Виладеканс, Жоан Пере
| Жоан Пере Виладеканс | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
Барселона |
| Сайт: |
[www.joanpereviladecans.com www.joanpereviladecans.com]: официальный сайт] |
Жоан Пере Виладеканс (род. в Барселоне, 1948) — художник и гравер-самоучка. С самого начала своей профессиональной карьеры, с 1967, его произведения демонстрировались на всевозможных выставках, как национальных, так и международных; одновременно участвовал в многочисленных коллективных показах, проходящих на территории различных европейских государств. Так, Виладеканс стал одним из художников, избранных для представления Хенералитета Каталунии на Экспо-92 в Севилье. Виладеканс является обладателем награды «Кавалер Ордена искусств и науки» (1996), получил премию Award of Excellence de la Society New Design (1997), в 2003 в Мадриде ему была вручена вторая премия Министерства Культуры за лучшую иллюстрированную книгу («Все сказки Эдгара Алана По»). В 1991 по заказу Национального Монетного Двора (Мадрид) создал три образца, в соответствии с которыми впоследствии были выпущены марки.
Биография
Жоан Пере Виладеканс родился в Барселоне в 1948. В юные годы увлекался поэзией, музыкой и изобразительным искусством, благодаря чему впоследствии открыл своё призвание к живописи. В 1967, вдохновленный произведением Сальвадора Эсприу, создал серию своих картин. Именно тогда к поэту пришла известность. В январе 1969 открывается его первая выставка в Сала Гаспар (Барселона); вместе с презентацией Жоана Бросса показ становится большим культурным событием. Все произведения были проданы, выставку посетили А. Сириси, Жоан Миро, Раймон, Хоан Пратс, Тапиес, Суэни, Роланд Пенросе.. С этого дня начинается большое выставочное путешествие на национальном и международном уровнях: Йоханнесбург, Торонто, Мадрид, Севилья, Вашингтон, Нью-Йорк, Таиреи, Стокгольм; в то же время художник выполнял заказы на оформление афиш различных организаций (Amnistía Internacional, Castellers Patrimoni de la humanitat, El misteri d’Elx, Universitat Pompeu Fabra, UB), а также на переплеты и титульные листы книг, газет и дисков. В 1971 вместе с художниками и прочей интеллигенцией принимает участие в забеге от быков в Монесеррат в знак протеста против Суда в Бургусе и смертной казни. В том же году становится обладателем премии «Первая Международная Премия Молодёжного Искусства» в Гранойерах. Совместно с компанией «Клака» проектирует декорации «Сундук портного». В 1980 одновременно проходят 3 выставки работ Виладеканса (в Галерее сьенто, Галерее Рэне Мэтрас, Сала Гаспар). В 1983 произведения художника демонстрируются в Музее современного искусства в Мадриде, в 2000 — в Культурном центре графа Дюка в Мадриде.
Стиль
Художественный стиль Виладеканса, изначально заключавшийся в комбинации изобразительного искусства с повседневными вещами, позже сконцентрировался в насыщенной живописи, близкой к концепции материальной, характерной чертой которой является смесь различных техник и материалов. С формальной точки зрения, произведения художника — это постоянный диалог между воображением и абстракцией. На некоторых этапах творчества отдается предпочтение геометрическим фигурам — это использование школьных досок, детских игр и тетрадей; такое стремление к симметрии помогает также притягивать и управлять взглядом зрителя. Говоря о тематиках произведений, следует отметить озабоченность художника вопросами экологии, упадка природы, болезнями, течением времени и недолговечностью человеческой жизни. Все это неразрывно сочетается с постоянной одержимостью наполнять свои образы поэтическим содержанием.
Художественный путь Виладеканса делится на несколько этапов. Сюрреализм и информализм оказали большое влияние на раннее творчество; движимый окружавшей его противоречивостью, в своих первых произведениях художник уделяет внимание теме болезней, боли и смерти. В картинах того же периода зритель открывает безмерное восхищение Виладеканса повседневными вещами, вплоть до помещения их непосредственно на полотна. Именно тогда появляется первая характерная стилистическая форма, в которой работает художник.
В 70-е основой творчества становится процесс упрощения. На этом этапе в центр произведений помещаются объективные конструктивные схемы, зачастую симметричные, в которые интегрировались значащие элементы: буквы, слова, числа.
Для того, чтобы иметь возможность объяснить со всей точностью и последовательностью определенные аспекты, связанные с различными тематиками своих произведений, на протяжении всей карьеры художник вынужден менять свою манеру выражения. Для этого были опробованы новые и необычные техники работы, что придало творениям Виладеканса своё великолепие, безоговорочное качество и своеобразие. Посредством цвета художнику удается сделать акцент на специфических особенностях своих композиций. По этой причине в 80-х в произведениях ярко выражена интенсивная хроматичность — одна из вариаций его стиля, которой также присуще выделение контуров форм и изображений. Постепенно знаковая манера выражения художника потеряла свою жесткую симметрию: Виладеканс с головой опустился в вызывающую во всем мире беспокойство проблематику природы. Этот этап характеризуется более гибкими, легкими и динамичными формами изображения.
Начиная с 1990 стиль художника меняется. На своем последнем этапе Виладеканс видоизменяет форму реализации произведений: теперь он их делает на бумаге и с помощью различных материалов, таких как тушь, окись, смолы, кровь рыб, морская вода, йод, чернила кальмара, одновременно становится более строгим по отношению к цвету. Так, его последние произведения выполнены на монохромной основе с добавлением иконографий из органического материала. Вполне вероятно, что эта трансформация напрямую связана с изменением тематики работ, которая теперь заключается в объяснении вопросов существования человечества.
Тем не менее, в настоящий момент основным предметом его профессиональных изысканий являются обработка вещества, состоящего из толщи органического войлока поверх целлюлозы, пропитанной красящим веществом, и глубокое увлечение орографическим полотнами.
Выставки
1969 — первая индивидуальная выставка Жоана Пере Виладеканса в Сала Гаспар (Барселона). Экспозиция впоследствии демонстрировалась заново в 1971, 1973, 1975, 1980, 1988 и 1992.
1971, 1974, 1976, 1980 y 1990 — выставки в Galeria Dreiseitel (Германия), Galería Quadrado Azul Oporto, Casa de Goya Bordeaux (Франция), Duszka Patÿn Karolczak , Galerie d’Art Bruselas (Бельгия), Galería Ponce (Мексика).
1992 — Экспо в Севилье (Испания).
1998 — Музей Зоологии Барселоны.
1999 — Sala d’Exposicions de la Fundació Caixa de Manresa.
1999 — Centre d’Art Santa Mònica (Барселона).
2001 — NDER DM 2000. Galerie Dreiseitel (Германия).
2003 — Arbeiten auf Papier. Galerie Dreiseitel (Германия), Sala de Exposiciones del Govern D’Andorra (Андорра), Arbeiten auf Papier. Galerie Dreiseitel (Германия).
2004 — Виладеканс иллюстрирует Эдгара Алано По, Культурный центр общества читателей (Мадрид).
2005 — Institut d’estudis ilerdencs (Испания, Леида).
2006 — Galería Horizon (Испания, Жирона).
2007 — Gran Format Fontana d’Or (Испания, Жирона), Galería Joan Gaspar (Барселона).
2008 — Palau Moja (Барселона).
2009 — учреждение общества читателей (Барселона).
2011 — Museu Can Framis, Fundació Vila Casas (Барселона).
Художественная деятельность
Помимо непосредственного создания собственных произведений, Виладеканс вел художественную деятельность по заказам различных организаций, учреждений и фирм, которые обращались с просьбами создания афиш, обложек публикующихся изданий, иллюстраций для книг, литографий..
Помимо этого художник зачастую получал приглашения на участие в дебатах и выступлениях на различные темы, такие, например, как область изобразительного искусства как литературного выражения при посредстве периодических изданий. Виладеканс также серьёзно увлекался литературой; некоторые его сочинения получили значительные положительные отклики. Поэтому одна из последний коллекций художника стала объединением его двух страстей — искусства и литературы.
Напишите отзыв о статье "Виладеканс, Жоан Пере"
Примечания
Ссылки
- [www.joanpereviladecans.com www.joanpereviladecans.com]: Официальный сайт
Отрывок, характеризующий Виладеканс, Жоан Пере
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
