «Лесной терем» в Асташово — это один из лучших деревянных домов России. У гостей терема есть уникальная возможность окунуться в ускользающую культуру русской провинциальной жизни, своими глазами увидеть процесс реставрации, при желании — помочь в деле сохранения общедоступного культурного наследия.

Архитектура

Изучавшие дом архитекторы и искусствоведы пришли к выводу, что за основу проекта был взят домик для царской охоты в Беловежской пуще, спроектированный знаменитым петербургским архитектором Иваном Ропетом.

Ропет Иван Павлович (настоящее имя Петров Иван Николаевич, 1845—1908) — один из наиболее известных архитекторов, работавших в русском стиле. Многие из его работ были опубликованы в альманахе «Мотивы русской архитектуры» в 70-80-х года XIX века. Проекты разных художников объединяла их эклектичность: сложные, современные планировки предполагалось выполнять в традиционных срубовых конструкциях; все проекты отличала детальная проработка невероятно роскошного резного декора. Конечно же, мотивы народной архитектуры были всего лишь отправной точкой для фантазии авторов. Все эти роскошные терема имеют очень мало общего с традиционным русским деревянным зодчеством и имеют значительно больше общих черт с общеевропейской модерновой архитектурой рубежа веков.

Одним из наиболее известных объектов, построенных по проекту Ропета является павильон Российской Империи на международной выставке в Париже 1878 года. До наших дней уцелело всего два дома, связанных с альманахом «Мотивы Русской Архитектуры»: баня-теремок в Абрамцево и Народный дом в Барнауле. Остальные проекты Ропета дошли до нас только в эскизах и чертежах. По крайней мере, таково было мнение специалистов по истории архитектуры, пока в Интернете не стали появляться фотографии дома-терема крестьянина Сазонова в деревне Асташово.

Терем был построен через 10 лет после публикации легшего в его основу проекта, и в его оформлении было использованы разнообразные детали: светелка, теремок с балконом, увенчанная килевидным аттиком с резным навершием, а также декоративная шатровая башенка. Откуда именно Сазонов или фактический строитель дома взял проект Ропета — увидел в журнале, встречался лично в Петербурге или ещё откуда-нибудь, доподлинно неизвестно. Изучение ряда петербургских документов о жизни крестьян-отходников дает основание предполагать, что Сазонов был подрядчиком у Ропета на строительстве российского павильона в Париже, после чего и решил построить подобный дом у себя на родине.

Изучение ряда особенностей дома в ходе реставрации привело к мысли, что Сазонов строил дом сам, без профессионального архитектора. Так кровля дома переделывалась прямо по ходу строительства, у парадного входа не было теплых сеней, наконец, в доме не было запланировано ни одного туалета, хотя это уже было нормой в богатых петербургских дачах.

Таким образом, терем в Асташово представляет из себя уникальное сочетание столичной загородной дачи в модном русском стиле и, одновременно, крестьянской усадьбы в деревенской глуши, при строительстве которой использовались традиционные инструменты и методы строительства.

Название

Существует два варианта названия — Асташово и Осташево. На карте Ф. Ф. Шуберта 1840-х годов деревня названа Осташева. Это название послужило первоисточником для внесения деревни в список Памятников Костромской Области как Осташево.

Однако, советские карты называют деревню только как Асташово. И почтовое отделение, находившееся с 1944-го по 1972-й в тереме тоже было Асташово, а не Осташево. Поэтому в нынешнем названии усадьбы используется её наиболее устоявшаяся транскрипция.

Как добраться

Асташово расположено в 200 км от Костромы, 280 км от Ярославля, 310 км от Вологды, 520 км от Москвы, 950 км от Санкт-Петербурга. На автомобиле нужно добраться любой дорогой до Чухломы.

Проехав указатель населенного пункта «Чухлома» нужно двигаться прямо около 2 км до перекрестка, справа будет АЗС «ТНК». Это последняя заправка по дороге. У заправки нужно повернуть направо и едхать прямо по грейдерной дороге 20 км до д. Петровское. Сразу после въезда в д. Петровское дорога поворачивает направо. Нужно двигаться прямо 500 м и на Т-образном перекресте за мостом через речку, повернуть направо, к большому храму. После храма дорога поворачивает налево и выходит из деревни в лес. Через 6 км по грейдерной дороге в лесу — большой брошенный храм в д. Фалелеево (она же Ильинское). Прямо напротив церкви поворот налево. До Асташово — 2 км по круглогодично пригодной для проезда любой машины дороги.

Ссылки

• Группа Асташово в Facebook [www.facebook.com/Astashovo]
• ЖЖ Андрея Павличенкова [kopanga.livejournal.com/]
• Информация об Асташово на сайте Архнадзора [www.archnadzor.ru/2011/12/03/udobstva-vo-dvore/]
• Фонд Потанина www.fondpotanin.ru/novosti/2015-04-23/8134505

Литература

• Памятники архитектуры Костромской области, вып. VI, Чухлома, Чухломской район. Г. К. Смирнов, П. Н. Шармин, Е. Г. Щеболева. Издание подготовлено Комитетом по охране и использованию историко-культурного наследия. Кострома, 2004 г. www.hamlet.ru/?view=item&id=17564
• На земле благословенной, Байкова Т. Н. Историко-краеведческое издание, Костромаиздат, 2014 г.www.hamlet.ru/?view=item&id=26227

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Асташово (усадьба)

Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.