Городская усадьба Зельина — Безсоновой
памятник архитектуры (федеральный)
| Усадьба | |
Усадьба Зельина – Безсоновой
| |
| Страна | Россия |
| Город | Москва, Гончарная улица, 35/5 |
| Тип здания | Усадьба |
| Архитектор | В. Д. Адамович |
| Первое упоминание | XIX век |
| Строительство | 1830-е—??? годы |
Городская усадьба Н. Е. Зельина — В. А. Безсоновой находится в Москве на пересечении Гончарной улицы и 1-го Гончарного переулка по адресу д. № 35/5, стр. 1 (станция метро «Таганская»). Перестраивалась по проекту архитектора В. Д. Адамовича[когда?]. Имеет статус объекта культурного наследия федерального значения[1].
Содержание
Описание
Усадьба в ампирном стиле была построена в 1830-х годах, во 2-й половине XIX века перестраивалась. Возможно, что существующий дом являлся флигелем усадьбы, а главный дом не сохранился. В лепнине фронтона присутствуют птицы (орлы?), военная атрибутика и музыкальная лира (или арфа). Лиры с орлиными головами есть и на лепном фризе, тянущемся под самой крышей здания; по краям лепнины прячутся небольшие хищники.
На доме имеется мемориальная доска.
Вероятно, за домом находились службы. В 1920-х годах конюшни были переделаны в жильё для строителей.
Ампирная ограда усадьбы, декорированная аркатурой, частично разрушилась, провалившись в середине апреля 2016 года в вырытый рядом котлован.
Владельцы
Одним из владельцев дома был купец Н. Е. Зельин, в 1841 году бывший церковным старостой в Церкви Димитрия Солунского в усадьбе Дмитровское. Следующая владелица, Варвара Андреевна Безсонова, унаследовала дом в конце XIX века. После революции он был национализирован.
Ныне здание общей площадью 1025 м² занимает бизнес-центр «Гончарная».
Напишите отзыв о статье "Городская усадьба Зельина — Безсоновой"
Примечания
- ↑ [dkn.mos.ru/contacts/register-of-objects-of-cultural-heritage/5420/ Усадьба, XIX в.]. dkn.mos.ru. Проверено 17 марта 2015.
Ссылки
Отрывок, характеризующий Городская усадьба Зельина — Безсоновой
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
