Дэ-цзун (династия Тан)

Дэ-цзун (кит. 德宗, 27 мая 742 — 25 февраля 805) — 9-й император династии Тан в 779—805 годах.

Родился 27 мая 742 года в семье Ли Чу, будущего императора Дай-цзуна. При рождении получил имя Ли Ко. Время его учёбы пришлось на мятеж Ань Лушаня в 755—757 годах. В дальнейшем вместе с дедом и отцом участвовал в подавлении этого восстания. В 764 году стал наследником трона. Ли Ко активно влиял на политику, стараясь помочь императору в обуздании военных губернаторов (цзедуши).

В 779 году во время болезни Дай-цзуна стал сначала регентом, а в том же году после смерти последнего был провозглашён императором Дэ-Цзуном.

После восшествия на трон начал бороться с коррупцией, которая приобрела угрожающие формы при его предшественнике. Были сосланы канцлер Чан Гун и генерал Го Ций. Он также значительно сократил расходы на императорский двор, отменил практику, при которой военные губернаторы вместо налогов присылали из провинций дань. В 780 году пересмотрел систему налогов: вместо множества существовавших ранее было введено два налога (так называемая система двух налогов). Один налог собирался со всех семей с зависимости от их размера их имущества, второй — с обрабатываемой земли. Они распространялись не только на крестьян, но и на всех землевладельцев и арендаторов. Размер их колебался в зависимости от провинции. Собирались эти налоги дважды в год: летом и осенью. Часть направлялась центральному правительству, другая — провинциям.

Дэ-цзун стал проводить политику по отмене практики наследования военных губернаторств. К 783 году она в целом принесла свои плоды. Тогда же восстали наиболее могущественные цзедуши Чжу Си, Ли Хуайгуань, Ли Сили. Сначала они захватили столицу Чанъань, а император был вынужден бежать. Благодаря сыну Ли Суну Дэ-цзун в конце концов подавил мятеж, однако столкновения продолжались до 786 года.

В дальнейшем политика Дэ-цзуна сводилась, с одной стороны, к обороне против нападений кочевников на территории современного Туркестана и в Ордосе, с другой - к уменьшению власти военных губернаторов. Но здесь он не смог здесь добиться окончательного успеха. Умер 25 февраля 805 года.

Библиография

• [www.britannica.com/EBchecked/topic/585093/Dezong Статья] в Encyclopedia Britannica (англ.)
• Rainer Hoffmann, Qiuhua Hu: China. Seine Geschichte von den Anfängen bis zum Ende der Kaiserzeit. Freiburg 2007. ISBN 978-3-7930-9499-9.

Отрывок, характеризующий Дэ-цзун (династия Тан)

– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?