Диаболо

Диаболо — игрушка для жонглирования в форме двух подобий конусов, соединённых между собой их вершинами, которая вращается, бросается и ловится посредством верёвки, которой стянуто место соединения вершин и которая, в свою очередь, привязана к двум палкам, которые играющий держит в обеих руках.

Идея игры, скорее всего, первоначально возникла в Китае (будучи придуманной там примерно в XII веке; сейчас её изначальный вариант именуется «китайским йо-йо»), где верхняя часть игрушки была сделана из двух полых цилиндров из металла или дерева и соединена со стержнем, часто большого размера; игрушка при вращении издавала громкий звук и использовалась разносчиками, чтобы привлечь клиентов. Из Китая она была завезена миссионерами в Европу, и вариант игры, известной как «дьявол на двух палках», возможно, был известен в Англии в конце XVIII столетия: улучшение игрушки приписывают лорду Маккартни.

Но настоящего распространения игрушка достигла во Франции в 1812 году, где её верхнюю часть назвали «le diable». Сохранились старые рисунки, иллюстрирующие примеры популярности и повального увлечения ей во Франции в то время. Диаболо тех дней напоминало шаровидную деревянную гантель с узкой центральной частью, и звонкий звук, издаваемый ей при вращении, — bruit du diable — был её характерной особенностью. В течение XIX столетия в разное время были предприняты случайные попытки возродить популярность этой вертящейся на верёвке игрушки, но только в 1906 году случился второй пик её популярности, сравнимый с пиком 1812 года. Французский инженер Гюстав Филиппар, обнаружив некоторые старые образцы игрушки, экспериментировал в течение некоторого времени с новыми формами её верхней части в целях обеспечить ей новую популярность; он создал форму двойного конуса и добавил миниатюрную велосипедную резиновую шину вокруг оправ двух концов двойного конуса, а также несколько других улучшений; именно он назвал игрушку «диаболо». При этом данное слово не имеет отношения к слову «дьявол», а происходит от греческого διαβάλλω diabállô, что примерно переводится как «бросаю через».

Использование в качестве материала для её создания целлулоида, предпочитаемого металлу или дереву, вероятно, началось после предложения Фрая, который был проконсультирован по этому поводу изобретателем новой версии игрушки. Игра в диаболо, включавшая вращение, броски и ловлю, была быстро развита в различных направлениях и вариантах: и как соревнование в мастерстве выполнения тех или иных трюков с ней, и как «диаболо-теннис», и как многие другие виды спортивного времяпрепровождения. Из Парижа, Остэнде и главных французских морских курортов, где она стала популярной в 1906 году, мода на неё к 1907 году распространилась так, что во Франции и Англии она стала модным «хитом» и среди детей, и среди взрослых.

Современные диаболо по-прежнему иногда изготавливаются из металла, но чаще — из пластика или резины.

Жонглирование несколькими диаболо используется в цирковых номерах, например, в шоу «Quidam» Цирка дю Солей.

Библиография

• Эта статья (раздел) содержит текст, взятый (переведённый) из одиннадцатого издания энциклопедии «Британника», перешедшего в общественное достояние.

Отрывок, характеризующий Диаболо

Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.