Борисов, Василий Иванович

Василий Иванович Борисов
Дата рождения:	18 января 1939(1939-01-18) (85 лет)
Место рождения:	село Верхнее Турово, Нижнедевицкий район, Воронежская область
Научная сфера:	радиотехника и электроника
Учёное звание:	член-корреспондент РАН
Награды и премии:

Василий Иванович Борисов (18 января 1939 года, село Верхнее Турово, Нижнедевицкий район, Воронежская область) — российский учёный в области радиотехники и электроники. Член-корреспондент РАН (1991).

Биография

Окончил Воронежский государственный университет (1962).

В 1962—1966 инженер, старший инженер НИИ Госкомитета Совета Министров СССР по радиоэлектронике.

С 1966 г. — старший инженер, начальник лаборатории и отдела, зам. директора и директор Воронежского НИИ связи.

С 1990 г. генеральный конструктор — генеральный директор Воронежского НПО «Заря», директор НИИ связи концерна «Телеком».

С 2005 г. генеральный директор созданного на базе ФГУП «Воронежский НИИ связи» интегрированного холдинга ОАО "Концерн «Созвездие».

Доктор технических наук (1988), профессор (1992), член-корреспондент РАН (1991).

Автор более 130 научных трудов. Главный редактор научно-технического сборника «Техника радиосвязи».

Создал новое направление в теории помехозащищённости на основе вероятностно-временной модели функционирования систем радиосвязи в условиях РЭБ. Разработал теорию и методы проектирования радиоэлектронных систем, способных работать в экстремальных условиях, систем военной и космической связи.

Награды

Лауреат Государственной премии СССР (1983) и Государственной премии РФ (2000).

Награждён орденами Трудового Красного Знамени (1985), «Знак Почёта» (1977), «За заслуги перед Отечеством» 4 (1999) и 3 (2009) степени, и медалями.

Источники

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-1008.ln-ru Борисов, Василий Иванович] на официальном сайте РАН
• [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/dictionary/details_rvsn.htm?id=12722@morfDictionary Биография]
• [eurasian-defence.ru/?q=node/15083 Биография]

Отрывок, характеризующий Борисов, Василий Иванович

Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.