Движение американских индейцев

Движение американских индейцев (англ. American Indian Movement) — военизированная индейская правозащитная организация в Северной Америке, основанная в июле 1968 года в городе Миннеаполис, штат Миннесота. Целями движения были заявлены защита прав коренного населения Америки, достижение индейцами, проживающими в городах, экономической независимости, сохранение и защита их традиционной материальной и духовной культуры, а также борьба с расизмом и произволом полиции и властей по отношению к ним и борьба за возвращение племенных земель, которые, как считали лидеры движения, были незаконно заняты белыми. Уже через несколько лет после образования отделения движения возникли во многих штатах США и в Канаде.

Практически с самого начала своего существования активисты AIM участвовали в различных протестных акциях, в том числе в захвате острова Алькатрас с ноября 1969 по июнь 1971 года и так называемом марше на Вашингтон в октябре 1972 года. Самой известной акцией движения стал захват в 1973 году посёлка Вундед-Ни, чем активисты выражали протест проводимой тогда правительством США политике в отношении индейцев. В своей протестной деятельности AIM иногда выступала в союзе с афроамериканским Движением Чёрных пантер. К середине 1970-х годов масштабы деятельности организации возросли, её члены активно требовали прекращения хозяйственного использования закреплённых за индейцами земель федеральным правительством, однако к 1978 году центральное руководство движением фактически прекратило своё существование — как из-за внутренних разногласий, так и из-за ареста многих видных его деятелей. Группы в отдельных штатах, однако, продолжили свою деятельность и продолжают её до сих пор. Одной из самых известных акций движения после 1978 года было занятие в 1981 году части Чёрных холмов в штате Южная Дакота с требованием к правительству вернуть эти земли индейцам. К 1993 году на территории США оставалось два отделения движения, в Миннеаполисе и Денвере, между которыми существуют значительные идеологические разногласия.

Организация неоднократно классифицировалась как экстремистская. Так, она была названа экстремистской ФБР, ФБР же классифицировал дела, связанные с AIM, как extremist matter. К числу экстремистских организаций отнесла AIM межведомственная «группа по изучению», чей доклад был передан госсекретарём Киссинджером в Комитет по борьбе с терроризмом. В советских источниках деятельность группы оценивалась по-разному, от «радикальной», «леворадикальной» и «боевой» до «ведущей организации левого толка» и «силы, выступающей против политики дискриминации». Если в советских источниках часто упоминалась левизна движения, то в постсоветской русскоязычной литературе организацию называли «радикально-демократической»: от AIM отвернулись многие левые сторонники после того, как несколько лидеров AIM (Уорд Черчилль, Рассел Минс) сотрудничали с никарагуанскими контрас в войне против марксистского правительства.

Литература

• Smith, Paul Chaat; Warrior, Robert Allen. Like a Hurricane: The Indian Movement from Alcatraz to Wounded Knee. — New York, NY: The New Press, 1996. — 343 p. — ISBN 978-1-56584-402-5.
• Banks, Dennis; Erdoes, Richard. Ojibwa Warrior: Dennis Banks and the Rise of the American Indian Movement. — University of Oklahoma Press, 2004. — ISBN 978-0-8061-3691-2.
• Means, Russell; Wolf, Marvin. Where White Men Fear to Tread: The Autobiography of Russell Means. — St. Martin's Press, 1995. — 573 p. — ISBN 0312136218.

Ссылки

• [www.britannica.com/EBchecked/topic/19799/American-Indian-Movement Статья в Encyclopedia Britannica.]

Отрывок, характеризующий Движение американских индейцев

Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.