Живи и давай жить другим (поведение)

Живи и давай жить другим (англ. Live and let live, нем. Leben und leben lassen). Это выражение впервые появилось в произведении Шиллера «Лагерь Валленштейна»: Sein Spruch war: leben und leben lassen — Его девизом было: жить и давать жить другим; в переводе Гинзбурга Сам не робей и других не тревожь. Получило широкое применение для обозначения неагрессивного противостояния, спонтанно возникшего во время Первой мировой войны, в частности, во время продолжительных периодов позиционной войны на западном фронте. Одним из самых известных примеров такого рода противостояния является рождественское перемирие 1914-ого года.

Этот процесс можно описать как добровольное воздерживание от применения насилия во время войны. Оно может принимать форму нескрываемого перемирия или пактов, установленных солдатами локально. В других случаях оно принимает форму негласного отказа от использования оружия или выстрелов, производимых по определенному ритуалу или шаблону, что свидетельствует о мирных намерениях.

Подобное поведение обнаруживалось на низких уровнях воинской иерархии, там, где ответственными были младшие чины — рядовые и сержанты. Примеры можно найти как среди часовых, отказывающихся стрелять в обнаруженных солдат неприятеля, так и среди снайперов, пулемётных расчётов и даже артиллерийских батарей.

Тони Эшворт (Tony Ashworth) в своей книге «Позиционная война 1914—1918: Система „живи и давай жить другим“» (Trench Warfare 1914—1918: The Live and Let Live System) исследовал эту тему, основываясь на дневниках, письмах и свидетельствах ветеранов войны. Он обнаружил, что система «живи и давай жить другим» была широко известна в то время и была обычной в определённые периоды и в определённых местах. Системе часто следовали в случае, если подразделение выходило из боя и отправлялось на спокойные участки.

Во время Первой мировой войны, 1914—1918, высшее командование, командиры дивизий, корпусов и армий, а также их персонал знали об этом не-агрессивном поведении своих войск, и в некоторых случаях анализировали статистику потерь для его выявления. В качестве контрмеры, патрулям часто отдавались приказы содействовать установлению «враждебных настроений» в войсках.

Теория игр

Некоторые из теоретиков теории игр, например Роберт Аксельрод, описывали систему «живи и давай жить другим» как итерационный вариант дилеммы заключённого. Аксельрод связывал систему «живи и давай жить другим» с кооперативной стратегией «око за око».

См. также

• Рождественское перемирие
• Братание

Литература

• Ashworth, Tony Trench Warfare 1914—1918: The Live and Let Live System (1980). (ISBN 0-330-48068-5)
• Ashworth, Tony The Sociology of Trench Warfare, British Journal of Communism, 21 (1968), 407-20.
• Axelrod, Robert. (2006). The Evolution of Cooperation Revised edition Perseus Books Group, (ISBN 0-465-00564-0)

Ссылки

• [www.heretical.com/games/trenches.html Excerpts from the Chapter The Live-and-Let-Live System in Trench Warfare in World War I]

Отрывок, характеризующий Живи и давай жить другим (поведение)

Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.