Банда Николая Сафонова

Банда Николая Сафонова
Место базирования	РСФСР РСФСР
Основана	Николай Сафонов (Сабан)
Годы активности	1917 — 1920 годы
Территория	Москва
Криминальная деятельность	массовые убийства, грабежи, разбойные нападения, кражи , нападение на сотрудников МУРа, изнасилования .

Банда Николая Сафонова — крупная банда, действовавшая с 1917 по 1920 год в Москве, одна из самых жестоких банд в советской истории.

История банды

Создателем и лидером банды был уголовник Николай Михайлович Сафонов по кличке Сабан, выходец из Липецкой губернии, судимый шесть раз. Его ближайшим помощником был уголовник по кличке «Капитан». У обоих налетчиков был немалый опыт по части краж, грабежей, взломов, были несколько судимостей, годы каторжных работ. В банду Сабана вошли и другие уголовники.

Образованная Сафоновым банда со временем стала одной из самых многочисленных в Москве. Она состояла из тридцати четырех человек. По оперативным данным угрозыска и МЧК, в банде был советник из бывших офицеров, именно он разрабатывал тактику налетов. Банда была разделена на две группы, одной из которой руководил Александр Андреев, а другой — Николай Павлов. Кроме того, банда делилась на ударные группы — группу разведки, захвата, прикрытия и отхода.

Дисциплина в банде была сходна с военной, за попытку неповиновения Сабан лично расстреливал подельников. За время своего существования банда совершила несколько десятков вооруженных нападений и награбила денег и ценностей на сумму около 4,5 миллиона рублей. Награбленное бандиты обычно увозили на дачу в Сокольники, где и делили между собой. Участники банды убили более 30 человек, их своеобразным почерком было совершение массовых убийств.

Одним из первых преступлений банды было вооруженное ограбление особняка, добычей грабителей стало около 200 тысяч рублей. Во время налета Павлов изнасиловал дочь хозяина особняка.

Через какое-то время поздним вечером, бандиты ограбили на 1,5 миллиона рублей фабриканта Иванова и перед уходом хладнокровно убили его и всю его семью.

Однажды, узнав от разведчиков своей банды, что его активно разыскивают муровцы, Сабан явился в одно из отделений милиции, где, открыв огонь из двух пистолетов и выхватив бомбу, буквально разогнал всех сотрудников.

Самым громким преступлением банды стало убийство в январе 1919 года шестнадцати постовых милиционеров. Бандиты, сидя в автомобиле, подзывали к себе постового, чтобы узнать, как проехать в то или иное место, а когда милиционер приближался к машине, стреляли в него несколько раз в упор. Эти преступления породили среди москвичей множество разных слухов, в том числе о неких «чёрных мстителях», убивающих милиционеров. Постовые стали отказываться дежурить в одиночку, что вызвало соединение нескольких сторожевых единиц в пикете.

На поиски бандитов были подняты лучшие силы Московского уголовного розыска, но Сабан оставался неуловим. Однажды сотрудники милиции устроили на него засаду, но он умело отстреливался, ранил одного милиционера, проходными дворами ушёл от преследования и сумел бежать. Он решил отсидеться в своих родных Хамовниках, готовя новые преступления.

Бандиты совершили налет на рабочий кооператив, где похитили из кассы четыреста тысяч рублей. При дележе Сабан забрал себе большую часть денег.

Вечером 26 апреля 1919 года Капитана, проезжавшего на извозчике мимо Большого театра, узнал сотрудник МЧК. Когда он попытался задержать бандита, Капитан соскочил с извозчика, бросил бомбу, которая взорвалась, но никому не причинила вреда, и убежал. Капитан забежал в Большой театр, но выходы из театра были перекрыты милицией. Капитан был задержан и отправлен в МЧК для допроса.

Для Сабана это была большая потеря. С Капитаном его связывала и организация банды, и подбор её участников, и подготовка налетов.

Сабан решил на время скрыться из Москвы. Он отправился в небольшой городок Лебедянь Липецкой области к родственникам, надеясь там отсидеться. Однажды между Сабаном и родственниками возникла ссора, перешедшая в потасовку. Сабан убил всю семью своей родной сестры, состоявшую из восьми человек, в том числе детей. Соседи, услышавшие крики из дома, успели схватить главаря банды, и, несмотря на требования представителей власти сделать все по закону, убили Сафонова.

Банда под руководством Морозова

После гибели Сафонова банду возглавил Павел Морозов по кличке Паша Новодеревенский, бывший каторжник, жестокий вор-рецидивист. Его подчиненными были Степан Смирнов по кличке Степка Рябой, Сергей Капустин по кличке Сережка Капустка, Чернышев по кличке Тефти-Вефти, Бочкарев по кличке Егорка Татарин, Иван Парышев, Антошка Косой, Павел Архипов по кличке Пашка Глухой, Иван Барабанов по кличке Вороной Ванька и другие, всего тридцать человек. Большинство участников банды еще до Октябрьской революции были осуждены на каторжные работы за разбойные нападения.

Несколько дней разведчики банды изучали все подходы к кассе фабрики «Богатырь». Выяснив, что настоящей охраны там нет, бандиты ворвались в помещение кассы и, похитив 660 тысяч рублей, быстро покинули место преступления и на автомобиле группы отхода скрылись.

Затем бандиты выяснили, что у одного артельщика первой стрелковой школы на переезде села Карачарова появились деньги. Этот начинающий предприниматель только что удачно продал часть своей сельскохозяйственной продукции. Артельщика всегда сопровождал милиционер, значит, решили бандиты, деньги у него при себе. Участники банды решили на сходке, что убийство должен совершить самый молодой бандит, чтобы доказать свою преданность. Бандиты убили артельщика и милиционера, похитив около 150 тысяч рублей.

Бандиты совершили нападение на дом крестьянина Исаева, проживавшего на станции Владычино Нижегородской железной дороги. Попытавшийся защищаться Исаев был застрелен, заодно бандиты убили его жену и детей. На этот раз добычей налетчиков стало около 100 тысяч рублей, и они решили возвращаться в Москву.

Бандиты осели на окраине столицы, а первый налет в Москве готовили в центре. Наводчики вышли на одного состоятельного человека, и на следующий день участники банды совершили нападение на его дом. Налетчики убили хозяина дома и всю его семью — всего 5 человек. Их выводили из дома по одному, вели в сарай и там убивали топором. Известие об этом преступлении потрясло всю Москву, по столице снова пошли страшные слухи. Через два дня бандиты совершили такое же преступление, ограбив дом и убив топором домочадцев.

Позже на платформе Соколовская Ярославской железной дороги бандиты ограбили местную аптеку и изнасиловали жену аптекаря. Свидетели этого преступления смогли выбежать из аптеки и подняли шум. В ответ бандиты вышли на платформу и убили десятерых служащих железной дороги.

Затем участники банды уехали на поезде в Богородский уезд. В деревне Глобово они ограбили дом, при этом убив хозяина и всю его семью. На этот раз их добыча оказалось небольшой, и бандиты решили вернуться в столицу.

Конец банды

Участник банды Михаил Михайлов по кличке Мишка Хиваблиз был задержан сотрудниками уголовной секции МЧК на Краснохолмской набережной. В момент ареста он оказал отчаянное вооруженное сопротивление и, отстреливаясь, убил проходящую мимо женщину. Самого Михайлова ранили, при обыске у него отобрали револьвер и английскую бомбу. Во время допроса он все отрицал. Тогда ему устроили очную ставку с одним бандитом, и тот выдал своего подельника. Так стало известно о существовании банды Пашки Новодеревенского.

Несколько позднее на квартире его сожительницы в Кускове оперативникам удалось задержать Сергея Капустина и при обыске конфисковать немалое количество оружия: два заряженных револьвера системы «маузер», «наган», один «смит-вессон», один капсюль от бомбы, обойму с патронами к кольту, заряженную винтовку и 6 пачек патронов к ней. Допрос начали прямо на месте, Капустин начал давать показания. От него узнали, где скрывается Павел Морозов. Наряд милиции был направлен в Перово. Милиционеры окружили дом, перекрыли все подходы к нему. Двое бандитов, засевшие в доме, стали отстреливаться, но были ранены и задержаны. По показаниям находившейся в доме сожительницы Пашки Новодеревенского милиционеры установили, что часть налетчиков еще рано утром отправилась на ограбление в дачную местность в Щелково по Ярославской железной дороге. Точный адрес женщина не знала, но сказала, где могла находиться еще одна группа бандитов - недалеко, в Перово, в квартире заведующего складом бывшей фирмы братьев Нобель. Выехав по этому адресу, милиционеры попытались задержать находившихся там Степана Смирнова и Петра Милешина, но те стали отстреливаться. В итоге Смирнов был убит, а Милешин сдался. Он назвал возможное местопребывание активного участника банды Ивана Нарышева - собственный дом у Рогожской заставы.

Милиционеры окружили этот дом и попытались войти в ворота. В это время находившийся на чердаке Нарышев открыл огонь по милиционерам из двух револьверов. В завязавшейся перестрелке Нарышев был ранен, задержан и позже на допросе выдал тайную базу Морозова. 15 февраля 1920 года милиционеры устроили засаду на этой базе, 17 февраля они арестовали там бандита по фамилии Бочкарев. На следующий день на базу пришел сам Морозов вместе с Петром Чернышевым и Антоном Косым. Однако, видимо почувствовав неладное, бандиты держали оружие наготове. Завязалась перестрелка, бандиты выбежали во двор, старались уйти к лесу. В результате перестрелки Чернышев был убит, Косой и Морозов ранены. Они взорвали бомбу и сумели скрыться, от взрыва никто не пострадал.

7 мая 1920 года был арестован Павел Архипов по кличке Пашка Глухой, у него изъяли 2 револьвера.

Впоследствии главарь банды Павел Морозов во время ссоры при дележе награбленных ценностей был убит рядовым участником банды - Иваном Барабановым по кличке Ванька Вороной. Все остальные арестованные бандиты по постановлению коллегии МЧК были расстреляны.

См. также

• Банда Ивана Белова

Ссылки

• [yandex.ru/clck/redir/AiuY0DBWFJ4ePaEse6rgeAjgs2pI3DW99KUdgowt9XvoT-twMUKrgCbXY9MpaLOeVY7fsaXLHoaQj6Ge5OQUPkfZMEoTfo0tjiNINYV6z5xf0uf9GHgDfwG2KqBn3RITtvDOqX1iEeEicFadaSx9uOZjOV1zAlxtz3Qch0DWm36UmaZsrUP5AKFOdz587wMj?data=UlNrNmk5WktYejR0eWJFYk1Ldmtxa2NGOUJWaER0bE1OYmpjNFM1MXdUd1BlUG5Xa0p3SjBHWXhCdWppOHp3d0MxOHRfOUFXSE9TZDYyVDZ0VE81VGl3WFJVcWJNeHdQQ0hldFlmYVZiTW9HazMtYlNHeXlPSmdzWFpUOGl6WEx0Uy1RdXczbmZwSm10TEl5bFhVNTVSSXF3WFQ5VFZuN0pTS2ZUdUhSd3BN&b64e=2&sign=ffae255382f53969c969055d5e62b422&keyno=0&l10n=ru Дача в Сокольниках]

Отрывок, характеризующий Банда Николая Сафонова

– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]