Вола Ишан-ходжа

Вола Ишан-ходжа (узб. Vola Eshonxo`ja) (род. между 1786—1793 — ум. в 1872/73) — узбекский поэт и общественный деятель. Также известен как Ишан-ходжа Аъма. Писал на узбекском и таджикском языках.

Биография

Жизнь Волы известна по малочисленным воспоминаниям современников. Год рождения остается неясным: по различным свидетельствам, он родился между 1786—1793 гг. в Янгикурганском бекстве Бухарского эмирата, в зажиточной семье местного судьи Кази Мир Инаятулла Ходжи. Был слепым при рождении, из-за чего был прозван Аъма (узб. A`mo) — слепец. Посвятил свою молодость учебе. Обладал хорошей памятью, острым слухом и красивым голосом. Отправился в Бухару для обучения в медресе. В годы учебы увлекся политикой и остро критиковал режим эмира, выступал с речами в медресе и мечетях. В то же время продолжал писать стихи и участвовал в собраниях бухарских поэтов.

В 1821 году, когда кыпчаки подняли восстание, активно поддерживал повстанцев, агитировал молодёжь Бухары к активным действиям. После разгрома восстания в 1826 году отправился в зону противостояния и пытался защитить простых кыпчаков от произвола чиновников и армии. За свою деятельность преследовался полицейской службой эмирата.

Вторую половину жизни провёл в изгнании и нищете. Умер в 1872/73 году.

Наследие

Известно, что он составил два дивана на узбекском и таджикском языках. Однако они пока не обнаружены. До нас дошли многочисленные стихи Волы, включенные в сборники стихов XIX века. Автор как оригинальных газелей, так и подражаний — мухаммасов на газели Хафиза, Навои и Махзуна.

Литература

Вола//Асрлар садоси. — Ташкент: Адабиёт ва санъат нашриёти, 1982. — С. 97.

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Вола Ишан-ходжа

– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.