И узре ослица Ангела Божия

И узре ослица Ангела Божия
And the Ass Saw the Angel
Жанр:	роман
Автор:	Ник Кейв
Язык оригинала:	английский
Дата написания:	1989

«И узре ослица Ангела Божия» (англ. And the Ass Saw the Angel) — первый роман Ника Кейва, австралийского рок-певца, композитора, актёра и поэта. Роман был написан в 1989 году. В России появился в 2001 году в переводе Ильи Кормильцева. Ныне издан более чем на 30 языках. Это произведение, написанное на границе жанров мистического триллера и психологической драмы вызвало большой шум в прессе и получило самые высокие оценки критиков, став культовым и нашло широкое признание среди читателей всего мира.

История создания

Написанию романа автор посвятил около трёх лет. Условно осуждённый за хранение наркотиков Ник проживал в то время в Берлине. «Сильнее всего меня вдохновлял Ветхий Завет», — так прокомментировал он идею создания книги.

Сюжет

Действие романа разворачивается в 1920—1950-х годах в вымышленном городе Укулоре — маленькой религиозной общине земледельцев. Книга рассказывает историю жизни немого человека, Юкрида Юкроу, считающего себя несущим особое предназначение, Божьим посланником. Он появляется на свет от страдающей тяжелейшим алкоголизмом и ожирением матери и отца — выходца из семьи, дурно славящейся кровосмесительством, психическими недугами и каннибализмом. Семейная тирания, условия жизни и неприязнь местных жителей заставляет Юкрида Юкроу возненавидеть окружающую его действительность. С самого своего рождения юноша не знает ничего, кроме унижения и боли. Вечно гонимый, отверженный и избитый Юкрид постепенно сходит с ума.

Основная идея

Роман Ника Кейва полон библейских параллелей. Несмотря на мрачность сюжета и авторского слога «И узре ослица Ангела Божия» являет собой поучительную историю об искажении людьми понятия Божьей веры в контексте буржуазного мышления.

Отрывок, характеризующий И узре ослица Ангела Божия

Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.