Битва у каньона Йеллоу-Хаус
| Битва у каньона Йеллоу-Хаус | |||
| Основной конфликт: Индейские войны | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
вблизи современного города Лаббок | ||
| Итог |
отступление техасских ополченцев, пиррова победа команчей | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Битва у каньона Йеллоу-Хаус — сражение между команчским отрядом и группой охотников за бизонами, имевшее место 18 марта 1877 года в местности неподалёку от нынешнего города Лаббок (Техас). Это сражение завершило серию нападений команчей на охотников за бизонами в 1877 году, и стало последним крупным столкновением между индейцами и белыми в Техасе.[2].
Содержание
История
В декабре 1876 года группа команчей во главе с Чёрным Конём через посредство агента по сношениям с индейцами получила разрешение на охоту в Техасе. Однако Чёрный Конь оставался недоволен тем, что размах промысловой охоты на бизонов значительно сокращает их численность, и решил стать лагерем в каньоне Йеллоу-Хаус, намереваясь убивать всех встречающихся ему промысловиков. В конце 1876 года промысловик Маршалл Сьюэлл с группой других охотников встал на стоянку в округе Гарса, в местности Кэпрок рядом с рекой Бразос. 1 февраля 1877 года Сьюэлл обнаружил в округе стадо бизонов, и по одному начал отстреливать их до тех пор, пока у него не закончились боеприпасы. На обратном пути на заимку Сьюэлла схватили команчи во главе с Чёрным Конём, пытали, сняли с него скальп, вспороли живот, а в раны воткнули обломки его ружейной треноги.[1] Происходившее наблюдали с расстояния мили трое других охотников, сопровождавших Сьюэлла, и ещё один промысловик. Они поспешно прибыли в ближайший к месту убийства городок Рэт-Сити и доложили о нападении.
Убитый Сьюэлл пользовался уважением в городке,[1] и поэтому вскоре собрался отряд из 40 ополченцев. Они прибыли на место убийства, похоронили тело Сьюэлла, а затем отправились по следу команчей. Произошла короткая перестрелка. После этого Чёрный Конь собрал отряд в 170 всадников и начал разорять все охотничьи заимки в округе.[2]
Ход сражения
4 марта из Рэт-Сити со специальной целью схватить Чёрного Коня вышел отряд под командованием Джима Уайта. В качестве проводника выступил некто Хосе, бывший команчеро из Нью-Мехико. В отряде было 26 кавалеристов; остальные ополченцы передвигались на телегах. На вторую ночь пути Уайт из-за кровоизлияния в лёгкое был вынужден вернуться в Рэт-Сити, а один из его лейтенантов, Джим Смит, был произведён в капитаны. Отряд разыскал место убийства Сьюэлла и по следу команчей отправился на запад вплоть до места к северо-западу от нынешнего Поста. Проводник сообщил, что Чёрный Конь находится в каньоне Йеллоу-Хаус. Отряд вошёл в каньон в районе озера Баффало-Спрингс, где был обнаружен и убит команчский часовой. В тот же день разведчиками был обнаружен лагерь команчей, и вечером отряд выдвинулся в его сторону, оставив провизию и телеги у водоёма.[2]
Техасцы достигли развилки каньона 18 марта и, пойдя на запад, достигли лагеря команчей. Несмотря на вечер, было принято решение о немедленной атаке. Они разделились на три группы - две конные и одну пешую; конные двинулись по бокам каньона, в то время как пешая пошла вдоль ручья, протекавшего посередине. Приблизившись на расстояние выстрела, техасцы открыли огонь. На некоторое время, ещё не видя, насколько малая группа их атакует, команчи пришли в замешательство, однако вскоре они заняли оборонительную позицию, а женщины стойбища побежали вперёд на техасцев, стреляя из пистолетов. Не ожидавшие активного сопротивления, белые отступили назад; один охотник получил рану, позже оказавшуюся смертельной, менее тяжело ранены были несколько других охотников и команчей.[1][2] Несмотря на то, что охотникам удалось отбить фланговый манёвр команчей, при неоспоримом численном превосходстве команчей им пришлось отступать обратно по каньону. Команчи подожгли траву, пытаясь создать дымовую завесу. В полдень следующего дня был отдан приказ об отступлении, и техасцы отошли к Баффало-Спрингс, в то время как за ними следовали команчи. К 27 марта отряд ополченцев возвратился в Рэт-Сити.[2]
Итоги
Узнав о том, что поход ополчения Рэт-Сити оказался провальным и не достиг цели, из форта Гриффин вскоре вышел отряд из 74 солдат 10-го кавалерийского полка. 4 мая отряд настиг команчей у озера Квемодо в округе Кокран и нанёс им поражение. Выжившие команчи сложили оружие и вернулись к форту Силл.[2] Фактически битва положила конец нападениям команчей на промысловиков, занимавшихся заготовкой бизоньего мяса и шкур в Техасе.
Напишите отзыв о статье "Битва у каньона Йеллоу-Хаус"
Примечания
Отрывок, характеризующий Битва у каньона Йеллоу-Хаус
– Какую же?– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
